Поначалу было сложно привыкнуть к тому, что у него два мозга. Даже не столько привыкнуть, сколько осознать. Только каким-то чудом Николай не сорвался в пропасть шизофрении. Когда слова о «внутреннем голосе» приобретают пугающе буквальное значение, это очень страшно. Наверное, если бы не Ленка и остальная компания, всё закончилось бы плачевно. Но он приспособился. Сейчас его кибернетическая составляющая большую часть времени сидела тихо и не отсвечивала, но при желании или необходимости Николай в любое мгновение мог переключиться на другое восприятие реальности. А под конец у него появилась забавная привычка: в критических ситуациях словно отстраняться от своего кибермозга и вести с ним внутренний диалог. Тоже своего рода шизофрения, если задуматься, но контролируемая и полезная. В конце концов, если ему так проще и комфортнее, то кому какое дело? Тем более что эта «болтовня» на деле занимала даже не секунды, а мгновения, как обмен данными у пилотов при подключении к нейросетям корабля. Николай почувствовал, как пытавшаяся забраться на его неподвижное тело сороконожка сжалась колечком, упала и быстро умчалась куда подальше. Ничего удивительного, насекомые и в обычных условиях более чувствительны, чем аппаратура, даже современная, а уж на планете, где тета-феррит витает в воздухе – и подавно. Бедолага испугалась открывшегося канала связи. Бывает. «Цирус?» «Да, капитан». «Как ведут себя их кастрюли?» «Сменили орбиты базирования, сейчас активируют боевые модули и, судя по всему, разворачивают системы подавления спутниковой и планетарной связи. Прикажете уничтожить?» «Нет. Прогноз?» «Скорее всего, они будут блокировать планету. Возможно, попытаются сдержать внешнее нападение, но это маловероятно. С большой вероятностью можно предположить, что целью является блокировка гиперсвязи и недопущение старта курьера». «Принял. Отбой». Началось, как он и думал. И началось несколько часов назад, скорее всего, ещё вчера. Сменить орбиты таких громадин – дело небыстрое. Транспортные хабы и станции контроля обычно стоят на самых удалённых орбитах, а чтобы блокировать гиперсвязь, надо спуститься ниже. Правда, так сектора обстрела хуже пересекаться будут, но всё равно хоть как-то смогут поддержать друг друга. Недолго, правда. Итак, Дирекция? Скорее всего. Которая, лишившись поддержки Дантея… Нет, которая избавилась от контроля Дантея. Но смогут ли они действовать как лидер? Реально взять и удержать власть? Николай не знал. Зато он знал, что здесь есть минимум ещё две силы. С которыми, вполне возможно, Дирекция попробует объединиться. Но с кем именно? Гримо? Местный криминальный босс? Или – те самые чужаки, непонятные инспектора-наблюдатели? Объективно говоря, возможны оба варианта. Так что же? Какой из двух? Или – третий? Все три силы объединятся под соусом противостояния вешней угрозе. Учитывая умения чужаков манипулировать людьми, возможен такой вариант? Запросто. Вопрос только, какую цель при этом будут преследовать чужаки. Понятно, что им нужен тета-феррит, а тупо захватить планету они не могут. Или пока не могут. Или не хотят. Или – не их метод? Николай понял, что начинает уже не строить предположения, а гадать, и заставил себя остановиться. Так можно далеко зайти, а прогнозы на кофейной гуще – дело бесполезное. К тому же его человеческому мозгу требовался сон. Хотя бы пара часов в сутки. Николай встал, потянулся и тронул Тима за плечо. Тот проснулся мгновенно. Вдолблённые в армии привычки остаются надолго, у некоторых – на всю жизнь. – Десять минут – и выходим. Хватит? Тим только оскалился в ответ. Шли, не останавливаясь и особо не глядя по сторонам, только Тим пару раз шуганул какую-то шалупонь, и только. Наверное, так и должны вести себя бравые дантейцы. Город Николая совсем не радовал. Как сказал Тим, надо всё снести и построить заново. Как только его подружка тут столько прожила? Николай прикинул, через сколько свалил бы сам, и понял – она очень терпеливая девочка. Хотя… Ей сравнивать не с чем было. А вот сейчас Инге, наверное, тяжело – вернуться сюда после Теллура и Марса… И вроде не к чему докопаться, он видел улицы и погрязнее, видел и более нищие кварталы, да много чего видел, но тут… Тут всё было как-то серое, что ли, аляповатый «дизайн» – искусственные цветы, декоративные панно, яркие пластиковые шторы вместо дверей – не помогал, а только подчёркивал убогость обстановки, обшарпанность покрытия стен, слепленные неизвестно из чего перегородки. И ещё это тусклое освещение, как будто трудно дать нормальный свет. Оно давило, угнетало. Николай представил, каково тут жить день за днём, и невольно содрогнулся. Ему-то было всё равно, свет можно хоть совсем выключить, а вот простым людям… Он немедленно дал команду запомнить мысль, что в случае большой заварушки надо вырубить освещение. Навряд ли здесь много тех, кто видит в полной темноте. – Значит так, парни. Там будет охрана, не много, но будет. Валить их не надо, так что ими займусь я. На тебе, Ник, га-аспода директора. – А я? – Варка не очень-то радовала перспектива не убивать. Похоже, он просто не понимал: как так-то? – Контролируешь вход, там наверняка будет подмога. Вот их можно в мясо. Варк на слова Тима довольно оскалился. Николай уточнил: – Моя задача? – Надо, чтобы к конкретному разговору они морально готовы были. Всё делаем по понятиям. Вломились, дали в зубы, мебель поломали, стёкла… а стёкол тут нет, жаль… Значит, посуду побили. Но всё чинно-деликатно, не превращать же приличное заведение в курорт. В смысле, в трупохранилище. Мы ж побазарить пришли, в натуре. – А вот когда они всё-таки тайком подмогу вызовут… – кажется, Николай уловил мысль коллеги. – Во-во, тогда мы в своём праве, – Тим задумчиво посмотрел на скалящегося Варка. – М-да, а ведь он такой расколбас устроит, что морду делать будет некому. – Чего-чего? – нахмурился Варк. Николаю пришлось объяснять: – Э… ну… Если переводить, то как я понял, ты там всех порежешь так, что ливер отдельно, суповой набор отдельно, и никто потом лица потерпевших в порядок уже не приведёт. – А говорил, бары-ыга, – хохотнул Тим. – Фишку сечёшь. Наш кент, калган варит. Ладно. Пошли им рога поотшибаем. Варк посмотрел на капитана, во взгляде читалось непонимание. Николай кивнул: мол, всё нормально. Прикинул, как всё это можно перевести, потом махнул рукой и сказал другу, что это значит, что он свой в доску и всё такое. Вообще с того момента, как Тим перешёл на жаргон, Николая не оставляло ощущение странного дежа вю: словно вернулся домой, да не просто домой, а в девяностые, будь они трижды прокляты. И ведь если задуматься, можно увидеть много общего. Да уж, не вовремя он дом вспоминать начал. – Ну, типа того, – подтвердил Тим. – Надо было, конечно, ещё в полёте вас человеческому научить, чтоб порожняк прогнать могли чепушилам, ну да ладно, будем понты кидать, а там как фартанёт. Николай заметил, что у Тима даже походка изменилась, осанка. Он шёл… как хозяин, что ли? Нет. Скорее как победитель, который может карать и миловать, как левая пятка захочет. При этом от взгляда не укрылось, что Тим постоянно смотрит по сторонам, выискивая потенциальные угрозы, а пару раз даже касался кобуры. Инге никогда не бывала в центральных секторах и ничего не могла о них рассказать, но карты города достала уже на подлёте. Никому из местных, похоже, в голову не пришло, что это – стратегическая информация. Но даже без карт можно было понять, что они идут в нужном направлении: народу на улицах – в туннелях – стало поменьше, одеты люди были поприличнее, да и в целом тут чище и аккуратнее, что ли? И дикая громкая музыка пропала, что не могло не радовать. На Николая, Тима и Варка поглядывали, но остановить не пытались. Ничего удивительного: сказать, что они не выделялись из толпы – не сказать ничего. Странно, но когда они шли через сектора, который Николай окрестил про себя трущобами, их наоборот, старались не замечать. Видимо, срабатывали какие-то дремучие инстинкты: я не вижу неприятности, и они не заметят меня. Интересно, это светлокожие дантейцы ассоциируются у местных с проблемами, или чужаки?.. – Как думаешь, не сообщили ещё? – Нет. Инге говорит, тут Дирекцию не очень-то любят… У тебя как со связью, кстати? А то у меня сигнала почему-то нет. – Глухо. Похоже, связи больше не будет, – Николай для вида глянул на комм. Вообще-то связь, в полном соответствии с его ожиданиями, вырубили ещё когда они выходили, но Тим только сейчас это обнаружил. Видимо, решил поговорить с Инге. – Если я прав, у них тут сейчас что-то вроде путча в верхах происходит. – О как! Ну, значит, мы вовремя, – Тим кивнул на пару часовых у дверей в очередной блок. – Нам туда. Погнали. Тим, уверенно глядя перед собой, подошёл к дверям, отодвинул охрану, открыл двери Нику. Пока охранники – плохо подготовлены ребятки, видимо, реального пороху не нюхали – врубалась, что к чему, Николай прошёл мимо них. Сзади – два глухих удара и Тимовское: «Ты тут». Коротенький коридор вывел Николая и догнавшего его Тима в… приёмную, наверное. Помещение смотрелось даже прилично: стильная мебель, живые, а не пластиковые растения, а главное – нормальное освещение. А ещё там была темнокожая секретарша, которая при виде неожиданных гостей начала приподниматься и открывать рот, но завопить не успела: Тим выхватил ПОСС и направил в лоб девице. Та всё поняла правильно и застыла, глядя в страшный провал на срезе ствола, откуда вырвется смерть. – Сиди тихо и не глупи. Ясно? Та кивнула и опустилась в кресло. Николай готов был поспорить: как только они отвернуться, девица залезет под стол. Что же, если подумать, это будет разумный шаг. Динамик на стене затрещал и выдал: «Дорогие сограждане, братья и сёстры, хунганы и мамбо. Я…» Николай переглянулся с Тимом, тот кивнул и с ноги ударил прямым по двери, отчего та сухо треснула и, слетев с петель, ушла куда-то в зал совещаний. А ведь так и убить можно, надо бы поосторожней… Николай шагнул вслед за дверью, чувствуя, как в нём поднимается весёлый азарт. – Ну? Кто тут временные? Слазь, кончилось ваше время! Похоже, никто не успел не то чтобы испугаться, а просто понять, что происходит… Ан нет, один резкий нашёлся: коренастый смуглый мужик рванул ствол из кобуры, но за спиной Николая грохнул ПОСС, и тип свалился на пол. Нет, Тим стрелял не в него, в пол под его креслом. Но этого хватило. Вместо расчётливого падения мужик приземлился на задницу посреди обломков кресла и замер. Похоже, он всё понял. Вот и умница. Николай оглядел людей, застывших вокруг стола. Женщина непонятного возраста с грубым обветренным лицом, лощёного вида шпендрик, такой же лощёный лысенький толстяк, трясущий щеками – как с советских карикатур про капиталистов-империалистов… Ещё одна тётка с жидкими косичками, по виду – училка училкой, мужичок, зачем-то поставивший перед собой портфель…. Защита? Нет, дурацкий рефлекс, похоже… Как там говорил Тим? Дать в зубы, покрушить мебель и побить посуду? Да легко. С чего бы начать? Николай сдёрнул с пояса дубинку, вытащил пистолет. Ещё раз обвёл взглядом директоров – или как они тут себя называют? Да уж, р-революционеры! Вот точно, временные поверенные… А динамик продолжал вещать: «… и мы призываем вас сплотиться…» Николай не успел узнать, где и вокруг кого предполагалось сплачиваться: Тим, уже обезоруживший горе-стрелка, подошёл к стене, сорвал динамик и разбил ударом каблука. Шпендрик словно проснулся и начал приподниматься: – Да что вы себе… Хрясь, бумс… Николай уже долго примеривался к статуэтке, стоящей посреди стола. Женщина, чернокожая, конечно, изящно изогнувшись, держала в руке светящийся шар – вроде как освещает и указывает дорогу путеводной звездой. Звезда висела над рукой, слегка покачиваясь, вероятно, потревоженная выбитой дверью. Конечно, никакого колдовства, только электроника и немного физики. Николай уважал чужую веру, потому не стал ломать саму статуэтку: может, это просто дизайн, а может, местное божество. Вместо этого дубинка в его руке провернулась и ударила по шару. Правда, Николай немного не рассчитал, и удар пришёлся не по шпендрику, а по… что там на табличке?… министру финансов. Тому самому дрожащему толстячку. – Ты это, братко, не того, – Тим с интересом смотрел, как толстяк закрывает пухлыми ладошками окровавленный рот. – Так эта… Ты ж сам сказал: в зубы, потом базарить. А этот непуть… Вернее, не этот, а вот тот, – дубинка в руках Николая указала на шпендрика. – Ну что, и побазарим… Или мне уйти и этого отморозка с вами оставить на полчасика? Вы смотрите, это не проблема, гона нет, могу и подождать. Меня босс не погоняет. Пока Тим говорил, Николай с интересом рассматривал бывшую звезду. Шарик, слетевший с силового подвеса, укатился под дальнюю стену, но по-прежнему светился, только из-за оставшейся на нём крови свет казался каким-то зловещим. – Мы независимая система и… – шпендрик всё ещё не понимал. Ладно. Николай лениво обошёл стол, подобрал шарик, примерился, подбросил. Взгляды местных невольно проследили его полёт. Они что? Не знают этой игры? Кстати, зря у нас тогда мячики не покупали, очень эффективно… Бум, хрясь. Шпендрик с воем закрыл лицо руками. Николаю вдруг стало противно. Этот мир надо было не вздрючивать, а спасать. Потому что эти путчисты-революционеры не смогут ни-че-го. Всё, чего они добьются, это опрокинут планету в полный хаос. Но уж раз взялся, придётся отыгрывать роль до конца. – Хреновый ты кетчер, чувак, рылом мячи ловить, – Николай подобрал шарик – он всё ещё светился, – и вытер о пиджак министра финансов. Повернулся к стоящей на столе статуэтке и чуть склонил голову: «Благодарю вас, леди, за подарок». – Сохраню на память… А вы чё вылупились? Мне с вами базар держать или главный поговорит? Советник Эрмай-Тан-сэн Утреннюю медитацию пришлось сократить, и это оставляло чувство некой незавершённости. Но игра началась, и тут важна каждая мелочь и каждая минута. Плюс его расстроила короткая поездка от корабля до городка: началась очередная тормаре́на. Этим красивым словом местные называли низовые ветра, которые могли дуть несколько суток подряд, понимая песок и пыль. Обычно уже через пару часов эта взвесь проникала в поселения: чтобы справиться с ней, нужны были нормальные фильтры, минимум двухуровневые, а такие стояли только в центральных секторах. Эрмай не понимал: местные не могли не знать, что эта пыль опасна, что именно из-за неё часто умирают маленькие дети и болеют взрослые, но не делали ничего. Фатализм? Безразличие, тупая покорность судьбе? Дома Эрмай никогда с подобным не сталкивался. Пожалуй, только здесь он до конца осознал, что это – другой мир. Чужой и чужеродный. Ничего. Это ненадолго. – Итак? – Эрмай повернулся к дэй-асаш-Тан – Лаа́н и Карэ́ю. Вид подчинённых радовал глаз. Вот только Лаан… вернее, гвардейская форма, которую та надела в соответствии с протоколом утреннего доклада. Последнее время долгосрочные прогнозы, связанные с Гвардией, были какими-то… невнятными. Нет, сомнений в верности красных курток маршалу Гвардии у Эрмая не было, но кому верен сам Далэй-Тан-сэн? Вопрос, вопрос… Впрочем, об этом он подумает дома. Сейчас перед ними стоит другая задача: – Вы видели этих дантейцев и наёмников. Ваше мнение?