— Вот вроде понимаю, что не стоит спрашивать, — вздохнул Матвей обречённо, — но… о чём, Маш? — Можно мы клад в доме поищем? — выпалила, ухватив его за руку и заглядывая в глаза. — Ты серьёзно? — уточнил Матвей, медленно вытаскивая свою руку из моих. — Она это серьёзно? — переспросил у Миши, так и не дождавшись ответа. — Уверен, что да, — хохотнул Воронов. — И как сказать «нет»? — вновь спросил у друга, не сводя с меня глаз. — Без понятия, сам выкручивайся. — Это твоя женщина, скажи ей, чтобы перестала так на меня смотреть, — зашипел Матвей в сторону. — Она ещё и расплакаться может, имей ввиду. Я так однажды чуть не попался. — Блин… — Матюш, мы быстро, — затараторила тихо, — тебе всего-то надо отвлечь тех, кто у дома дежурит, а мы в подвальчик прошмыгнём, никто даже не увидит, обещаю! Криминалисты там уже поработали, следы наши там и так есть, любопытство удовлетворим и быстренько обратно… Скользнула ладонями по столу, практически распластавшись в попытке достать до его рук, и продолжая канючить: — Делов-то на пятнадцать минут, больше разговоров… а потом я тебя до дома отвезу… — До своего? — ухмыльнулся Матвей коварно. — Ну, не перебарщивай, — ответила сурово и села прямо. — Что за клад, Маш? — хохотнул, наслаждаясь победой. — А не скажу, — заявила нахально и скрестила руки под грудью. — Сиди теперь и гадай, как будто больше подумать не о чём, — Матвей закатил глаза, а я добавила между делом, глядя поверх его плеча: — Деревня Гудково, улица Северная, дом шесть. Михаил Юрьевич так увлёкся открытием, что забыл заблокировать телефон, прежде чем положил его на стол. — На счёт одуванчика я поторопился! — воскликнул возмущённо. — Шантаж, значит? — веду плечом с блуждающей улыбкой, а он поднимается: — Ну, поехали, шантажистка. Пятнадцать минут. Если не успеете — выкручивайтесь сами. И из кутузки мне не звоните. — Серёжке наберу, — фыркнула самодовольно. — Сашке набери, — съехидничал Воронов и довольно чувствительно приложил пятерню к моей заднице, пропуская на улицу. В отместку я повисла на локте Матвея и завела светскую беседу, следуя к машине: — Тут смотри, какая ситуация, Матюш. Дом изначально принадлежал типу по фамилии Майер. Рядовой архитектор, хоть и на хорошем счету у местной власти, но всё же обычный. Звёзд с неба не хватал, сбережения, может, и имел, но домина-то какой! Одни статуи денег стоят, не сам же он их лепил, тут работа тонкая, заказная. А чем за мастерство платил? И после жил затворником, не работал, но ведь ел что-то? И тут ещё подземный ход под чужой дом, один бы он не потянул его выкопать, нужны были люди, да такие, чтоб помалкивали. А за молчание что? — Доплата, — хмыкнул Матвей. — И, почти уверен, пригласил он для своих извращений иногородних. Но… клад, Маш? Сильно сомневаюсь. Биографию его читала? Его предки к нам в страну прибыли ещё при царе Горохе и жили довольно скромно. — Где ты нашёл его биографию? — спросила с удивлением. — Там же, где и Юницкий, в библиотеке, — хмыкнул, покачав головой. — Вы чем вообще столько дней занимались? — За призраками гонялись, — буркнула в ответ, — а не тем, на что ты намекаешь. Вот это всё, можно сказать, на твоих глазах началось… — Ну прямо рождение звезды, — хохотнул иронично, а Воронов, молча шагающий рядом, широко улыбнулся. — Идите-ка вы оба… — проворчала, отпуская его руку, а Миша тут же притянул к себе, обняв за талию и хмыкнув: — Поздняк, Марь Санна. Хотя, смотря куда ты планировала меня послать… я, может, как раз туда и планирую… — Короче, слушайте батьку, — перебил Матвей деловито. — Майер этот архитектор в хрен пойми каком поколении, но никто из его предков особыми талантами так и не блеснул. Когда война жахнула, посёлок, в котором он проживал, был полностью разрушен при бомбардировке. Выжил по чистой случайности, родни лишился, а вот землянку копать, как остальные, он не стал и под шумок перебрался подальше от границы, таким макаром у нас и оказался. Передовой счастливо избежал, блеснув знаниями и помогая при строительстве новых оружейных заводов, за годы войны научился не только выживать, но и подстраиваться под реалии. И тут вспоминаем показания Юницкого, которые, я надеюсь, вы оба прочитали, — посмотрел на нас свысока, но озорно. — Выходит, — пробормотала я задумчиво, — свою тягу к новшествам он скрывал не просто так: жить хотелось и хотелось жить спокойно. Странно тогда, что он построил этот дом. — Ещё и не на такое пойдёшь, чтобы женщину впечатлить, — хмыкнул Миша. — Не знаю, как на счёт женщины, — продолжил Матвей, — но начальство он впечатлил. Библиотекарь услужливо подсунул мне ещё и газетную вырезку, в которой туманно намекают на то, что Майера в его домик отправили в ссылку. — Вот и причина для затворничества, — вздохнула я разочарованно. — А про Губарёву тоже успел разузнать? — А там нечего, — пожал плечами Матвей. — Работала всю жизнь учителем начальных классов в местной школе, она одна была на том берегу. Потом на пенсию вышла. Ничего примечательного. — Кроме дорогущего забора, на зарплату деревенского учителя который не возвести… — протянула загадочно. — Да понял я, понял, — засмеялся Матвей, качая головой. — Ищем клад. — А может, не мы одни… — добавил Миша многозначительно. 6.5 — Мужики! Какие дела? — начал громко распинаться Матвей, подкатывая к дежурным, скучающим в машине прямо у дома. — Несанкционированное проникновение было? — Ты ещё кто? — ворчит один, громко хлопая дверцей. — Манюха, не спать! — шикает Воронов, сцепляя руки замком и приседая. — Высоковат заборчик-то… — вздыхаю, задрав голову. — Может, удастся через калитку прошмыгнуть? — Матюха потрепаться любит, но он не маг и волшебник. Лезь давай. — Ты просто хочешь поиздеваться… — буркнула недовольно, но встала на его руки одной ногой, лицом к забору. — Ага, над собой… — вздохнул, резко поднимаясь и между делом прикусывая мне ягодицу. — Что за вольности?! — прошипела, успев отвесить ему слабую оплеуху. — Ты б не дёргалась, Манюх, — хмыкнул, выталкивая меня выше. Хватаюсь за край, немного разгрузив его, а он толкает ещё выше, помогая подтянуться и перегнуться через забор. Пока я неловко задираю ногу, Миша забирается по заранее подготовленной палке, поднимает её за привязанную верёвку, выуженной из моего багажника, спускает вниз и спрыгивает сам, принимая меня в объятия с обратной стороны. — Теперь самое сложное, — говорит тихо и кивает на кусты шиповника, стоящие сплошной стеной. — Надо найти лазейку… — ныряю вниз, выскальзывая из его рук, и начинаю ползать на четвереньках, выискивая, где заканчивается один куст и начинается другой. Пока нахожу, пока проползаю, Михаил Юрьевич руками раздвигает ветви и просто проходит, поджидая меня и вытирая руки о брюки. — Поцарапался? — спрашиваю тихо. — Крови нет, просто чешутся, — отвечает бойко. — Ну-ну… — бормочу себе под нос, радуясь, что света от дома соседей недостаточно для того, чтобы поймать его на лжи. Подходим к углу дома, Миша выныривает из-за него и делает знак Матвею. — Не стрёмно вам тут всю ночь торчать? Статуи эти идиотские… вот, спрашивается, что в голове у человека было? Псих строил, сто процентов, нормальному подобное даже в голову не придёт. Один псих, всего один, а у нас с вами, друзья мои, один гемор. Вот где справедливость, скажите мне? И я вам отвечу — нет её ни хрена. Взять, хотя бы, баб… — продолжает Матвей отвлекать на себя внимание, а мы бегом приспускаемся к лазу и закрываем за собой люк на самом интересном месте. — Мне показалось или дальше обо мне пойдёт? — спросила ворчливо. — Показалось, — хмыкнул Миша и посветил фонариком на телефоне. — Дальше — обо мне. Ну, показывай свой тайник. У нас — девять минут и сорок три секунды. — Ты серьёзно? — мои глаза округлились, а Миша пожал плечами: — Матвей — человек слова. Сказал — бросит, значит бросит. — Мужская дружба… — я презрительно фыркнула и отважно двинулась вперёд, расставив руки в стороны. Шла быстро, уверенно, но так и не ощутила того самого уступа в бетоне. В свете фонарика на полу появилось тёмное пятно, я быстро развернулась к Мише и зажмурилась. — Манюх, не уходи… — протянул плаксиво и обнял свободной рукой, тихо посмеиваясь. — Там всё высохло уже. Или затоптали. — Если не хочешь лезть со мной на руках через забор — лучше прекрати, — прошептала на выдохе и тут же сделала медленный вдох. — Молчу, — ответил так же шёпотом. На ухо. — А время идёт… тик-так…