– Перестань, – с улыбкой попросил мистер Парнас. – Люси, твоя очередь помогать мисс Чапелуайт на кухне. Ты уже опаздываешь. Беги скорее. Люси вздохнул: – Это обязательно? – Обязательно, – сказал мистер Парнас и похлопал его по плечу. – Торопись. Ты же знаешь, она не любит, когда ты уклоняешься от дежурства. Люси что-то невнятно проворчал, спрыгнул с лестницы и через плечо оглянулся на Линуса. Линус почувствовал, как подогнулись колени. – Он притворяется, – сказал мистер Парнас. – На самом деле он любит работать на кухне. Просто рисуется перед вами. Настоящий артист. – Боюсь, мне нужно присесть, – пробормотал Линус. – Конечно, – кивнул мистер Парнас. – Вы устали с дороги. – Он задрал рукав бушлата и взглянул на свои большие часы. – Ужин в половине восьмого. У вас есть время, чтобы немного обустроиться. Мисс Чапелуайт приготовила пир в вашу честь. Мне сказали, будет пирог на десерт. Я очень люблю пироги. Он снова взял руку Линуса в свою и мягко ее сжал: – Я знаю, почему вы здесь. И знаю, какими полномочиями вы обладаете. Я лишь прошу вас сохранять непредвзятость, мистер Бейкер. Сделаете это для меня? Линус убрал руку, чувствуя себя неловко. – Я буду делать то, что должен. Мистер Парнас кивнул, повернулся и сошел с крыльца, следуя за своими подопечными в темноту. Он не оглядывался. Линус сам не понял, как прошел по коридору к спальне. Ему казалось, что он попал в странный сон и не может проснуться. Это ощущение усилилось, когда он заглянул в крошечную ванную и увидел, что его туалетные принадлежности разложены на полке под зеркалом. Комната была маленькой, но удобно устроенной. Из окна открывался вид на море. Рядом с дверью – стенной шкаф? – стоял маленький комод, ближе к центру – стол со стулом. У противоположной стены находилась кровать, покрытая вязаным одеялом. Лежавшая на подушке Каллиопа бесстрастно наблюдала за хозяином. Он открыл рот, чтобы с ней заговорить, но слова вдруг застряли в горле. Его чемодан лежал на кровати, открытый и совершенно пустой. – Где мои вещи? Каллиопа зевнула и прикрыла морду лапами. Досье на детей и мистера Парнаса по-прежнему хранились в боковом кармане на молнии. А одежда пропала… Линус огляделся. На полу возле стола стояли Каллиопины миски. Одна была наполнена водой, другая – ее кормом, пакет с которым был прислонен к стене рядом. На столе лежал экземпляр «Правил и положений». Он подошел к двери возле комода и распахнул ее. Да, это был стенной шкаф. Его рубашки, галстуки и брюки аккуратно висели на вешалках. И плащ, который он захватил с собой на всякий случай. Тут же на полу стояли запасные мокасины. Оставив дверь открытой, Линус подошел к комоду. В верхнем ящике были аккуратно уложены его носки и белье. В следующем ящике лежала пижама и единственный комплект неформальной одежды: брюки и рубашка поло. Он отошел от комода, наткнулся на край кровати. Потом сел и уставился на ящики и открытый шкаф. – По-моему, – обратился Линус к Каллиопе, – меня приняли за очень важную персону. Кошка промолчала. Покачав головой, Линус потянулся к чемодану и достал папки. – Тупица, – прошептал он себе. – В следующий раз заранее выясни, что тебе предстоит. Глубоко вздохнув, он открыл верхнюю папку. – О, – сказал он, прочитав о виверне по имени Теодор. – Что? – ахнул он, открыв папку четырнадцатилетнего мальчика по имени Сэл. Он ничего не сказал, читая про Талию, но по его лбу стекла капелька пота. Он оказался прав насчет Фи. Лесной спрайт, весьма мощный. Он вытаращил глаза, читая про мальчика по имени Чонси. Тому было десять лет. Напротив слова «МАТЬ» значилось: «НЕИЗВЕСТНО». То же – напротив слова «ОТЕЦ». И напротив слова «ВИД». Похоже, о Чонси никто ничего не знал. Чрезвычайно Высокое Руководство не ошиблось. Эти дети были не похожи на тех, кого Линус видел раньше. Сперва Линус решил от приглашения на ужин отказаться и натянуть на голову тяжелое одеяло, отгородив себя от странного мира. Наверное, если немного поспать, то после пробуждения все будет выглядеть более ясным. Но затем заурчал желудок, и Линус понял, что голоден. Зверски голоден. Он ткнул пальцем себе в живот. – Нельзя ли потише? Снова урчание. Он вздохнул. И поэтому вскоре стоял у парадной двери главного дома. – Самый обычный дом, – прошептал он себе. – Самая обычная работа. Ничего нового. Давай, старина, ты можешь. Линус трижды постучал дверным молотком. И стал ждать. Спустя минуту постучал снова. Тишина. В окнах горел свет, но было непохоже, чтобы кто-то шел ему открывать. Он покачал головой и снова шагнул к двери. Постояв мгновение в нерешительности, взялся за ручку. И дверь открылась. Из огромного фойе на второй этаж вела широкая лестница с гладкими деревянными перилами. С потолка свисала большая люстра, свет переливался в ее хрустальных подвесках. Линус замер в дверях и прислушался. Музыка?.. Очень слабый звук шел откуда-то издалека. Мелодия казалась смутно знакомой. – Добрый вечер? – произнес он. Никто не ответил. Он вошел и закрыл дверь. Справа он увидел гостиную с широким мягким диваном перед темным камином. Над камином висела картина с изображением чего-то похожего на водоворот. Подол диванного чехла колыхнулся. Слева находилась торжественного вида столовая. Похоже, давно заброшенная. Свет там не горел, а стол был завален старыми на вид книгами. – Добрый вечер? – попробовал он еще раз. Никто не ответил. Оставалось лишь идти на звуки музыки. Вскоре Линус начал различать низкие ноты труб и звучный мужской голос, поющий о том, что где-то за морем его кто-то ждет. Любимая запись Линуса. Бобби Дарин пел о том, как хорошо на золотом песке наблюдать за кораблями, – а Линус миновал столовую, зачарованный характерным потрескиванием виниловой пластинки, и подошел к распашным дверям с иллюминаторами по центру. Привстал на цыпочки и заглянул через них. На светлой просторной кухне мог бы свободно разместиться весь его домик. С потолка свисали круглые светильники – стеклянные шары, похожие на аквариумы. Гигантский холодильник рядом с варочной плитой был промышленного размера. Гранитные столешницы сверкали чистотой и… У Линуса отвисла челюсть.