— Куда едем? — Посмотрим, что с лодками на Глухом. Джип свернул на совсем пропадающую среди сосновых корней лесную дорогу. Похоже, отец сразу задумал туда ехать. Но зачем? По лесной грунтовке пробирались еще час. База "Глухое" — маленькая, и народа почти нет. Отец выбрал лодку, крепкую, сухую, но не самую новую. Полине рыбачить пока не хотелось, и она надула матрас, разложив его на корме. Отец сел на весла и быстренько отчалил. Близко к середине озера из воды торчали пятна сухого прошлогоднего камыша, среди которых и закрепили лодку. — Ну вот, можно и поговорить. — Отец размотал одну удочку и насадил червя. — Только негромко. Звук над водой разносится далеко, хотя шорох камыша его хорошо глушит, но все-таки. — Я слушаю, — Полина подобралась, стряхивая сонливость. — Прежде всего, я договорился о продаже бизнеса за двадцать процентов его оценочной стоимости. Двадцать процентов в нашей ситуации это много. Например, Карповы вели игру за то, чтобы нам не оставить вообще ничего, а себе получить восемь процентов. Но мне удалось убедить покупателей, что прямая покупка более предпочтительна. Однако, Карповы продолжают интриговать и могут попробовать задействовать тебя. Ты готова уехать? — Давно. Документы на подготовку диплома в Китае уже у меня. Взять билет и лететь. — Тогда вот. В понедельник же улетай шанхайским, никого не предупреждая. Маму в особенности. Кстати, что у тебя с твоими ребятами? — Нормально все. В конце мая у них выпуск, и вольны как ветер. — Ты говорила, кто-то из них откололся от компании? — Никита. Мог отколоться, но я помешала. У него, как это говорят, "личные проблемы" случились. Решил всех послать и окунуться только в игру, ни о чем больше не думать. Я подумала, ему будет неплохо отвлечься, и позвала всех плотно заняться игрой. Тем более, это на пользу гильдии, куда нас приняли. — Да, предупреждение вашей гильдии мне сильно помогло. Быстро всю ситуацию с Карповыми раскопали. То есть вы отложили пока дела земные, и переселились в виртуал? — Ага. Но, наверно, уже пора возвращаться, как ты говоришь, к "земным" делам. Надо будет еще посоветоваться с Багирой и гильдийскими. Потому как Багира — девушка Ивана, и без нее он может и не поехать. А она, кажется, еще школьница, впрочем, я не уверена. — Ты называешь ее по игровому имени? — Да, поскольку реального не знаю. Они там хорошо шифруются. — И, несмотря на это, ты относишься к ней как к одной из "своих"? Может, ей просто хочется увести у тебя Ивана? — Знаешь, пап, я не жадная. И Багира мне как бы не важнее Ивана. Хотя про его реальную жизнь я знаю, а про нее — нет. Но тем не менее. — Ну что же. Будем считать, мою проверку ты прошла. Теперь от меня информация. Вашу затею в Чили лучше всего разместить в районе, называемом "Озерный край". Если взять комбинированные машины — гидросамолеты с выдвижными колесами, то можно будет для взлета и посадки пользоваться местными озерами и деревенскими прудами. Тогда в клиентах у вас будут не только туристы, но и местные. — И добавил, усмехнувшись: — Но в диплом такое не пиши, диплом должен быть по какой-то из российских территорий. — Возьму... Хакасию. Или Туву. — Почему? — Сочетание туристов и местных, как ты сказал. Вода и горы тоже в количестве. — Но диплом у тебя вроде как от наших птицефабрик. Подмосковных. И интерес к странному захолустью? — Вот и пусть гадают, какой у нас там интерес. И чем дольше будут гадать, тем лучше. — Подойдет. Они помолчали. Отец сосредоточенно нанизывал не крючок мелкого червя, Полина старалась поудобнее устроить надувной матрас и мазала руки средством от комаров. — Полина, когда ты пыхтишь, как сейчас, значит хочешь что-то спросить, но не решаешься. Спрашивай. — Да, папа. Я только не знаю, как сформулировать... Понимаешь, в игре есть вроде бы полноценный мир, со своей историей и событиями. Но понятно, что он списан с реального, пусть там что-то додумано и изменено. Но сами идеи — они внешние. Да и история реального мира местами мутная. — Ты хочешь сказать, то, что здесь придумано историками или писателями, в том мире может считаться фактом? Это понятно, все как для художественной литературы. В чем проблема? — Игровой мир держат искины. Их можно считать богами того мира. А если боги во что-то верят, с этим стоит обращаться как с реальностью. Реальностью того мира, разумеется. — Дочка, ты невнятна. Зачем столько вступительных слов? Я понял, что ты по каким-то событиям реального мира хочешь понять что-то про игровой. Что? По каким событиям? — Рассказываю, как сама понимаю. Лет сто или там двести назад отношения между родителями и детьми были другими. Принципиально другими. В общем случае не было никакой любви или личных отношений, дети были встроены в традицию. От которой не уйти. Родители, или даже деды, были безусловной властью. Чем-то типа владык-тиранов. Может, там кто-то кого-то и любил, но это скорее исключение, чем правило. В рамках традиции это лишнее. Главное, чтобы дети "почитали" старших, безусловно им подчиняясь. — Такой взгляд и в художественной классике встречается. У того же Золя. Так что ничего нового, может, только слишком радикально. Исключений наверняка было много. — Да, предположим, так было до появления капитализма. Большие предприятия в городах, рабочие бараки, совсем другой социум. И юноши, пришедшие туда из деревень на заработки. Их традиционная община осталась где-то там, их владыки старшие — далеко. Они в новом месте и в новой среде. Будут ли они по-прежнему слушаться тех, деревенских старших? Будут ли они по-прежнему отдавать им свой заработок? И если даже да, то не утаят ли часть? Власть осталась в старом поселке — не дотянется. Должен был случиться кризис, когда старшее поколение дряхлеет, а потока работ и денег от младшего — нет. Младшее ушло в отрыв и скрылось в тумане. — Не так уж все и трагично. Детей тогда было много, кто-то ушел в город, кто-то остался. Прокормят, отработают. — Но и резервы тогда были маленькие. Уходили-то самые активные и работящие. Рабочих рук оставалось меньше, их качество падало. И вот здесь начинаются те самые расхождения между официальной историей и тем, во что верят искины. По их мнению, тогда в человеческом обществе был создан "детский мир". Чуть сказочный, с другими отношениями, слегка другой этикой, и со взрослыми в роли богов. Что важно, любящих богов, хотя порой эта любовь подавалась несколько своеобразно. Многое было взято из христианства. Важно, что теперь родителей полагалось любить, а не просто подчиняться. "Детский мир" был светлее и ярче повседневного, и происходило что-то вроде импринтинга. И как результат, уходящие на заработки в города сами тянулись к своим оставленным в деревне родственникам. До сих пор мне вроде бы все понятно, а вот дальше... Двадцатый век, первая половина, Александр Грин. И один из искинов сказал странную фразу: "Грин первым распространил мир детства на возраст юности". Можешь мне объяснить, что это значит? Вроде бы Грин — это к вашему поколению вопрос? Отец молчал долго. Поправил удочки, перезакинул их в другие места, проверил наживку. В конце концов повернулся к Полине. — Сам по себе Грин, думаю, ни при чем. До войны о нем мало знали и почти не читали. А когда в шестидесятые он стал "флагом молодежи", его давно уже не было в живых. В твоей гипотезе пропущен еще один элемент — вожатые. В девятнадцатом веке с теми ребятишками, которые вроде бы уже не совсем беспомощные, но еще не взрослые, занималось самое старшее поколение. Чаще всего бабушки. Между ними и детьми, для которых создавали виртуальный "детский мир", большой разрыв. Дистанция. А в послевоенные годы, или даже в довоенные, массовой пионерией занялись комсомольцы-вожатые. Они еще помнили себя, сидевших с другой стороны пионерского костра. А мировоззрение "детского мира", как и любое другое, стремится к экспансии. И в результате не младших ребят готовили к жизни в большом взрослом мире, а "мир детства" затянул в себя ближних взрослых, вожатых. И потребовалась идеология для взрослых представителей детского мира. Грин подошел , хотя и его пришлось урезать и подгонять, не об этом он, скорее всего, думал, пока писал. Полина молча кивнула. Шуршали камыши, догорал закат. А Полине казалось, что она почти видит непрерывную цепь взаимосвязей от сказок, рассказанных на деревенской завалинке, через песни у пионерского костра, до сияющей виртуальности "Другого глобуса". * * * "Наш самолет совершил посадку в аэропорту Пудун..." За окном была дымка и солнце, не сравнить с московской промозглой серостью, навалившейся на столицу перед ее отлетом. Полина убрала в рюкзак жилет, в Шанхае уже лето. Интересно, ее встретят, или придется добираться до офиса принимающей стороны самой? Встретили. Да не кто-нибудь, а Денис. — Привет! А ты откуда тут? — Ты же сказала, что прилетаешь. А я сходил в администрацию и узнал рейс. Дорога же оплачивалась через здешних. Но ты что, не рада? — Рада. — Полина прижалась к его плечу. — И даже очень. Все же в виртуале чего-то не хватает. Я даже не знаю чего, но не хватает точно. — Зато я знаю — блеска глаз. — Да, глаза — это важно. А еще твой запах. — Ага. Пойдем, твой багаж, наверное, уже выдают... — Пойдем. Я много не брала, улетала срочно и якобы только обсудить диплом. — А потом? — А потом — внезапно влюблюсь и застряну здесь до окончания вами курсов. — Очень радостная новость, особенно про "внезапно влюбишься". — Да, это в планах. В Китае стояла теплая, летняя погода. На клумбах раскрылись чашечки цветов, а легкий ветерок нес смесь запахов, в которой уже невозможно было отделить один от другого. Глава 31. Реверс Копыта лошадей взбивали сухую пыль серебристой ковыльной степи. Отряд из шестерых всадников двигался от стойбища кентавров к горизонту. В составе отряда, однако, случились перемены. Бум отказывался от любых затей, хоть сколько-нибудь отодвигающих повышение в уровне. И идея "посмотреть, где кончается игровой мир" у него тоже энтузиазма не вызвала. Так что Бум остался в замке, оживил заброшенную лесопилку, и принялся пилить, пилить и пилить. Кого он представлял на месте этих бревен, осталось загадкой. Тем временем в стойбище кентавров у отряда освободилась лошадь, которую у Бума выпросил Кобелино, один из офицеров гильдии, и присоединился к отряду. Цере казалось, Кобелино относится к главе гильдии, как отец к дочке, и отправился присмотреть за нею с ее парнем. Багира не возражала, а Мурз вроде бы ничего не понял. В реальности были суббота и воскресенье, а в игре шли вторые сутки посреди высохшей степи. На стоянках оставляли дежурных, и по очереди выходили из игры поспать и поесть. Цера подумала, что они так прощаются со временем, когда можно было совместно зависать в игре, а потом вместе же идти в какое-нибудь кафе или в парк. И смотреть там, как китайские бабушки и дедушки дружно делают зарядку. Или как садовые работники ползают на корточках по газону, маленькими ножницами подстригая траву. При этом умудряясь держать строй. В парке всегда кипела жизнь, и они тоже ходили туда, чувствуя себя ее частичкой. Закончился апрель, прошли май и июнь. Ребята закончили обучение, и на следующей неделе должны пройти аттестацию. А она написала диплом и неделю назад отправила его в Москву. А еще отправила письмо родителям, в котором признавалась в накатившей влюбленности и просила посодействовать защите диплома в ее отсутствие, ибо она просто ну никак не может расстаться со своим парнем. Самое забавное, что в этом было очень немного игры. Разве что "неожиданность" этой влюбленности. Но об этом знал только папа, с которым она иногда общалась по скайпу. Так или иначе, "китайский период" жизни заканчивался. Заканчивался и плотный "игровой" период. Обследованы окрестности Зурбагана. Ребята подняли свой уровень до десятого. Выполнили полным-полно мелких заданий, и все чаще возникало ощущение тесноты игрового мира. Пока в конце концов Фигаро не пришла в голову мысль "поискать горизонт". Ведь не могли же корейские дизайнеры нарисовать реальную бесконечность? Так и образовался "поход к горизонту". Очередная стоянка, на которой Цера дежурила в игре, а все остальные вышли в реальный мир, поесть и принять душ. А потом команда снова собралась, и под копытами лошадей стелился все тот же высохший ковыль. — Все же китайско-японские пейзажи красивее, — вздохнул Мурз, — сакура там, лотосы... А тут и цветка девушке не подарить, хоть и весна вроде. — Это не пейзажи красивее, а привычка видеть, — Багира отбросила былинку, которую кусала перед этим. — Болота и леса в Сибири не назвать особо красивыми. Однако, когда весной по берегам речек начинает цвести жимолость, и вид, и запах — обалденны. Только это мало кто видит: время цветения жимолости — самый разгул клещей. Но в игре можно было бы... Опа! Ребята, смотрите!.. Отряд выехал на крутой песчаный обрыв. Внизу под обрывом рос чахлый березово-хвойный лесок, изрезанный петлями речки и старицами. Светлыми мазками белого, золотистого, ярко-желтого и нежно-розового изгибы русла подчеркивали скобки цветущего кустарника. — Я только вспоминала... — Это значит, — заметил Кобелино, разглядывая лес под обрывом, — что края мира мы достигли. Причем, возможно, уже давно. Просто мы ожидали продолжения степи, и искины игры этот пейзаж достраивали. А теперь ты ярко представила эти заросли, и вот, пожалуйста. Но спускаться я бы туда не советовал, даже если клещи и гнус не введены в модель. — А вот мы сейчас проверим, — Фигаро спешился и прошел к обрыву, внимательно оглядываясь. — Точно. Следом подъехали все остальные, а Цера, ухватив за повод лошадь Фигаро, медленно двинулась следом. Почти на краю обрыва, под высокой сосной, лежало толстое бревно и рядом с ним — след от кострища.