Дарья Петровна надела очки и внимательно посмотрела на экран. — Видела, и приезжала она к нему, да, — закивала женщина. — Крутились вокруг него женщины, всегда это было. И эта приезжала, городская, холеная. — А зачем она к нему приезжала, Дарья Петровна? — Мне было очень важно узнать ответ. — Ну, известно зачем! — Дарья Петровна как будто даже удивилась. — Красивый же парень, соблазнить, видать, хотела. А он ни в какую! — А почему вы так решили? — Да как «почему»?! Сказал он ей, больше не приезжай, мол. Последний раз, и все. На этом точка. Так и сказал, я слышала. — А она? — А что она? Ничего. Села в машину свою и уехала. — И что, просто взяла и уехала? — усомнилась я. — Не кричала, не оскорбляла Дениса? Дарья Петровна покачала головой. — Да нет, вроде не шумела. Поняла, видать, что не пара он ей. Он молодой, а она хоть молодится и вся из себя, а все же в возрасте. Не пара она ему, — повторила Дарья Петровна. — Это что же, она его? — у женщины загорелись глаза от жадного любопытства. Я лишь пожала плечами. Выходило как-то нескладно. Если верить Дарье Петровне, Денис сам решил порвать с немолодой любовницей. Тогда зачем же ему после этого врываться к ней в дом и пытаться убить ее в припадке ревности? А сама Ирина? Поняв, что возлюбленный дает ей отставку, она вот так просто садится и уезжает? В моем представлении она должна была в ярости разнести полдеревни. А тут ни шума, ни пыли. Странно. А может, я ошибаюсь, полагая, что это любовная связь? Возможно, Маркова и Дубровскую связывали дела иного рода? Какой-нибудь криминал? Да, и как все это вместе связано с гибелью Ольги? — Дарья Петровна, — обратилась я к донельзя заинтригованной женщине, — а у Дениса есть друзья, с которыми он тесно общается? Здесь, в Осиновке? — Да как сказать, друзья — не друзья… — задумалась женщина. — С Толькой он одно время водился. Парень-то он неплохой, но пьющий. Понятно. В друзьях у Маркова числился только пьющий Толька. — Да где сейчас взять непьющих-то? — пустилась в рассуждения Дарья Петровна. — А где живет этот Толька? — Да вон, через два дома от меня его хоромы. Калитка у него полосатая, не ошибешься. Я, мысленно взяв на заметку полосатую калитку, решила все же прежде всего побеседовать с участковым, уже знакомым мне Колуновым. Должен же он быть в курсе дел своего пасынка с госпожой Дубровской. Я направилась в уже знакомый мне поселковый участок. Колунов сделал вид, что меня не узнал. А может, действительно не узнал. Участковый, по выражению Дарьи Петровны, и вправду был сам не свой. — Вы ко мне? — раздраженно буркнул он, не отрывая глаз от чистой поверхности стола и вертя в руках шариковую ручку. — К вам, Сергей Анатольевич, и все по тому же вопросу, — миролюбиво сообщила я. — По какому «тому же вопросу»? — Колунов поднял на меня воспаленные глаза. — По делу о гибели Ольги Антиповой. — Никакого дела нет, — отрезал Колунов. — Это был несчастный случай. — Теперь следствие в этом сомневается, — туманно сообщила я. Колунов нахмурился. — Я-то здесь с какого боку? — спросил он раздраженно. — Пусть следствие этим и занимается, если делать нечего! — В деле появились новые обстоятельства, — я решила блефовать напропалую. — К смерти Ольги Антиповой может быть причастна женщина, отправившая в кому вашего пасынка. Вы знаете эту женщину? Я сунула ему под нос фотографию Дубровской. Он мельком глянул на фото и свирепо уставился на меня. — Эту женщину я не знаю, понятия не имею, кто она такая, и никогда ее не видел, — отчеканил Колунов, постепенно возвышая голос. — А теперь я попрошу вас покинуть мой кабинет, мне надо работать. — Сергей Анатольевич, речь идет о жизни вашего сына. Он… — Немедленно покиньте мой кабинет! — угрожающе пропел Колунов. — Я уже сказал, что не имею ни малейшего представления, что это за особа. И у вас нет никакого права меня допрашивать! И если вы сейчас же не выйдете отсюда, я позову дежурного. Или буду вынужден вас задержать до выяснения обстоятельств. Я послушно поднялась и вышла из кабинета. Настаивать было бесполезно, Колунов явно не собирался распространяться о том, что связывало Дубровскую и его пасынка. В том, что он узнал Ирину на фотографии, у меня не было никаких сомнений. Так в чем же тут все-таки дело? Колунов выгораживает Дениса? Но что он сделал? Какова роль Маркова во всей этой истории? Дубровская лжет, что не знает Маркова. Она явно пыталась его убить, инсценировав самооборону. Что такого знает о ней Марков? Зачем ворвался в ее особняк? Перебирая в уме все эти вопросы без ответов, я медленно, но верно приближалась к полосатой калитке пьющего Толика. В какой-то момент мне почудилось, что кто-то крадется за мной буквально по пятам. Я слегка замедлила шаг, сделав вид, что ищу что-то в сумочке, и украдкой огляделась. Нет, никого. Должно быть, сказывается нервное напряжение, да еще и вполне закономерная усталость из-за бесплодных поисков. Убедившись, что меня никто не преследует, я спокойно продолжила путь. Калитка действительно была выкрашена довольно-таки странным образом. Грязно-коричневые полосы перемежались с тускло-желтыми, причем все полоски были разной ширины, создавая впечатление, что у маляра имелись серьезные проблемы с глазомером. В той же манере пытались красить и забор, но потом, видимо, оставили эту затею, поскольку большая его часть была покрыта лишь коричневой краской. Или желтая просто закончилась. — Открыто! — радостным тоном сообщил мне мужской голос по другую сторону калитки. Войдя во двор, я безошибочно определила причину развеселого настроения хозяина так называемых хором. На крыльце одноэтажного обшитого вагонкой дома восседал совсем еще молодой мужчина с бутылкой пива в руке. При моем появлении он приветственно поднял бутылку, после чего отпил большой глоток. Видимо, в мою честь. — Вы Анатолий? — на всякий случай уточнила я. — Ага! — Тот широко улыбнулся и сделал следующий глоток. Я решила, что мне лучше поторопиться, если я хочу получить хоть сколько-нибудь полезные сведения. Иначе, если так пойдет дальше, обладатель оных будет просто не в состоянии мне их предоставить. — Вы вашего друга не собираетесь навестить? — Я решила подъехать издалека, чтобы не спугнуть ненароком хорошего, но пьющего парня. — Это Дениса, что ли? — понятливо уточнил Толик. — Дэна нашего. А чего его навещать, он небось сейчас на службе. За нарушителями гоняется. Толик, растопырив руки, изобразил, будто крутит воображаемый руль. Бутылку с пивом он при этом предусмотрительно поставил на крыльцо. Похоже, кроме Колунова, никто из жителей деревни понятия не имеет, что случилось с Марковым. Ну, теперь знает еще Дарья Петровна. — А что с Дэном-то? — Толик с интересом посмотрел на меня. — С ним случилась небольшая неприятность, — ответила я уклончиво, но Толик, похоже, вполне удовлетворился таким ответом. — Угу, — он понимающе кивнул и вновь занялся своим пивом. — Скажите, — я извлекла смартфон и поднесла поближе к блестящим глазам Толика фотографию Дубровской, — Денис Марков когда-нибудь общался с этой женщиной? Может, вы видели их вместе? Толик воззрился на экран смартфона. — Ну да, видел я эту бабу, — уверенно заявил он и икнул. — Ух… Приезжала она к Дэну. — А зачем приезжала, не знаете? — Да вроде дела у него с ней какие-то, — Толик пожал плечами. — То ли с торговлей, то ли с извозом каким-то, не знаю… Дэн не особо распространялся, а я и не спрашивал. Мне-то что. — А когда они общались в последний раз? — попыталась я выяснить хоть что-то определенное. — Да общались, наверное, недавно, — с сомнением произнес Толик. — Приезжала она недели две назад, наверное. Может, три… Я понуро поплелась к калитке. — Эй, а с Дэном-то что? — окликнул меня Толик. Я обернулась. — Денис сейчас в больнице, в тяжелом состоянии. — О как! — Толик вытаращил глаза. — Во дает! Это он сам себя, что ли, решил того? Я вновь подошла поближе. — Почему вы так решили? — Я ни секунды не сомневалась, что Толик заподозрил Маркова в попытке самоубийства. Разумеется, я отлично знала, что это не так, но мне стало интересно, почему он пришел к такому выводу. — Ну, как… — Толик ненадолго задумался. — Он ведь по Ольке сох, а она того… Ну это… — Погибла, — пришла я на помощь речистому рассказчику. — Ну да! В яму упала. Вон там, — он махнул рукой куда-то в сторону. — Со свадьбы своей удрала, с женихом, видать, поцапалась. Ну и побежала домой, к матери. А там скользко, она и упала. — Как вы все это узнали?! — вырвалось у меня. — Да вся деревня на ушах стоит! — заявил Толик. — И Анатолич, участковый наш, так и говорит: несчастный случай. Я похолодела. Опять участковый. Почему-то Колунову во что бы то ни стало хотелось убедить всех и вся, что Ольга стала жертвой собственной неосторожности. — Так что вы передайте Дэну, чтоб побыстрей выкарабкивался. И чтоб не дурил больше. Мало, что ли, девок? Другую найдет. А Ольку, конечно, жалко очень. Хорошая была девчонка… Я быстрым шагом направилась к калитке, уже не слушая хорошего пьющего парня. Мне надо было обдумать полученную от него информацию, пусть обрывочную и сомнительной достоверности, но все же позволявшую оценить отношения Маркова и Дубровской с совершенно неожиданной стороны. Если верить Толику, Ирину Дубровскую связывали с Марковым вовсе не любовные, а какие-то неведомые мне деловые отношения. И если исходить из этого, то Марков и Дубровская не имеют никакого отношения к смерти Ольги. И то, что в тот злополучный вечер Маркова в особняк Дубровской привела вовсе не ревность, а страсть совершенно иного рода, например к деньгам, не имеет никакого отношения к моему расследованию. К тому же у них обоих железное алиби. Ни он, ни она физически не могли находиться в том самом месте и в то самое время, когда Ольге суждено было умереть. Пора забыть об этих второстепенных персонажах и перестать наконец ездить в эту самую Осиновку как на работу! Мысль, что я попусту трачу время, ни на шаг не приближаясь к разгадке, привела меня в сильнейшее раздражение. Мне предстояло сейчас вернуться почти к тому самому месту, где несколько дней назад обнаружили погибшую Ольгу. Именно там из-за удобства выезда я оставила свою машину, ведь так мне не придется кружить по узким проселочным тропкам. И теперь я решила сократить путь, пройдя через небольшие заросли ольшаника, отделявшие центральную часть деревни от выезда к самому ее краю и далее — на ферму, ныне заброшенную. Оказавшись в полумраке на заросшей тропинке, я вновь испытала странное чувство, словно я здесь не одна. Я шла, невольно прислушиваясь, но вокруг было тихо. Никаких посторонних звуков вроде шороха в кустах или чьих-то шагов. Надо взять себя в руки, так и до паранойи недалеко. Ольшаник заметно редел, вон уже показалась моя машина. Сейчас я наконец сяду за руль и… В себя я приходила очень медленно, постепенно осознавая, что все мое тело порядком затекло, причем особенно досталось конечностям. Что неудивительно — я была привязана к какому-то невообразимо неудобному и жесткому креслу, да еще для пущей надежности мне связали руки. В довершение всего мой рот был заклеен липкой лентой. Спасибо, хоть глаза не завязали, благодаря чему я худо-бедно смогла осмотреться. Судя по всему, я находилась в каком-то давно заброшенном доме. Сквозь небольшое давно немытое оконце в комнату едва проникал тусклый дневной свет, позволяя разглядеть в углу полуразвалившийся платяной шкаф, которым уже нельзя было пользоваться. Не считая кресла, на котором я в данный момент восседала, это был единственный предмет интерьера.