— А че тянуть? Какая тебе разница — завтра, через месяц? Все равно же не отвертишься! А мне — чем скорее, тем лучше! Да я бы и сам сделал, ни секунды не медля, но, говорю, — на хрен ментам козырь в руки давать? Шурик… Жертва твоя, то есть наша… он всем говорил, что проблемы со мной… А сам он — точно божья коровка, врагов нет ни одного, имущества нет — ну ничего нет! Никто его даже случайно тюкнуть не может! — Почему? А если так же, как с Клавкой, — предложил Вова. — Видимость ограбления, а? — В случае с твоей теткой — все чисто, у нее же врагов не было! А если Шурика так же пришить, менты начнут версии отрабатывать, на меня точно выйдут — а там, глядишь, просекут, что алиби нет, да общие наши знакомые наговорят чего не следует… — А в чем проблема-то? — Ну, я у него бабок взял. — Может, проще отдать? — вздохнул Владимир. — У тебя лишние есть? Нет? Я так и думал. И вообще, ты в наши дела не лезь. Это вендетта, можно сказать, по-корсикански! Я считаю, что свои взял, потому как он еще раньше подставил меня сильно. А Шурик, естественно, другого мнения. — А если просто — не отдавать, и все? — с надеждой спросил Вова. — Раз он — «божья коровка», значит, тебе и бояться нечего. Не пришлет к тебе «крышу». У меня гораздо круче было — и то разобрался без мокрухи… — Пошел ты! — рассердился Толик. — Я тебя советником, что ли, нанял? Мои дела — это мои дела. С чего я тебе все подробности буду выкладывать? Достаточно того, что уже знаешь. Я принял решение убрать Шурика — так будь уж любезен! Как от тетушки избавиться — «Толик, ну помоги, друг!» А как должок возвращать — так в кусты? Нахмурившись, сосед приподнялся и угрожающе посмотрел на Владимира. Тот сразу же пошел на попятную: — Да нет, Толик, ты все не так понял! Я не отказываюсь, я просто хотел… просто подумал… вдруг… — Хватит! — стукнул кулаком по столу Анатолий. — Думай лучше сейчас. Запоминай, слушай внимательно. — Да, да… Я готов… — Значит, так. Завтра где-то в десять я звоню своему корешку. Я у него храню кой-какие вещички… Он сидит дома и ждет, когда ты заскочишь и заберешь… — Зачем такие сложности? — Какие? — Ну почему я должен куда-то ехать, что-то брать… Принес бы сам домой, а я бы уже отсюда… — Дело об убийстве закрыто? А если ментам снова придет в их безмозглую башку сюда заявиться? Начнут рыться, копаться… — Согласен. А твоего друга не удивляет, что ты у него дома камеру хранения устроил? И кстати, он знает, что я должен забрать и зачем? — Ну, ты меня удивляешь, Вовчик! Приду эдак я к другу и скажу: «Посторожи пока, Севка, ствол, а то у меня стремно!» Не, я ему отдал дипломат, и все. Сказал, что для меня это — ценная вещь, а живу-то я в коммуналке, да и налет на днях был, попытка ограбления… ха-ха-ха… Нормально! Ему и в голову ничего не придет! А внутрь он не залезет — во-первых, я его хорошо знаю, потому и выбрал именно Севку, а во-вторых, там цифровой замок, так что запросто не откроешь. Ясно? Еще вопросы есть? — Есть, — кивнул Владимир. — Дальше-то что? — Дальше так же просто, — ухмыльнулся Анатолий. — Берешь дипломат, садишься в свою тачку, катишь на Васильевский. Тормозишь на набережной, открываешь и читаешь план действий. Элементарно! — Ватсон! — продолжил Вова. — По-моему, как-то запарно. Почему именно на Васильевский? Может, сразу, как получу твой чемодан, тут же все прочитаю и начну осмысливать? — Да не, это не принципиально, просто я, когда кумекал на эту тему, пришел к такому выводу. У Севки рядом с подъездом — опорный пункт. Ну откроешь ты дипломат, а тут мало ли мент какой мимо пройдет, ствол засечет — и все! Конец, крышка! И мне, и тебе! Так что гораздо спокойнее — кати сразу к месту боевых действий, там во все и врубишься. — Логично. Шурик твой на Васильевском, как я понимаю, живет? — Да. Сподручнее, удобнее именно там всю информацию получить. В дипломате точная карта — в какой двор зайти, и записка, что сказать, как сделать… Его дом уже почти расселен, так что на лестнице тебе никто не попадется. Когда скажешь, что от меня с деньгами, — он сразу тебя впустит. Не на пороге же пересчитывать? Ха! Он даже не догадается, что вместо бабок я ему пулю приготовил! — Хорошо, — покачал головой молодой человек. — Хорошо, что дом не жилой. Но пистолет все же с глушителем? — Ясное дело! Войдешь, откроешь дипломат, будто бы там деньги, и все! Дело техники. Главное, не тянуть, не говорить речей, как в кино, а сразу — наводи и бей! Владимир задумчиво кивнул. — Да брось ты маяться! — воскликнул Толик. — Мне с твоей теткой куда сложнее было! Мнительная, зараза! Знаешь, сколько я тут парился, уговаривая ее из комнаты выползти? — А он один дома будет? Вдруг гости у него? — нахмурился Вова. — Один! Он одинокий и нелюдимый — наверняка один, он же завсегда один сидит! — втолковывал сосед. — Ну ладно… Еще что-нибудь? — Тебе мало? Все. Гуляй. До завтра — свободен. Да и после того — ха-ха-ха! Совершенно свободен! За час все обернешь, и ноу проблем! — Скорей бы все кончилось, — мрачно произнес Вова. — Скоро. Очень скоро все кончится, — ответил Толик, сделав упор на слове «все». Позавтракав, Мария Даниловна примостилась на широком подоконнике в своей комнате и пристально уставилась на окна соседнего флигеля. Это вошло уже у нее в привычку, хотя до сих пор визуальное наблюдение результатов не дало. Она сидела, курила и размышляла: «Как же дальше все это раскручивать? Эх… Точно ведь без помощи Петрухи не обойтись, а что с того? Болтается неизвестно где, и никак я не могу ему выложить информацию… Звоню-звоню, скоро уже диск, наверное, сломается… И каждый раз — одно и то же. На работе сообщают, что он отсутствует. И как ни уточняешь — „на трупе“ да „на трупе“. Как это понимать? Все на одном и том же или же люди мрут направо-налево, и именно на его территории? Скорее всего, он сидит у себя в кабинете и посмеивается. Да, точно так! А по телефону просит передавать, что его нет. Для меня. Надоело ему, выходит, преступников ловить. К тому же он еще не знает, что я его решила наследником оставить! Значит, и нет ему особого интереса со мной общаться… Н-да… Насчет наследства тогда придется хорошенько подумать… Ведь дружба, окрашенная корыстными перспективами для него и загробными — для меня, как-то не привлекает… А домой сколько раз звонила! И так же без толку. Этот хитрец поставил у себя автоответчик… Так возмутительно развязно записался! „Это сами знаете кто, и я сами знаете где… А с вами вообще разговаривает автосекретарь, так что потрудитесь оставить сообщение после писка!“ С ума сойти! После этого его „писка“ так и хочется пискнуть, а не серьезное дело изложить! Ну ладно, я смирилась, оставила сообщение… И что, он перезвонил? Дудки!» Мария Даниловна встала, в сердцах задернула занавеску и направилась в коридор. «Так и поступлю! Застукаю его прямо на рабочем месте — никуда, голубчик, не денется! Мог бы хоть раз позвонить за это время… Хотя… А если я напрасно на него сержусь? Я ведь и сама хороша! То болтаюсь по городу в погоне за призраками, то просто не подхожу к телефону, когда неохота… Вот бы и мне автоответчик завести! Да… Не будь соседей… Они-то враз сломают… Да где же она?» Сухова сердито притопнула ногой. Варежка, столь необходимая для выхода на улицу в зимнее время, упорно не желала находиться. Правая лежала в кармане пальто, а ее левая сестрица куда-то запропастилась. «Тут вроде бы я всюду посмотрела… — нахмурилась Мария Даниловна. — Значит, посеяла на улице. Вчера. Днем, когда следила. После этого я сидела дома, никуда не выходя. Так. Но где же? В Юсуповском? Помнится, я там порядком замерзла… Нет, тогда еще обе варежки были на месте. Значит, позже. В процессе погони. Не уверена, но может статься, что там, на Гороховой… Когда он в подъезд нырнул, а я его ждала. Полезла за зажигалкой, сняла, чтобы чиркнуть… Точно! Потом же я в троллейбус села, и сразу домой! Вот оно что! Конечно, можно взять и запасные, но почему бы не попытаться поискать там, где оставила? Нередко добрые люди находят потерянную варежку и, так как одна она никому не нужна, кладут повыше — на чье-нибудь окно, за трубу… Не такие уж, выходит, добрые… Лежи, допустим, две варежки — обязательно бы взяли… Ну ладно, некогда морализировать… В путь! Кто ищет, тот всегда найдет!.. Да? Даже в том случае, если прохожий унес находку домой? Так, про запас? Да ну меня! Обязательно настроение испорчу, если никого рядом нет, так хоть самой себе. Ну и характер…» Мария Даниловна поспешила на Гороховую улицу. Она без труда узнала нужный дворик. Внимательно оглядев все трубы и подоконники, пенсионерка Сухова разочарованно вздохнула и похвалила себя за предусмотрительно захваченную пару рукавиц. Она вышла на улицу и принялась ее осматривать. Чуть впереди она увидела какое-то яркое, непонятной формы пятно, расположенное за урной, и, решив, что оно вполне может быть предметом ее поисков, бросилась к нему. Путь оказался не так прост, как она думала. Поскользнувшись, пенсионерка Сухова упала на тротуар. Самое обидное было то, что пятно при более близком рассмотрении ничего общего с потерянной варежкой не имело. Увлеченная поисками, Мария Даниловна даже умудрилась забыть, что потеряла коричневую рукавицу, а побежала к фантику ярко-желтого цвета. Ругая свою неосторожность и забывчивость, Сухова медленно поднялась и хотела было пойти, но почувствовала резкую боль в ноге. Хромая, она сделала несколько шагов и привалилась к стене дома. В этот момент из арки вышел человек, и Мария Даниловна, узнав его, радостно крикнула: — Владимир! Володя! Вова! Вовочка! Мужчина недоуменно оглянулся, нахмурился, пытаясь вспомнить, видел ли он когда-либо эту женщину, зовущую его как своего старого знакомого. Не придя к какому-либо определенному выводу, он вознамерился было идти дальше, но Мария Даниловна, от которой не ускользнуло, что в руках мужчины был тот самый дипломат, с новыми силами продолжала взывать: — Владимир! Пожалуйста, помогите мне! — Мария… м-м-м? — неуверенно обратился он к пожилой женщине. — Мария Даниловна! — закивала та. — Я на днях у вас дома на поминках была! Мы с вашей тетей дружили! То ли некстати встреченная знакомая, то ли воспоминание о тете подействовали на Владимира: лицо его омрачилось, но уйти он уже не мог. — Вам плохо? — произнес он. — Да! Представляете, упала, поскользнулась… То есть наоборот — поскользнулась сначала, а только затем упала! — защебетала пенсионерка Сухова. — Вы не могли бы меня проводить? «„Какая наглость!“ — должен подумать он! — мелькнуло у нее в голове. — По крайней мере, я бы на его месте только так бы и подумала! Вот пошлет меня сейчас подальше… А дипломат… уедет в неизвестном направлении… Нужно настаивать! Взывать! Давить на жалость!» «Какая наглость! — одновременно с ней подумал Вова. — Нет, ну надо же — „Проводите“! Делать больше нечего! От одной тетки избавился, так теперь что же, всю жизнь ее ровесницам помогать? Ну нет! Однако… Убегу я сейчас… А она затеет скандал… Мало того что всему дому насплетничает… Это-то мне безразлично… Но вдруг в милицию пожалуется? С нее станется… А они обратят на меня пристальное внимание… Копнут… Допрашивать будут… Я не выдержу… Методы-то у них…» — Пожалуйста! Ну хоть до остановки! — жалобно настаивала Мария Даниловна. — А там, надеюсь, попадутся добрые люди, помогут выйти, может быть, кто-то и до дома сопроводит… Вдруг… — Ну ладно, — принял решение Владимир. — Я на машине. Но очень тороплюсь. В принципе могу вас подбросить до канала, а там уж совсем рядом, доберетесь как-нибудь? Я бы и сам вас довел, но, извините, пожалуйста, очень, очень спешу… — До канала! Чудесно! — воскликнула Мария Даниловна. — Куда сейчас? Охнув, она оторвалась от стены и вопросительно взглянула на Вову. Тот, крепко сжимая дипломат в одной руке, другой заботливо подхватил пожилую женщину, проводил до машины и усадил внутрь. Они поехали. До канала Грибоедова было совсем недалеко, и пенсионерка Сухова судорожно перебирала в голове варианты своих действий, но ничего толкового не могла придумать. Она решила во что бы то ни стало завладеть дипломатом, но как осуществить этот план — она не знала. «Можно опрыскать его из газового баллончика… — размышляла Мария Даниловна. — Нет, не сейчас, конечно, а как только остановит машину. Хорошо. Но рискованно. Временная победа может обернуться продолжительным поражением. Что, если он заявит в милицию, когда очухается? Нет, связываться с милицией совсем некстати. Или даже еще хуже… Например, чемоданчик набит деньгами мафии… Какая там милиция! Они же меня без суда и следствия… Но не могу же я вот так просто выйти и остаться ни с чем? Если бы удалось стащить этот дипломат как бы случайно, без насилия с моей стороны… Всегда можно будет отвертеться, мол, ошиблась, приняла за свой… Вряд ли мафия меня тюкнет! По крайней мере будем надеяться, что вряд ли… Сыграть эдакую рассеянную дурочку… Или клептоманку… Да… Похоже, это все, что остается. Значит, нужно как-то отвлечь его внимание при выходе из машины… Дипломат спрячу под пальто… Расстегну его заранее… А там — сразу в проходной, ныряю и скрываюсь! Следы-то заметать я умею! И бежать можно не домой, а куда-нибудь к знакомым… Там и решу, что буду делать дальше. Во всяком случае, ничего иного в голову не приходит. Эх, была не была!» Мария Даниловна, набравшись мужества, приготовилась к решающему моменту операции. Машина уже пересекала Садовую, еще несколько секунд — и Владимир должен был затормозить, избавляясь от непрошеной пассажирки… Он остановился раньше, чем планировал, подчиняясь жесту сотрудника ГАИ. Закусив от волнения губу, Владимир опустил стекло и приготовился к разговору с милиционером. Тот не спеша подошел к машине; сквозь зубы, так, что ни Вова, ни тем более Мария Даниловна не разобрали ни слова, представился… Водитель явно волновался, и это не ускользнуло от милиционера. Он молча протянул руку. Владимир немедленно достал документы и передал ему. Так же молча сотрудник ГАИ дал понять, что водителю необходимо выйти и проследовать за ним в служебную машину. Возможно, что дальнейшие события были гораздо более насыщены звуками, репликами, вопросами и объяснениями… Все это совершенно не интересовало пенсионерку Сухову. Радуясь столь удачному подспорью и решив, что оно послано ей небом, благословляющим на продолжение расследования, Мария Даниловна незаметно покинула машину Владимира, предоставив тому в одиночестве решать свои проблемы. Под полой пальто у нее скрывался дипломат…