– И никто из других детей… Сэл помотал головой: – Нет. То есть я знаю, что вы уже видели их комнаты, но… они ничего не говорили. Линус хотел спросить, почему именно сейчас, однако решил, что не стоит давить на мальчика. – Я очень рад твоему приглашению. – Можно, Каллиопа пойдет с нами? – поспешно спросил Сэл. – Если вы не против. Я не хотел бы настаивать… Линус поднял руку: – Конечно. Хотя предоставим выбор ей. Если она последует за нами… а я думаю, что она так и сделает, то я не против. – Хорошо. – Идем? Сэл снова прикусил губу, затем решительно кивнул. Линус закрыл за собой дверь гостевого дома. Как Линус и ожидал, Каллиопа пошла с ними. Кошка держалась возле Сэла, то забегая вперед на пару шагов, то снова возвращаясь к мальчику. Линус немного обиделся на столь явную демонстрацию привязанности, но, поскольку он был сорокалетним мужчиной, а не пятнадцатилетним подростком, он не сказал ни слова. Кроме того, присутствие Каллиопы помогало делу, и Линус не собирался от этого отказываться. В саду они прошли мимо Талии, которая коротко помахала им и вернулась к своим цветам. Чонси составлял ей компанию и громко восклицал, что ее цветы самые красивые – так бы и съел пару штук! Фи и Зоя были в лесу. Люси занимался с Артуром. Поднимаясь по лестнице, Линус услышал чириканье Теодора, свисавшего с потолочной балки, как летучая мышь. Виверна снова чирикнула, и Сэл ответил: – Все в порядке, Теодор. Я его пригласил. Линус последовал за Сэлом по лестнице. Перед дверью они остановились, и мальчик дрожащими пальцами взялся за дверную ручку. – Если ты не готов, я не настаиваю, – сказал Линус. – Пожалуйста, ради меня не надо. Сэл нахмурился: – Как же, это и есть ради вас. – Ну… наверное. Но у нас еще много времени… На самом деле времени у них было не так много. Линус вдруг осознал, что половина его командировки уже прошла. Сэл покачал головой: – Лучше сейчас. – Как скажешь. Я не стану трогать твои вещи, если тебя это беспокоит. А если захочешь мне что-нибудь показать, буду рад. Я здесь не для того, чтобы судить тебя, Сэл. Нисколько. – Тогда для чего вы здесь? Если не судить? – Я хочу убедиться, что этот дом для тебя – именно дом, надежное и безопасное место. Сэл повернулся к Линусу. Он был почти одного роста с Линусом, и в нем чувствовалась странная сила. – Вы хотите меня отсюда забрать? Линус никогда в жизни не лгал ребенку. Когда правда была нежелательна, он предпочитал промолчать. – Я не хочу вынуждать тебя делать то, чего ты не хочешь делать, – медленно проговорил Линус. Сэл пристально смотрел на него: – Вы не такой, как другие. – Другие? – Инспекторы. – А-а. Конечно. Я Линус Бейкер. А ты никогда раньше не встречал Линуса Бейкера. Сэл смотрел на него еще мгновение, потом вновь повернулся к двери, толкнул ее и отступил. Он опять закусил нижнюю губу, и Линус хотел сказать ему, что так можно пораниться, однако вместо этого спросил: – Можно? Сэл кивнул. Комната оказалась очень скромной. Комнаты других детей отражали их интересы, а здесь были гладкие стены, аккуратно застеленная кровать, серый коврик на деревянном полу, дверь гардероба и… и почти все. В одном углу лежала груда книг, в основном классика: Шекспир и По, Дюма и Сартр. Последнее имя заставило Линуса приподнять бровь. Он никогда не понимал экзистенциализм. Но в остальном комната была чистым холстом, словно ждала художника, который нарисует на нем жизнь. Линус загрустил, подозревая, что знает причину. – Прекрасно, – сказал он. – Довольно просторно. И какой вид из окна! Кажется, отсюда видно деревню? Очень красиво. – Ночью видны огни в деревне, – сказал Сэл с порога. – Они мерцают. Мне нравится представлять, что это корабли в море. – Замечательная мысль! – Линус подошел к двери гардероба. – Можно, я сюда загляну? Сэл немного колебался. Затем сказал: – Хорошо. Гардероб был больше, чем ожидал Линус. И там, рядом с комодом, стоял небольшой письменный стол и офисный стул на колесиках. На столе стояла древняя пишущая машинка «Андервуд» с заправленным в нее чистым листом бумаги. – А это что? – беспечно спросил Линус. Не услышав ответа, он оглянулся и увидел, что Сэл стоит рядом с кроватью, словно потерявшийся маленький мальчик. Каллиопа запрыгнула на постель и терлась о его руку. – Сэл? – Здесь я пишу, – тихо ответил Сэл. – Я люблю писать. Я не… не очень хорошо пишу и, наверное, не должен… – Помнится, на прошлой неделе ты читал отрывок. Сам написал? Сэл кивнул. – По-моему, это было очень здорово. Гораздо лучше, чем я сам сумел бы написать. Я умею заполнить отчет, но на этом мои творческие способности заканчиваются. А почему не компьютер? – Мерцание монитора режет глаза. И мне нравится звук пишущей машинки. Линус улыбнулся: – Понимаю. В стуке машинки есть что-то волшебное, чего компьютер лишен. Я сам целыми днями сижу перед экраном на работе. К вечеру начинают болеть глаза, хотя, думаю, у тебя зрение должно быть получше моего. – Только я не хочу говорить вам о том, что я пишу, – быстро сказал Сэл. – Конечно, – легко согласился Линус. – Это личное. Не готов делиться – не говори. Сэл немного успокоился. – Просто… иногда мои тексты вообще не имеют смысла. Я пытаюсь записать мысли, чтобы найти в них порядок, но… – Он замялся, пытаясь подобрать точные слова. – Это личное, – повторил Линус. – Рано или поздно ты найдешь свой порядок. То, что ты читал тогда на уроке, мне понравилось. Давно пишешь? – Два месяца. Может, немного меньше. То есть с тех пор, как приехал на Марсий. – А раньше не писал? Сэл покачал головой: – Никогда… Мне раньше не позволяли. До того, как я приехал сюда. – А здесь позволил директор? – Он спросил меня, чего я хочу больше всего. В течение первого месяца он спрашивал меня примерно раз в неделю. – И ты попросил пишущую машинку? – Нет. – Сэл посмотрел на Каллиопу. – Я сказал, что не хочу снова переезжать. Что больше всего я хочу остаться здесь. Линус заморгал от этого неожиданного ответа: