Воронов старательно хмурится, глядя поверх моего плеча, и я чувствую, что это далеко не конец истории: напряжение, скопившееся вокруг него, ножом скоро можно будет резать. — Выходит, ты ему просто отомстил? — спрашиваю, устав ждать продолжения. — Ну… не просто, — отвечает, старательно напуская тумана. — Я увёл у него самый значимый объект на тот момент, потом обратно свою бабу, только чтобы самому бросить её через месяц, а потом… тебя. — Чего?! — воскликнула возмущённо. — Того, — проворчал неохотно и сполз по дивану, на котором мы обосновались, приняв расслабленную позу. — Если честно, я рассчитывал начать раскрывать карты несколько позже, но ты настырная, как стадо баранов… — Если ты надеешься отделаться общими фразами — не трать моё время, — сказала сурово. — Мы общались, — тут же начал рассказывать. — Не могу сказать, что прям дружили, скорее, бухали вместе. У меня свои мотивы, у него — свои. — Детали, — перебила невежливо. — Я — молод, он — опытен. Каждый взял своё от этой коллаборации. — Конкретнее… — С меня — девки, с него — сделки, — процедил сквозь зубы. — Теперь понимаю, — кивнула невозмутимо. Подробности его похождений слушать совершенно не хотелось, как и ему их рассказывать, поэтому я добавила поспешно: — Погнали дальше. — Каких-то там девок ему оказалось мало, он позарился на мою. А я сделал то, что могло зацепить его — увёл клиента. — Я тут при чём? — Ты… ценный экспонат, — Воронов повёл плечом и наконец-то посмотрел мне в глаза, улыбнувшись. — Помимо светлого ума, железной хватки и здорового цинизма, жена подающего надежды следователя в Следственном Комитете, а это кладезь информации, я сам на тот момент уже прочухал все прелести. И я подкинул тебе идею о том, что ты можешь справляться сама. — Мне муж, вообще-то, намекнул… — бубню тихо. — А ему — Матвей Кондратьев, сослуживец мой, а его — коллега. Помнишь свою первую квартиру? Ты тогда ещё даже не уволилась… настоящий притон наркоманов, четыре человека отравились бодяженным героином. — Отлично помню, — чеканю в ответ, хмуро глядя на него. — Ты кем себя возомнил, а? Властителем судеб? Смотреть на него стало тошно. Поднимаюсь, хватаю сумку и иду на выход. — Нет! — говорит громко, нервно. — Нет, Маш, нет! Да постой ты, блин… — догоняет, за руку хватает, удерживая, сам передо мной просачивается, в глаза заглядывает. — Ничего такого. Просто ты… он бы так и пользовался, понимаешь? Зарплата мизерная, а работала за десятерых. Я год на всё это смотрел. Год! Дело даже не в том, что он у меня бабу увёл, хрен с ней, я предложение сделал только потому что мать зудела... Воронов шумно выдохнул и замолчал, продолжая гипнотизировать меня взглядом. Такой искренний, такой трогательный… руку мою наминает, даже не замечая этого. Разве можно так играть? — Манюх, ну? — он улыбнулся, окончательно растопив лёд моего сердца. — Я правду сказал, не юлил. Пять лет тебя знаю и… ты сразу мне понравилась. Сразу. Хотел приударить, но там… я ж не слепой, видно же, что мужа любишь. Да и… муж. У меня, может, с головой не всё ладно, логика своеобразная, моральных ценностей не полный набор, но и классические мне не чужды. Не уходи, прошу. Да и… ну что я такого сделал? Помог тебе осознать, что ты способна на большее, только и всего. Елисеев — мудила конченый, рано или поздно ты пришла бы к тому же выводу, я лишь подсказал возможное направление. Дышит часто, во взгляде тревога, граничащая с лёгким безумием. Не нужно быть ясновидящей, чтобы понимать — признание далось ему с трудом. А ещё… сам того не зная, пять лет назад он выдернул меня из пучины отчаяния, погрузив с головой в работу, в новую, непривычную среду, на которой можно было сосредоточиться, забыв о личном, страшном. Спас от безумия, от депрессии. А я стою тут вся из себя оскорблённая. Облизываю пересохшие от волнения губы и говорю то, что должна была сказать с самого начала: — Спасибо. — Красива, умна, адекватна… — выговаривает осторожно. В глазах мелькает озорной чертёнок, а на губах появляется слабая блуждающая улыбка, притягивая к ним мой взгляд. — Снишься, что ли? Идеальный момент. Идеальный! Внутренности начинают мелко дрожать от предвкушения, от волнения, но будущее по-прежнему такое мутное, а червячок сомнения хоть и перестал грызть, но всё так же сидит внутри меня. Трусиха я. Кладу ладонь ему на лоб, высовываю кончик языка вбок и с плутоватым видом приподнимаю средний палец второй рукой, отвешивая ему щелбан. — А, не, нормас, — начинает ржать, покачивая головой, и забирает из моих рук сумку, возвращаясь в гостиную. Выдыхаю и иду следом, устраиваясь на диване в прежней позе. Надолго моих ужимок не хватит: выдержка тает на глазах. — Итак, Васнецовы купили дом у Губарёва, — говорит Воронов деловито, расставляя ноги так широко, чтобы коснуться своим коленом моего. — Ремонт затеяли, но на бригаде сэкономили и они устроили тут шалман. Весь первый этаж выгорел, начиная со столовой, где они обосновались. — Зря ты посуду наставил, — отвечаю невпопад, — приведение наше звона испугается и ломанёт обратно. — Дело говоришь, — ткнул в меня пальцем и поднялся, — тем более что выхода из подвальчика я так и не обнаружил. — Это как? — округлила глаза и засеменила вслед за ним. — А вот так, — театрально развёл руками, не оборачиваясь, — то есть, никак. Хер знает, что там за этой дверью и куда всё это приведёт. «Символично» — фыркнула мысленно, окидывая его откровенным взглядом, пока не видит. — Надо посмотреть, Миш, — говорю заискивающе, когда он лезет под стол. — Надо-то оно надо… — бормочет, аккуратно разбирая башенку с высунутым от усердия языком. Прячет его и договаривает: — Но, сквозь двери я ходить не умею. Могу вероломно вскрыть, но это точно спугнёт. — Об этом ты подумал, — кривлюсь ехидно, постепенно возвращаясь к привычной манере общения. — Странно, что я вообще ещё хоть что-то соображаю… — пробормотал, выглядывая из-под стола и медленно скользя взглядом по моим ногам. — А когда ты успел поискать? — возвращаю его в реальность. — Выход, он же вход. — Утром приехал, всё излазил, но бестолку. И, каюсь, закралась шальная мысль, что тебе привиделось… ну, знаешь, одна в большом доме, громыхает, света нет… — я сделала кислую мину, а он хмыкнул: — Вот, да. Слазил ещё вниз, из-под двери тянет. Откуда воздух, если дверь для антуража? То-то… Встаёт, отряхивается и с неудовольствием смотрит на свои грязные брюки. — Что такое, чистюля? — хихикаю подленько. — В следующий раз я тебя по чердаку заставлю ползать, — ехидно ухмыляется в ответ. Идея вспыхивает в моей голове и я бормочу задумчиво и серьёзно: — Вариант… Машинально хватаю его за руку и тяну за собой. — Манюх, когда ты так, я, конечно, на всё согласен… — тут же отпускаю его руку, опомнившись, а он хватает снова. — Не-не-не, я не о том. За тобой поспеваю, за твоей мыслью — нет. — Воздух есть, так? — развиваю теорию вслух. — Так, — кивает с улыбкой, пропуская свои пальцы между моих. — Значит, выход есть. Так? — продолжаю деловито, собирая остатки самообладания, но эти руки в замке... Почти бегом устремляюсь вверх по лестнице, как будто пытаясь удрать от собственных зудящих мыслей. — Сто процентов, — отвечает Воронов уже на втором этаже. — Но снизу его не видно… — Посмотрим на мир свысока? — хохотнул, останавливаясь под люком на чердак. Отпустил мою руку, подпрыгивая до ручки. У этого парня точно где-то спрятана пружина… 4.4 Устроились в интересных позах у небольшого окошка и высунули две головы, пытаясь охватить взором разом весь участок. — Задумка хорошая, реализация хромает, — хмыкает Воронов. — Сама не верю, что говорю это, но… — я повернула голову и заискивающе посмотрела в его глаза. — Даже не думай, — нахмурился, чутко уловив, в какую сторону подул ветер. — Один уже слазил. Кстати, ему могла прийти та же гениальная идея в голову.