– Что это было? – Аспен скрестил руки на груди, останавливаясь слева от Скалларк и наблюдая за танцполом через ее макушку. – Я не доверяю парням с накладной бородой. Аспен рассмеялся, чем заслужил от Скалларк пристальный взгляд. Она оценивающе осмотрела друга с головы до ног и, перекрикивая музыку, осведомилась: – А ты в кого вырядился? Вопреки кошмарному освещению, бьющему по глазам, Скалларк рассмотрела повседневную одежду: толстовка, джинсы и ботинки. – Я в костюме себя самого. – Аспен с улыбкой нахлобучил на голову шляпу, позаимствованную у Сьюзен, которую до этого держал в руке. Скалларк покачала головой, одаривая его фирменным готическим взглядом, и, отделившись от барной стойки, где они зависали, быстро затерялась среди танцующих. Сьюзен все еще размахивала посохом и крутила часами во все стороны. Она стукнула по спине парня в костюме Чубакки и тут же рассыпалась в извинениях. Аспен прыснул, видя, как у Чубакки отвалилась правая лапа. Принцесса Лея, танцующая рядом с Чубаккой, подняла лапу и потащила своего приятеля подальше от Сьюзен с посохом. Вокруг девушки образовался круг, но она не обратила на это никакого внимания – огромный колыхающийся капюшон загородил ее бледное загримированное лицо. А потом Аспен перестал смеяться, когда вдруг увидел Киру. Ее черные волосы были собраны в высокий пучок, на голове торчали два небольших красных рожка. На плечи был накинут плащ, но Аспен разглядел под ним красное платье в пол и глубокое декольте в виде сердца. Сглотнув, Аспен стремительно отвел взгляд, чтобы Кира не догадалась, что он на нее пялился. Она присела на соседний барный стул и сделала глоток из стакана Аспена, затем стукнула указательным пальчиком с красным накладным ногтем по рожку. – Скалларк придумала. Банально и безвкусно. И я не могу снять плащ, иначе меня выгонят из… города, пожалуй. – Кира улыбнулась. Ее губы казались алыми и такими привлекательными, что Аспен моргнул, пытаясь прогнать наваждение. Но оно никуда не делось. Он заглянул в свой стакан с подозрением, что ему туда подсыпали что-нибудь противозаконное. Во всем теле бурлила кровь. Он попытался припомнить все темы, которые можно обсудить с Кирой, но не был в состоянии выговорить ни слова. Внезапно ему стало жарко, а затем холодно. Когда Кира подергала его за рукав белой рубашки, он даже подскочил. – А у тебя… милый наряд, – произнесла она, наклонившись ближе, чтобы он мог ее слышать. Аспену в лицо тут же пахнуло запахом вишни, а еще лимона и губной помады, и он прикрыл веки и сглотнул, жалея, что не может отодвинуться. – И смешная шляпа. Я видела такие только по телевизору в фильмах про гангстеров. А если бы мог отодвинуться, все равно не стал бы. Он посмотрел на безалкогольный коктейль в своем стакане. Если бы он мог выпить, напиться до потери сознания, он мог бы забыть, что перед ним просто Кира. Кира-подруга. Он сделал глоток, а затем протянул бокал Кире, и она с благодарностью всосала жидкость через вторую трубочку. Аспен украдкой наблюдал за ее губами и горлом. Он представил, как его пальцы лягут на ее горло, нежно сдавят, перейдут на ключицы, на грудь, на спину… – Все в порядке? – спросила Кира, нахмурившись. Аспен открыл глаза и в упор посмотрел на девушку, сидящую рядом. Он осознал, как мерзко поступает, мечтая сейчас о ней, о своих руках на ее теле, о ее губах, о ее стонах. Очередное похотливое животное, – как сказал о нем ее отец профессор Джеймис-Ллойд. – Ты плохо выглядишь, Аспен, – произнесла Кира, подняв руку и легонько коснувшись его лба. Аспен почувствовал холодок на плечах – плащ Киры распахнулся. Но она не подозревает, что он смотрит. Он же просто друг. – Мне пора домой! – оборвал Аспен собственные мысли. Он соскочил с табурета и быстрым шагом направился к выходу из клуба. На миг он очутился в другом мире, мире, где не было Киры: здесь его окружали люди в масках, в глаза бил яркий мигающий свет, ноги опутал загадочный дымок. А затем Аспен выскочил из клуба, позабыв забрать из гардероба верхнюю одежду, и вдохнул полную грудь морозного воздуха. Ну уж нет, подумал он, одергивая себя. Когда он познакомился с родителями Киры, ее отец тут же заподозрил между его дочерью и «грязным оборванцем из автомастерской» связь. Мама Киры восприняла Аспена гораздо лучше и, когда он собирался домой, вручила ему ланч-бокс с домашним ягодным пирогом. – Мы просто друзья, – в тысячный раз повторил он, прощаясь. Темноволосая женщина, – Кира очень похожа на мать, – мягко улыбнулась и, кажется, даже ободряюще подмигнула. – А ты веришь в дружбу между парнем и девушкой? – Э-э… – Спокойной ночи, Аспен, – улыбнулась она, решив больше не мучить парня. Он, чувствуя себя будто на минном поле, где неосторожное движение – смерть, фальшиво улыбнулся. Он тогда даже не подозревал, что станет испытывать к Кире что-то, кроме нежных дружеских чувств. Когда это случилось? Когда ему стало казаться, что она милая, когда морщит нос? Когда ему стало казаться, что дурацкое изучение серийных преступников – милая ее особенность? С каких пор он не может не думать о ней? С тех самых. Случилось как-то неожиданно и само собой. Сьюзен и Скалларк вдруг оказались на одном полушарии, а он с Кирой – на другом. Даже нет, не так – он не знал, где находятся Сьюзен и Скалларк. Внезапно он перестал обращать внимание на то, что творилось вокруг. Он мог думать только о Кире; о ее дурацкой привычке таскать с собой ланч-бокс с фруктами и ягодами, потому что она должна что-нибудь пожевать, когда читает книгу; а в ее рюкзаке с эмблемой университета всегда можно было отыскать пару-тройку книг. Аспен находил забавным даже ее рассеянность, когда она пришла к нему в гости в свитере, надетом наизнанку. Она сказала, что спешила. Как же он хотел, чтобы в слово «спешила» Кира вкладывала иной смысл, а не просто спешку. – Аспен! – вдруг услышал он позади себя и резко обернулся. Его сердце дрогнуло – так хотелось, чтобы Кира пошла следом за ним. И теперь она стояла здесь, прижимала к груди его куртку. – Почему ты убежал? Она бросила ему куртку, изо всех сил пытаясь показать раздражение, но он видел по тому, как лихорадочно блестят ее глаза, что она расстроена и обижена. Аспен накинул куртку и застыл, когда Кира боязливо спросила, прикусив губу: – Я что-то сказала? – Он повернулся к ней. – Мы просто разговаривали, а потом ты вдруг отшатнулся от меня как от огня! С неба посыпалась белая крупа. Она накрыла черные волосы Киры, осела на ресницах и щеках, на груди. Кира успела надеть пальто, но не успела застегнуть его на пуговицы. Она нервно заламывала пальцы – еще одна дурацкая привычка, которая вдруг показалась Аспену привлекательной. – Нет, – ответил он. Его голос был спокойным, в нем звучала обреченность и странное безразличие. Кира едва расслышала его ответ на свой вопрос за призрачным шуршанием снега. – Я ничего не сделала? – переспросила она удивленно. Снег продолжал падать. Огромные хлопья вдруг неожиданно повалили с неба, окружили их диким танцем, отрезали от остальных. Свет, музыка, доносящаяся из ночного клуба, – все исчезло. Аспен слышал только собственное сердцебиение. А затем шаги. Быстрые, стремительные, – он почти летел. В мгновение ока очутившись рядом с Кирой, он услышал только ее удивленный, шокированный писк до того, как его губы накрыли ее. Она не сопротивлялась, не возражала, а мгновенно растаяла в его тесных объятиях, отвечая на неожиданный поцелуй. Будто уже была готова к последствиям. Словно с нетерпением ждала его. Гул возобновился. Кровь брызнула в сердце сильным напором. Ударила в виски и сшибла с ног. Нет, это Кира сшибла его с ног, наваливаясь на него всем телом, обнимая за шею, лаская губы. Пришла очередь Аспена удивляться – такого ответа он никак не ожидал. Когда они отстранились друг от друга, задыхаясь от чувств и эмоций, Аспен нахмурился и уточнил: – Ты же меня ни с кем не путаешь? – А ты меня? – Кира прикусила губу, за одну секунду утратив всю самоуверенность и пылкость. – Нет. – Я тоже нет. Если кто-то и мог бы оторвать их друг от друга этой волшебной ночью, то только духи мертвых. Или Сьюзен. Они со Скалларк потеряли своих друзей, а потому выскочили из ночного клуба, чтобы удостовериться, что с ними все в порядке. Увидев Аспена и Киру, с жаром целующихся прямо посреди парковочной площадки, Сьюзен повернула в клуб и потянула за собой Скалларк. – Да брось, – воспротивилась она. – Мы ведь не оставим все так, верно? – Ты ведь шутишь? Скалларк вместо ответа отобрала у Сьюзен ее муляжный посох и, размахивая им из стороны в сторону, направилась к парочке. Она была похожа на хоккеиста с клюшкой, который прочерчивал на снегу зигзагообразные узоры. А затем вдруг ударила Аспена палкой по заднице. – Негодник! Он испуганно отскочил от Киры, прикрыв зад руками. – ЧТО ЗА ЧЕРТ? Девушки рассмеялись, и даже Кира захихикала, прикрывая ладонью рот. Ее глаза светились от счастья, нос и щеки порозовели, рожки сползли набок и прическа сбилась. – Ну-ну, – Скалларк погрозила Аспену посохом. – И как давно вы вместе? – Когда к тебе подкатился Гендальф, я ведь не мешал. – А мог бы, – отрезала Скалларк. – Давайте по домам. Вечеринка – жутко классная и опасная. – Она объяснила, когда Кира непонимающе нахмурилась: – Кажется, кто-то принес пушку. – Или это петарды, – вставила Сьюзен, перекидывая из одной руки в другую пластмассовые песочные часы. – Да все равно, что это. Сработала сигнализация, поэтому может приехать полиция. Не знаю, как вы, ребята, а я не хочу портить себе настроение. Будто в подтверждение ее слов из клуба высыпал народ в разношерстной одежде. Они были пьяны, дезориентированы и спотыкались. Аспен приобнял Киру и Скалларк за талию и повел их к машине, которая стояла в самом конце стоянки. – Убираемся по-тихому, – прокомментировала Скалларк, размахивая посохом из стороны в сторону. – Прекрати! Ты мне чуть нос не сломала. – Скалларк, верни мою косу. – Это не коса, это дубинка. Такой можно зашибить кого-нибудь. – Да хватит уже бить меня! – Аспен в очередной раз подскочил, когда палка ударила ему по колену. – Ногу хочешь мне сломать? – Прекрати ныть. Только и слышу твои жалобы. Хорошая штука… отпугивать пьяниц, например, или парней из средней школы. – Можно вдарить Мухомора, – предложила Кира, к разочарованию Аспена подключившись к игре. – Если ему прилетит по башке, – начала здраво рассуждать Скалларк, – думаю, он совсем сойдет с ума и будет требовать от нас рефераты на каждом занятии. Сьюзен ободряюще сжала ладонь Аспена своей. Ее теплые пальцы переплелись с его, и, когда он ей счастливо улыбнулся, Сьюзен улыбнулась ему в тысячу, в миллион раз ярче и солнечней. Он уже давно не чувствовал себя таким счастливым, таким полноценным, просто нормальным парнем. Той ночью все переменилось. Они с Кирой все еще были друзьями, но не только. Внезапно даже зимний Эттон-Крик – серость и грязный талый снег, черные кривые деревья, неприветливое небо и стальные воды ледяной реки – вспыхнул яркими красками. Аспен и Кира, держась за руки, видели сверкающее серебро на еловых ветвях, улыбки на лицах прохожих, вслушивались в звонкий смех и льющуюся отовсюду музыку. В центре на Главной площади установили палатки, где продавали елочные игрушки всех цветов, размеров и форм, сладости, упакованные в подарочные коробки и пакеты, и другую всякую всячину. Повсюду расхаживали Санты и Эльфы, а однажды – Кира и Аспен даже изумленно оглянулись – по площади прошествовал настоящий олень с золотыми колокольчиками на шее. В воздухе витал волшебный запах Рождества и Нового года. Пахло рахат-лукумом, пахлавой, лимоном в меду, корицей и ванилью: стоит вдохнуть полной грудью – и кружится голова. Аспен и Кира были счастливы как никогда в жизни. Их первое настоящее Рождество. Аспен не был в курсе, что праздники в доме Киры проходили под аккомпанемент звона битой посуды, криков и глухих ударов по спине, и все это было приправлено запахами алкоголя, крови и слез. Он сосредоточился на том, что происходило здесь и сейчас. На ее пальцах в красных рукавичках с вышитыми белыми снежинками, на широкой открытой улыбке, на вздыбленной челке, торчащей из-под съехавшей шапки. Ее красный шарф размотался, но никто из них этого не заметил. Они не целовались на людях – еще не привыкли к своим хрупким отношениям. Единственное, что они делали, – держались за руки так крепко, что если бы прямо под ногами внезапно разверзлась черная дыра, туда полетели бы оба. Аспен даже не чувствовал холода, хоть его щеки и нос покраснели, а губы обветрились. «Отрасти бороду, будет тепло», – посоветовала Кира с улыбкой. Но ему и так было тепло как никогда. Он не помнил, когда в последний раз его поздравляли от души с Рождеством (не считая деда с бабкой, Альму и Дориана); не помнил, когда в последний раз его горячо целовали, держа за щеки и прижимаясь всем телом; не помнил, когда в последний раз кто-то заботился о том, что приготовить на завтрак. А теперь, встретив Киру Джеймис-Ллойд – веселую, забавную, заботливую и милую, – он вспомнил разом обо всем. Перед поступлением в университет она сказала родителям, что хочет пожить отдельно, поэтому съехала в крохотную однокомнатную квартирку в центре города. Ее квартира была полна любовных романов и интересных штуковин, найденных на рынке. Например, здесь можно было обнаружить серебряные подсвечники, потемневшие от времени, резные статуэтки оленей Санты, коробки с пряжей и спицами (Кира любила и умела вязать), старинную фарфоровую посуду, купленную у веселой старушки из Старого города. Кира наполнила свою квартиру всем, чем только можно, – главное, чтобы не чувствовать себя одиноко.