— Не надо, ладно? — осторожно освобождаюсь и улыбаюсь. — Ты же знаешь, как дорог мне. Давай обойдёмся без всей этой драмы. Кстати, я обиделась. — Да ну как о таком просить, а? — морщится Андрей. — Брать в долг у бывшей жены на операцию нынешней. Плюс, сопутствующие факторы… Сама посуди… и я почти собрал нужную сумму. — Похоже, что мне есть до этого дело? — спрашиваю удивлённо. — Знаешь же прекрасно, что деньги у меня есть, а девать их некуда… так, ладно, проехали. И это не в долг, даже не думай. — Маша! — рычит сквозь зубы. — Засунь своё самолюбие и гордыню себе в задницу, — отвечаю резко, — ты в три часа ночи зимой бегал для меня за персиками, ниже пасть уже попросту некуда. — Вот ты! — фыркает Андрей и начинает тихо смеяться. — Ввернула же… мы только начинали встречаться, это извинительно, — и добавляет уже серьёзно: — Отдам как только смогу. Не обсуждается. — Ты знаешь, что мне нужно… Он достаёт флешку из кармана и кладёт на стол, глядя на свою руку. — Я ещё не решил, отдавать ли её тебе. — Что болтают обо мне и Воронове? — выпаливаю, на мгновенье зажмурившись. — Разное… — отвечает уклончиво. — Конкретизируй. — Маш, к чему всё это… — Андрею явно неприятен этот разговор, но я продолжаю настаивать: — Я поясню, как только ты ответишь. — Что вы любовники, — отвечает недовольно. — Ты отдашь мне эту флешку… — вздыхаю и пересказываю теорию Воронова о чёрном риелторстве. — Это очень погано звучит, Маш! — нервничает бывший муж. — Откажись от сделки! — Не могу уже, как минимум трое знают о том, что я его продаю… И один из них — Елисеев. Андрей тихо ругается матом и смотрит в стол. Через минуту размышлений подталкивает ко мне флешку. — Если что-то понадобится — звони. Без разницы что и в какое время. Договорились? — Никогда в тебе не сомневалась, — отвечаю мягко, с улыбкой. — Спасибо. Расскажи про Арину. Да и про всё семейство Юницких. — Да обычная семья, — устало ведёт плечами Андрей. — Мать Арины — родная сестра тёщи, вышла за Юницкого, он архитектор, деньги водились всегда. Потом какой-то гос проект, ну и попёрли дела в гору. Арина с золотой ложечки уже кушала, гнилая девка, если честно. Ну и мамаша её себе на уме, крышняк сорвало от денег, связь с сестрой поддерживала только чтобы превосходство своё подчеркнуть. А Лиза… простая. Добрая, характер лёгкий, всегда помочь готова, такая, знаешь… — Как ты, — улыбаюсь, потеплев душой от его рассказов о жене. — Да, наверное, — немного смущается бывший муж, отводя взгляд. — Когда её дядя умом тронулся, возилась с ним именно она. В клинику пристроила, частную, на двух работах надрывалась, взаймы брала у всех, кто был готов дать, только чтобы уход ему обеспечить. И я её понимаю, сам Юницкий мужик нормальный. Нос не задирал, вежливый всегда, к Лизе хорошо относился, с учёбой даже помог в своё время, оплатил полностью. Я его когда допрашивал, уже в клинике, там с ней и познакомился, передачки ему таскала. Арина появлялась только для галочки, хвостом крутанёт и дальше подалась. Ну и, конечно, с Лизой сюси-пуси, только бы самой отцом не заниматься. Когда ей надо, она само очарование. А когда с Лизой всё это случилось… тяжёлые роды, кровопотеря, экстренная операция и эта чёртова опухоль… — Что? — пробормотала, почувствовав неприятный холодок, пролежавший по спине. — Как-то так, — Андрей слегка развёл руками и попытался улыбнуться. — На самом деле, если бы роды прошли благополучно, узнали бы слишком поздно. Пока всё поправимо. Просто не будет, но когда было? Всё-таки улыбнулся и даже подмигнул: — Не кисни, прорвёмся. В общем, я Арине позвонил и сказал — как хочешь, но отец на тебе, я просто не потяну. Решила дом продать, жить она там всё равно не собиралась. Дмитрий Алексеевич новости не слишком обрадовался, но своё положение осознаёт, он стен клиники практически не покидает. Только в себя придёт, Арина его к себе забирает и снова-здорова. Всё ему призраки мерещатся… жалко мужика. Если честно, думаю, Арина его просто в городскую психушку сбагрит, если мы с Лизой не подсуетимся, там и загнётся в беспамятстве. — Жесть, — брякнула единственное, что сидело в голове после его рассказа. — Ага, — поддержал кисло и взял ложку, начав уплетать остывший суп. — Слушай, а не могла Арина… ну, усугубить его состояние? Если уж гнилая. — Даже думать о таком не могу, — кривится Андрей, — отец, всё-таки. Она, конечно, та ещё, но чтоб вот так… нет, не думаю, Маш. Не знаю, что в этом доме происходит, но кто-то явно прикладывает руку к этим видениям. Учитывая, сколько владельцев сменилось, а картина из раза в раз примерно похожа… плюс твои слова… — Так, стоп, — остановила его хмуро. — Ты же не думаешь, что Воронов в самом деле мог пойти на это? — Почему нет? — пожимает плечами Андрей. — Как хорошо ты его знаешь, чтобы утверждать обратное? Я с этого ракурса не рассматривал, а следовало бы. — Да ему самому интересно! — выпаливаю с лёгким возмущением, а Андрей отводит взгляд. — Нет, я с ним не сплю. — Я не осуждаю, Маш. Просто… будь осторожнее, ладно? Сто раз уже пожалел, что рассказал про тебя Арине… благими намерениями. — Между ним и мной ничего… — начинаю ворчливо, но договорить язык не поворачивается. — Не сплю я с ним, блин! И закрыли тему. — Сути дела это не меняет. Чёрт его знает на что он способен… — Андрей! — осаживаю грозно. — Я не утверждаю, что он кого-то убил, — говорит, понизив голос и подавшись вперёд, — мог просто пугать до чёртиков, чтобы владельцы менялись как перчатки. — Это вообще бред. Ты даже представить не можешь, на сколько дом потерял в цене из-за этих слухов. Если уж ты напираешь на выгоду, то её нет. «А ещё, я-то не владелец, а приведение явилось» — добавляю мысленно. — Уверен, ценник всё равно выше, чем у особняка в любом другом районе, — продолжает наседать бывший муж. — У нового владельца мог быть свой риелтор, — парирую, отстаивая своё мнение. — Как у Арины, да? — хмыкает Андрей невесело. — Она рассказала мне о вашей встрече. Откуда он вообще там взялся? — Так ты сам её предупредил… Ладно, хватит, — морщусь, не желая слушать его голословные обвинения. Хоть и здравый смысл в них присутствует. — Надеюсь, ты продашь его кому-то, кто наконец-то снесёт это убожество, — ворчит себе под нос, поднимая руку и подзывая официанта. — По-моему, он интересный, — пожимаю плечами в ответ, — вполне могу понять прошлых владельцев, у которых не поднялась рука. — Или задушила жаба, — ехидно хмыкает бывший муж, — строительство с нуля — дело затратное, а там после покупки брешь в семейном бюджете размером с дирижабль. Впрочем, помимо тебя, есть ещё один человек, которому он пришёлся по вкусу. Правда, он чокнутый. Андрей широко улыбается, довольный своей шуткой, а я спрашиваю серьёзно: — Юницкий? — Ага. Половина показаний — дифирамбы дому-убийце. Так, ладно, мне пора на работу. Андрей расплачивается, сурово посмотрев на банковскую карту в моей руке, галантно помогает встать, как делал все годы, что мы были в браке, и говорит напоследок: — Если почуешь неладное — сразу ко мне. С любым подозрением, Маш. — В какой клинике Юницкий? — спрашиваю со вздохом, вспоминая свои ночные приключения. — «Тихий берег», за чертой города, — отвечает Андрей, пропуская меня на улицу, — но, если ты решила пообщаться с ним, скажу сразу — не получится. Не впускают, я проходил по корочке. Могу узнать у Арины когда выписывают, обычно он там около месяца, но лучше просто почитай показания, вряд ли он расскажет что-то новое, а лишний раз вспоминать — верный путь к обострению состояния. Всё, мне пора, вечером наберу! Прощается взмахом руки и спешит через дорогу, где припаркована его машина, а я еду к Валентине с документами для визы и два часа слушаю бессмысленную трескотню, не имея возможности бестактно прервать и покинуть её гостеприимный дом. Выползаю с квадратной головой, еду к себе и с удовольствием принимаю душ, вправляя на место вставшие набекрень мозги. Правда, от этой ясности становится только хуже. В чём-то Андрей всё же прав. Например, единственное, что объединяет всех этих людей — дом. И Воронов, как не прискорбно. С одной стороны, у него хорошие мотивы продавать его бесконечно, заставляя владельцев бежать без оглядки, с другой, рано или поздно слух бы прошёл, и тут прав Миша — на кону репутация. С его стороны логичнее было вообще не вмешиваться и дать мне его продать, но он влез. Зачем? В самом деле хочет разобраться или хочет проследить, чтобы не разобралась я? Я действительно ничего о нём лично не знаю, просто никогда не интересовалась, но мы столько часов провели в неспешных перепалках, на стольких объектах сталкивались и столько штанов (я — юбок) протёрли в одном баре, что я к нему практически приросла. По всему выходило, что, сколько бы сомнений мой мозг не терзали, я скорее заподозрю его во вполне невинном желании обвести меня вокруг пальца, попутно затащив в постель (и буду лицемеркой, если скажу, что сама этого не хочу), чем в махинациях с недвижимостью. Достала из рюкзака флешку, распечатала всё, чем поделился бывший супруг, сложила в папку и подозрительно долго вертелась перед зеркалом, выбирая наряд, прежде чем отправилась в бар. 3.4 Захожу я, значит, такая вся из себя расфуфыренная, в довольно посредственный барчик. Платье небесно-голубого цвета, не очень-то уместное, но невероятно красивое: немного выше колена, по фигуре, на тонких лямках, с интригующим декольте, струящееся по телу, практически невесомое. К глазам ещё подходит, голубые они у меня, чувствую себя ну прямо ангелом, спустившимся с небес в тёмное царство грешников. Лёгкий макияж, подчёркивающий природную красоту, добавил образу свежести. Плюс, незамысловатая причёска небрежными волнами, с которой я провозилась около часа. Ну и, конечно, босоножки на шпильках, благодаря которым мой зад выглядел просто сногсшибательно. В общем, весьма довольна собой я была в тот момент.