– О большем нельзя и просить… Ну, как вам угощение, исследователи? – Отлично! – сказал Чонси, запихивая в рот сэндвич целиком. Сэндвич погрузился в полупрозрачное тело и начал распадаться. – Лучше бы нашли настоящее сокровище, – проворчал Люси. – А если сокровищем была дружба, которую мы укрепили по пути? – спросил Артур. Люси скривился: – Мы все и так друзья. А мне нужны рубины. Теодор оживился и вопросительно чирикнул. – Нет, – сказала Талия, жуя картофельный салат. В ее бороде застряли кусочки яйца. – Рубинов тут нет. Теодор опустил крылья. – Зато есть пирог, – сказала Зоя. – Испечен специально для тебя. Люси вздохнул: – Ну, пирог так пирог… – Уверен, он понравится тебе не меньше рубинов, – сказал Артур и оглянулся на Линуса. – Ты проголодался, мой дорогой исследователь? Линус кивнул и подошел к столу. Среди шумной пирушки (Чонси зарылся в пирог всем лицом) и хохота (Чонси прыснул и осыпал всех крошками пирога, когда Люси рассказал неприличный анекдот, совершенно неуместный для мальчика его возраста) Линус обратил внимание, что Зоя и Фи выскользнули за дверь. Артур и другие дети этого не заметили («Чонси! – смеясь, вскричал Люси. – Ты попал своим пирогом прямо мне в нос!»). Линус внезапно решил посмотреть, что задумали спрайты. Он нашел их за домом. Зоя положила руку Фи на плечо. Их крылья блестели в лучах света, пронизывающих кроны деревьев. – А что ты чувствовала? – спрашивала Зоя у Фи. Они не обернулись в его сторону, хотя наверняка знали о его присутствии. Линус давно уже не умел передвигаться бесшумно. – Землю, – ответила Фи. – Деревья. Их корни под землей. Как будто… как будто они меня ждали. Они меня слушали. Зоя выглядела довольной. – Точно. Там, под нами, скрыт целый мир, который мы с тобой способны видеть. Большинству это недоступно. Нам повезло. Мы умеем чувствовать то, что другие не могут. Фи смотрела в лес, ее крылья трепетали. – Мне нравятся деревья. Больше, чем нравятся многие люди. Линус не удержался и хмыкнул. Спрайты повернули головы и посмотрели на него. – Извините, – пробормотал он. – Мне очень жаль. Я… я не должен был вмешиваться. – Ты хочешь что-то сказать? – спросила Зоя. Он отрицательно качнул головой, но передумал и стал объяснять: – Просто… у меня есть подсолнухи. Возле моего дома, в городе. – Он ощутил укол ностальгии. – Они не всегда растут так, как мне нравится, но я их всегда сажаю и ухаживаю за ними. И я привязан к ним сильнее, чем к большинству людей. Фи склонила голову набок: – Подсолнухи? Линус вытер лоб: – Да. Они… не такие красивые, как цветы в саду Талии или как деревья в этом лесу, но они добавляют красок в серый цвет города и дождливого неба. – А ты любишь яркие краски? – спросила Фи. – Да, – кивнул Линус. – Лучше яркие. Это вроде бы и не очень важно, но порой в жизни играет роль и малое. – Все с чего-то начинается. – Зоя погладила Фи по голове. – И если мы по-настоящему заботимся о том, что мы выращиваем, то результаты могут превзойти все наши ожидания. Верно, Линус? – Конечно, – сказал Линус, зная, что они обе внимательно слушают каждое его слово. И меньшее, что он мог сделать, – это быть искренним. – Честно говоря, я скучаю по ним больше, чем ожидал. Странно, да? – Нет, – покачала головой Фи. – Я бы тоже скучала по этому лесу, если бы мне когда-нибудь пришлось отсюда уехать. Линус почувствовал себя неловко. – Да, я понимаю. – Он посмотрел на деревья. – Безусловно, лес очень красивый, с этим не поспоришь. – Популус тремулоидес[2], – проговорила Фи. – Что, прости? – удивился Линус. – Популус тремулоидес, – повторила Фи. – Я о них читала. Трепещущие осины. Они всегда растут вместе, образуя большие рощи. Их стволы почти белые, а листья имеют желтоватый оттенок, почти золотой. Как солнце. Как подсолнухи. – Они прекрасны, – согласился Линус. – Да, – кивнула Фи. – Но не это самое интересное. Рощи могут состоять из тысяч деревьев, иногда даже десятков тысяч. Каждое деревце по виду отличается от другого, однако секрет в том, что они все одно и то же. – Как это? – спросил Линус. Фи села на землю, провела пальцами по рыхлой почве. – Они клоны друг друга, единый организм, управляемый обширной корневой системой под землей. Все деревья генетически одинаковы, хотя у каждого из них есть собственный характер, как и у всех других деревьев. Прежде чем они вырастут, их корни могут бездействовать десятилетиями, дожидаться подходящих условий. Есть один клон, которому, как говорят, почти восемьдесят тысяч лет, и, возможно, это самый древний из ныне живущих организмов. Линус кивнул: – Понимаю. – Даже если вырубить рощу, если уничтожить все деревья, они возродятся вновь от своих корней. Может, они не вырастут в точности такими же, но со временем их стволы станут белыми, а листья – золотистыми. Я мечтаю когда-нибудь увидеть ту древнюю рощу. Мне кажется, она многое сможет мне рассказать. – Обязательно, – сказала Зоя. – У них великолепная память. – А ты ее видела? – спросил Линус. – Возможно. – Спрайты!.. – проворчал Линус. – Если они все суть одно и то же, то как вы отличаете их друг от друга? – Их нужно уметь слышать, – сказала Фи, погружая руки в землю. – Нужно научиться замечать отличия. Понимание приходит медленно, но на то нам и дано терпение. Корни могут жить вечно, ожидая подходящих условий. – Она сдвинула брови, глядя в землю. – Интересно, смогу ли я… Фи вскрикнула, словно поранилась. Линус шагнул вперед, однако Зоя предупреждающе качнула головой, и он остановился. Что-то изменилось вокруг, словно воздух вдруг стал тяжелее. Крылья Фи быстро затрепетали, мерцая в солнечных лучах. Она погрузила руки в землю до самых плеч. Пот капал с кончика ее носа. Потом она извлекла руки из земли и вздохнула. Линус потерял дар речи. Из земли выглянул зеленый стебелек. Он рос и рос, покачиваясь из стороны в сторону, разворачивая длинные тонкие листья. Фи держала над ним ладони, ее пальцы дрожали. Затем на конце стебелька распустился ярко-желтый цветок. Он подрос еще на несколько дюймов, и наконец Фи опустила руки. – Это не подсолнух, – тихо сказала она. – Вряд ли он проживет здесь долго, даже при самом лучшем уходе. Это маргаритка. Линус не мог подобрать слов. – Это… сейчас… ты сама его вырастила? – Ничего особенного, Талия лучше меня выращивает цветы. Я предпочитаю деревья. Они дольше живут. – Разве ничего особенного? – недоверчиво проговорил Линус. – Фи, это великолепно! Фи перевела удивленный взгляд на Зою: – Правда? Линус подошел и присел возле цветка. Протянул дрожащую руку, чтобы нежно коснуться его, наполовину уверенный, что тот ненастоящий, всего лишь обман зрения. Он тихо ахнул, ощутив пальцами шелковистый лепесток. Цветок был очень маленький, но несколько мгновений назад здесь вообще ничего не было. Линус поднял голову и взглянул на Фи, которая стояла над ним, закусив нижнюю губу. – Конечно, правда. Очень красивый цветок. Я такого никогда прежде не видел. Я бы даже сказал, что он лучше подсолнуха. – Ну, не будем заходить так далеко, – проворчала Фи, хотя было заметно, что она прячет улыбку. – Как ты это сделала? – спросил он, поглаживая лепесток.