После ухода оперуполномоченного Анатолий не находил себе места. Первой его мыслью было бежать — куда угодно, подальше и надолго, ибо он не сомневался, что преступления раскрыты. Поспешно собирая вещи, Толик наткнулся на приготовленную к подаче в жилищный отдел пачку документов и остановился в раздумье. Бросать начатое дело не стоило. «Нет… Быть не может, что они догадались… Да хоть и догадались — улик-то нет! — успокаивал он себя. — А на нет, как известно, и суда нет… Раскис, как баба! Подумаешь, пришел мент, сорвал на мне свою злость… Спокойно ушел… Точно! Ничего у них нет на меня и быть не может!» Он пресек свои терзания, принял для пущей храбрости все, что оставалось дома из спиртного, и опустился на диван. Тот показался ему жестковатым, и Анатолий подстелил одеяло, собравшись посмотреть выпуск петербургских новостей… Но он никак не мог себя заставить приподняться, чтобы включить телевизор. От батареи тянуло теплом… Одна за другой накатывались на него волны дремоты, с которой уже не было сил бороться… Толик крепко уснул. Странный, навязчивый и тревожный сон внезапно нарушил его бессознательное состояние. Женский голос взывал к нему, негромко но явственно: «Анатолий… Анатолий… Анатолий…» Он перевернулся на другой бок, но зов не прекратился. Анатолий встрепенулся, встал и напряженно замер, пытаясь что-то разглядеть в темноте. Какой-то необычный запах — резкий и приятный — наполнял помещение… Медленно открылась дверь, и пламя свечи в руках какой-то бесформенной фигуры неумолимо приближалось к испуганному хозяину… Толик отшатнулся и бросил взгляд в окно. Ему показалось, будто кто-то смотрит оттуда, с улицы, с высоты пятого этажа… Мороз пробежал у него по коже. Спокойный тихий голос настойчиво повторял: — Анатолий… Анатолий… Анатолий… Что ты наделал? Сон оставил его. Прямо перед ним, на расстоянии нескольких метров, замерла белая фигура с отставленной в сторону рукой, в которой ярко горела толстая свеча… Тени играли на стенах и потолке… — Зачем ты убил меня? — чуть возвысив голос, произнесла таинственная гостья. — Анатолий, как это неинтеллигентно! — прозвучали язвительные интонации, и мужчина узнал голос Клавдии Федоровны. — Я не убивал! — попытался возразить он, леденея от ужаса. — Это ошибка! Я вошел, а она… то есть вы уже лежали… — Думаешь, что сможешь и меня обмануть, как обманул милицию? Голос зазвучал размеренно и бесстрастно: — Ты, вознамерившийся получить всю квартиру… Отдельную двухкомнатную квартиру в центре, со всеми удобствами… — С какими еще удобствами? — нашелся Толик. — Вы же сами не хотели ванну устанавливать! Установили бы — так, может, ниче бы и не было! — Значит, ты признаешь, что убил меня? — печально спросила гостья. — Я? — начал было Анатолий, но та его перебила: — Небеса видят все, и тебе не сокрыть свой грех! Зачем ты не дал мне завершить земной путь как было начертано? Зачем ты прервал его в расцвете лет? — В каком еще расцвете! Тоже мне… — В расцвете! — отчеканила гостья. — И по твоей вине я умерла без покаяния! На колени!!! Трясущийся от страха Анатолий поспешил исполнить приказание: он повалился на четвереньки, затравленно глядя на хозяйку положения. — Пощади меня! Я… сам не ведал, что творю! — сообщил он, на секунду задумавшись и мысленно похвалив себя за удачно найденный ответ. Женщина молчала, собираясь, видимо, нанести новый сокрушительный словесный удар. Подумав, что он не был понят, Толик пытался вспомнить что-нибудь связанное в его представлении с загробным миром. — Паки… Паки и паки! Житие мое… — сопровождая странное заявление интенсивным качанием головы, сообщил он. — Какое еще «житие твое»! — разозлилась гостья. — У тебя осталась только одна надежда — покаяние! Анатолий, убийца, говори! Сознавайся! — Не виноватый я! — настаивал Толик. — Я никого не убивал! — И меня не убивал? — глухо вопросила вторая, незаметно появившаяся в комнате фигура, чьи руки были убраны за спину. — Тебя? Вовка… Ты, что ли? — Я… — прозвучал замогильный ответ. — Не-е-ет! — крикнул Анатолий и прикрыл лицо руками. — Да-а-а! — передразнили фигуры хором. — Сосед… А еще говорил, что друг… — напомнил «Вова». — Друг! — закивал Толик. — Будь другом, помоги нам! — миролюбиво попросил мужчина в белом. — Я? Помочь? Я все сделаю — только оставьте меня в покое! — Оставим, — печально согласилась женщина. — Что? Что вам нужно? — Анатолий… — медленно произнес «Вова». — Ты убил нас, глупо отпираться… Тем более что мы это сами знаем… Речь о другом… Мы оба умерли не своей смертью — она есть фомкой убиенная, а я — от «лимонки» взорвавшийся… — Ну и? — Мы будем вечно пребывать в этих стенах, доколе не обретем покой… Мы будем вечно тревожить твой сон… — Нет, не надо, а? Чего вас, отпеть, что ли? Вы только скажите! — Нас ни Бог, ни черт не берут, — спокойно продолжал разъяснять «Вова». — Ты же, Анатолий, сотворив смертоубийство, уже сгубил свою душу… Теперь ты должен скрепить договор! Ну? Что-то прошелестело в темной комнате. Женщина безмолвно протягивала хозяину чистый лист бумаги, мужчина передал ему ручку… — Что? Где? Что я должен написать? — дрожа, спросил Толик. — Внизу, — глухо сказал «Вова». — Только подпись, и ничего более… И мы растворимся в то же мгновение… — Да? — с надеждой переспросил Анатолий и размашисто расписался. — А почему красным цветом? — Красным? — Казалось, «Вова» также был удивлен. — Ну конечно, красным, каким же еще! — уверенно добавил он. — Это кровь! Моя кровь! Ее кровь! Кровь всех невинно убиенных! — Вы же сказали, что растворитесь! — взмолился Толик. — Растворяемся, — кивнула мужская фигура и, пятясь, скрылась за дверью. Сделав несколько маленьких шажков в том же направлении, женщина вдруг остановилась и твердым голосом сказала: — Знай, что я пришла к тебе не по своей воле. Но мне велено исполнить твою просьбу… — Какую еще просьбу? — Не было просьбы? Тем лучше. Прощаю тебе мою смерть, с тем чтобы ты женился на моей воспитаннице Марии Даниловне… За дверью раздалось сдавленное хихиканье, не достигшее, по счастью, ушей изумленного Анатолия. — Чего? — хлопая глазами, переспросил тот. — Ну нет так нет! — облегченно вздохнула гостья. — И последнее. — Еще и последнее? Да провалитесь вы! Фигура отступила чуть назад и принялась чертить свечой какие-то крестообразные знаки, что произвело на перепуганного Толика неизгладимое впечатление. — Хватит! Последнее… Вы сказали — последнее… — Да. Возьми это. Оно теперь твое… — Что это? Что там? Зачем? — Узнаешь… — гулко прозвучал ответ. Свеча внезапно погасла. Несколько секунд Анатолий просидел в оцепенении, затем, боясь зажечь свет, подался вперед и нащупал то, что оставила зловещая гостья… Тихо прикрыв дверь и оторвав ненужные теперь полоски с печатями, фигуры, не снимая простыней, помчались вниз по лестнице, не обратив в спешке внимания на притулившегося на подоконнике человека… — Ну все, — стягивая маскарадный костюм, облегченно вздохнул Алексеев. — И дипломат не потребовалось предъявлять. Сам сознался! Класс! — Класс! — кивнула освободившаяся от белого женщина. — Где же он? Давайте обратно! — Кто? — с невинным видом спросила она.