– Теперь нора панголина, – говорила я ей. Днём панголина не было видно, но я наполнила плошку свежей водой на тот случай, если он вдруг захочет пить. Приблизившись к вольеру Шторма, я свистнула. Папоротник просунула хобот сквозь решётку и тоже тихонько позвала морского тигра. Шторм вылез из пруда и зашлёпал к нам. Он уткнул нос в прутья и замурлыкал – звук был такой, словно гравий захрустел под ногами. По-моему, Папоротник просто очаровала его. В её присутствии тигр начинал вести себя прямо как котёнок и весело скакал вдоль решётки, следуя за пангеей будто тень. – Я принесла тебе завтрак, Шторм, – произнесла я, протягивая рыбу сквозь прутья. Полосатый морской тигр выхватил добычу у меня из рук и залез обратно в пруд. Ещё мгновение – и хищник исчез под водой, почти не всколыхнув её. – Давай навестим Хрусталя? – спросила я у Папоротник. Было немного странно беседовать с существом, похожим на холм. Но ещё удивительнее оказалось то, что на дереве, растущем на вершине «холма», восседал попугай, переливающийся всеми цветами радуги. Мы пересекли мостик над прудом, в котором притаился окунь. – Привет, Хрусталь! – позвала я стеклянного дракона, прижимаясь носом к стене вольера. – Как дела? Стекло затуманилось от моего дыхания. Внутри вольера тоже клубился туман, и в его струйках парило создание с крыльями летучей мыши. Однако мои глаза уже привыкли к его очертаниям, и теперь я гораздо быстрее находила почти невидимого дракона в мареве. Хрусталь кружил в воздухе, облетая своё жилище снова и снова. Внезапно я подпрыгнула на месте: кто-то забарабанил в дверь оранжереи. Глава 27 Разоблачение Дрожащими руками я отперла дверь, и в оранжерею ворвалась леди Кавендиш. Она была в ярости и бешено размахивала кистью, которую сжимала в руке. – Я писала портрет и решила проведать пангею! – воскликнула она, и на её щеках запылали красные пятна. – И тут обнаруживаю, что комната пуста! С этими словами леди Кавендиш оттолкнула меня и ринулась в глубь оранжереи. – Где пангея? Я немедленно забираю её обратно! Услышав шум, Папоротник затрусила к нам, изогнув хобот знаком вопроса. Когда пангея остановилась, краски сбежали с лица леди Кавендиш, и голос у неё почти пресёкся от изумления и ужаса: – Какая она огромная! Ты что, совсем не обрезала её, Кора? Хозяйка Дайспер Холла метнула на меня гневный взгляд и шагнула к пангее. И это было зря. Папоротник прыгнула на неё с оглушительным воем, от которого содрогнулись все стёкла оранжереи. Заволновались вишнёвые деревья, роняя белые лепестки, закружившиеся в воздухе снежной бурей. Папоротник выглядела теперь устрашающе громадной и чудовищной. – Что ты наделала, Кора! – ахнула леди Кавендиш. – Это же настоящий монстр! Где мы будем теперь её прятать? Но Папоротник вовсе не была монстром. И я хотела, чтобы леди Кавендиш поняла это. Пока владелица зверинца боится, она будет думать только о том, как бы обрезать и запереть пангею. Набрав в грудь побольше воздуха, я завыла: – Эр-р-ро-о-о-о-о-о-у-у-у-а-а-а-а-а-а-у-у-у… Я звала Папоротник, чтобы успокоить её. Сказать, что всё в порядке. И хотя от моего голоса не дрожали стёкла и не осыпались цветы, пангея мгновенно присмирела. Растительность на ней расслабленно опала, а уши приветливо шевельнулись. Я подошла к ней, приложила руку к мохнатому боку, а другой рукой погладила хобот. – Не волнуйся. Леди Кавендиш хочет подружиться с тобой. Правда же, леди Кавендиш? – переспросила я, кивком подзывая её. Женщина заморгала, словно не веря своим глазам. В замешательстве она сунула кисточку в карман и медленно двинулась к пангее. Сердце у меня заколотилось где-то в горле, когда я увидела, как леди Кавендиш похлопала пангею по плечу, поросшему луговыми цветами и травами, и крошечные маргаритки пригнулись под её ладонью. Несколько удивлённая Папоротник понюхала волосы леди Кавендиш и хоботом потрогала кисточку, торчащую из кармана. Какая умница! И как легко она простила хозяйку Дайспер Холла за все эти ужасные попытки обрезки и долгое заточение в подземелье. Глядя, как Папоротник играет с кисточкой, я вдруг поняла: пустые страницы в конце книги «СУЩЕСТВА ИЗ ЧЕТЫРЁХ СФЕР» нужно заполнить изображениями пангеи! – Ваши мама и папа, наверное, хотели бы, чтобы вы нарисовали пангею, – сказала я. – Чтобы она заняла особое место в той книге исследований. Леди Кавендиш фыркнула. – Не говори глупостей. Но я осмелела. – Если вы будете всю жизнь рисовать только родителей, каким образом вы собираетесь продолжить их работу? Кто будет изучать животных, которых они привезли сюда, и писать о них? На минуту воцарилась тишина. Мы обе стояли и молча гладили Папоротник, которая просто млела от нашего внимания и от того, что поблизости не было никаких ножниц. – Может, ты и права, Кора, – мягко промолвила леди Кавендиш. – Ничего плохого не будет, если я попытаюсь изобразить её. Хотя бы для будущих поколений. Родители, будь они живы, не упустили бы такую возможность. Пусть пангея остаётся в оранжерее, по крайней мере, пока я не нарисую её. А потом придумаем, что делать дальше. – Обещаете больше не обрезать её? – шепнула я. Леди Кавендиш опустила голову в знак согласия. – Обещаю, – ответила она. – Во всяком случае, пока. Леди Кавендиш ушла в особняк за принадлежностями для рисования, а я расчищала в оранжерее место для работы, убирая листья с дорожки. – Сейчас тебя нарисуют, Папоротник! Веди себя хорошо! – напевала я, и сердце радостно прыгало в груди. – И ты тоже, Эхо! – добавила я, обращаясь к попугаю: он устроился на верхушке дерева, которое росло на спине у пангеи. В оранжерее было тепло и уютно, в голове роились планы на сегодняшний день. Я размышляла о том, как мы построим просторный вольер для Шторма и второй – для лунных птиц, а ещё о том, где можно найти личинок повкуснее для Золотой Шишечки. Вдруг у входа послышались шаги. – Грифф? – окликнула я. – Леди Кавендиш? В дверном проёме показался тёмный силуэт. Мистер Джонсон. Как только он увидел Папоротник, глаза дворецкого загорелись, как у волка, почуявшего запах крови. – Что тут у нас? – произнёс он, и рот мужчины растянулся в ухмылке, которая совсем не подходила к его обычно кислому выражению лица. – Вот именно то, что нужно для зверинца! В голосе мистера Джонсона звучала неприкрытая алчность. Мне вспомнились все моменты, когда он попадался мне на глаза в странной одежде в неуместное время. Дворецкий будто вечно искал что-то или ждал, когда что-то произойдёт. – Ты очень тщательно следила за тем, чтобы оранжерея всегда была заперта. И теперь я понимаю почему. Мистер Джонсон наклонил голову, испытующе глядя на меня. – Кажется, леди Кавендиш забыла рассказать мне об этом существе. Но ты выдала её секрет. Я плотно сжала губы. «Не лезьте не в своё дело», – хотелось ответить мне. Но я промолчала. – Неважно, – усмехнулся мистер Джонсон. – Ладно, пусть существо побудет здесь, так от него меньше вреда. Он резко повернулся и направился в сторону особняка. Вскоре дворецкий скрылся за вишнёвыми деревьями. Тихонько, как мышка, я шмыгнула за ним. Мистер Джонсон явно что-то замышлял, я нутром это чувствовала и твёрдо решила выяснить, что к чему.