Сверху снова показался Темка, заметно обрадовался, что Аделия здесь: – Ада! Мы там кое-что интересное нашли на чердаке, про витраж этот. Пойдем! – И скрылся на втором этаже. Глава 13. Тайна готической розы Темка скрылся настолько стремительно, что Макс и Аделия переглянулись – а не привиделся ли он им. Нет, не привиделся: его голова просунулась между пилястр: – Ну вы идете?! – спросил с удивлением, на этот раз не исчезал, подождал, пока Ада и Макс начнут подниматься. Поторопил: – Ну, быстрее же! Макс проворчал: – У вас там что, пожар-наводнение? Куда торопиться? – Так Новый год же, мы еще гирлянду не закончили делать… Специально от всех на чердак спрятались, чтоб не убираться потом… – Убираться все равно придется, хоть на чердаке, – Макс засмеялся. Темка махнул рукой: – Ну это потом… Лестница на чердак вела из холла второго этажа: вертикальная выдвижная лестница, упиравшаяся в аккуратный квадрат в потолке. Аделия с сомнением потрогала ее, запрокинула голову. – А это точно безопасно? Макс оказался у нее за спиной: – Если что, я с удовольствием тебя поймаю… Артем, уже было исчезнувший в чердачном провале, снова выглянул поморщился: – Ну вы скоро?! Девушка, вздохнув, начала карабкаться. Всего десяток шатких ступеней вверх, цепляясь за скользкое, отполированное дерево, с ужасом оглядываясь под ноги. Аделия замерла, когда руки перестали находить перекладины. Качнулась. – Тебе помочь? – Макс хохотнул, подтолкнул вверх. Девушка схватилась за протянутую руку Артема, пробормотала: – Не надо, я сама… могу… И шумно выдохнула, почувствовав под ногами надежную опору. Покосилась в квадрат чердачной двери – представила, как она спускаться будет. По спине пробежала горячая волна – оказывается, она боится высоты. Макс деловито отряхнул колени на джинсах, огляделся: – Ну, показывайте ваши сокровища. – Вот! Артем ткнул пальцем в центр помещения. Чердак, надо признать, оказался уютнее, чем о нем могла подумать Аделия: светлые стены, открытые стеллажи, на которых аккуратными рядами расположились коробки. Часть из них оказалась подписана крупным разборчивым почерком, часть – безымянные. «Старые журналы, вязание». «Посуда из гостиной». «Блокноты Димы». «Мои конспекты». Светлана определенно была рачительной и дотошной хозяйкой. Несколько десятков коробок стояли тут же, на окрашенном красным полу. Две или три из них были вскрыты. Тут же, на полу, лежал моток скотча и ножницы – заранее приготовленные для уборки и упаковки. С потолка свисала на длинном проводе лампочка – простая, без абажура. На полу, рассыпаясь по стенам сине-голубыми бликами, словно ковер, расцветал круглый витражный цветок: расчленённый фигурным переплётом на восемь частей распустившийся полевой цветок, наивный и нежный. Здесь, вблизи, рассмотрев его, девушка обнаружила, что лепестки не круглые, а чуть заостренные. Про себя предположила, что это все-таки не полевой цветок, а комнатный – фиалка. Из уроков биологии Аделия пыталась вспомнить, бывает ли фиалка синей и сколько у нее лепестков, как выглядит бутон. Уже потянулась за сотовым – узнать у всезнающего поисковика, так как на свою память не надеялась, когда Ольга потянула ее к распахнутой в центре, чуть левее цветочного круга, коробке: – Смотри, какая красота! – прошептала восторженно и опустилась на колени. Ребята расступились, чтобы Ада и Макс могли сесть рядом, и придвинули к ним альбом с рисунками. Сад, утопающий в яблочном цвете, деревенский дом, почерневший от времени, но крепкий, будто вросший в грунт. Вертикальные планки забора. Крынки тупыми днищами вверх. Аделия почувствовала, что ей трудно дышать. Перевернула скорее страницу – посмотреть, что там дальше. Тот же дом. Другой ракурс – со стороны веранды. Столик с двумя приставными стульями, деревянная лавка. Яркое полотенце брошено на нее, будто пятно крови. Яркий весенний свет, какой бывает обычно по утрам, и лубочно-яркая зелень. – Что это? Чей это альбом? – Макс хотел посмотреть обложку, Ада не позволила, жадно погладила пальцами шершавую поверхность. Девушка перевернула еще одну страницу. Снова этот же дом, в вечернем свете. Белая луна бросает призрачные тени на покосившуюся крышу, заглядывает в потускневшие от старости окна. Серебрит у горизонта темную гладь острова. Внизу, под наброском, дата: 30.08.1956 г. И каллиграфически выведенная подпись: А.В. Свиридов. – А.В. Свиридов… Кто это? – пробормотала Аделия. Она перевернула следующую страницу и ахнула: черно-белый карандашный набросок девочки с туго заплетенными косами в просторной ночной сорочке с темным кантом по горловине. Большие глаза смотрели с удивлением и интересом. Подробно отрисованный рисунок, на котором художник даже сумел передать фактуру ткани сорочки, блеск глаз, хрупкость рук. – Господи… Этого не может быть, – прошептала. Взгляд скользнул ниже, в правый угол, где обычно стоит подпись художника. На этот раз – без даты. «А.В. Свиридов». Девушка прикрыла рот рукой. – Что? – Макс смотрел на девушку с беспокойством, но пока ничего не понимал. Дети тоже переглядывались в недоумении. Аделия перевела взгляд на капитана, прошептала: – Это она. Девочка. Которую я видела прошлой ночью… – Что? – Макс развернул к себе рисунок, присмотрелся. – Это та девочка. Абсолютно точно. Макс просмотрел рисунки. – То есть эта девочка была знакома с художником, А.В. Свиридовым? Аделия покачала головой, показала пальцем на то место на рисунке, где изображен подол сорочки: ткань будто таяла над травой. – Она уже тогда была призраком. Рисунки из альбома датированы 56-м годом. Значит, портрет был сделан примерно в тех же годах. Макс уперся взглядом в просвечивающую сквозь фигуру девочки ограду. – Уже тогда призрак? – Да… Альбом выскользнул из рук, из-под последней страницы показался букетик засушенных цветов. Тонкий светло-зеленый черешок, круглые и короткие листья, пушистые, будто бархатные. Цветок с пятью небесно-голубыми чуть заостренными на концах лепестками, похожими на мышиные ушки. Аделия перевернула страницу, заложенную сухоцветом. В ее руки упал чертеж витража, в точности повторяющий цветок из засушенного букетика. Аккуратные ряды цифр, расчеты, схема… И броская надпись в верхнем углу «Myosótis». Вадька сопел, вытянув шею, прочитал: – Myosótis? Василиса ткнула в пояснение рядом: – Горлянка, незабудка. Аделия перевела взгляд на витраж. – Это не фиалка. Это незабудка. Она перевернула страницы альбома, взглянула еще раз на карандашный набросок девочки-призрака у ограды. – Нам надо найти этого А.В. Свиридова, – прошептала. – Или его наследников, может быть, они что-то знают об этом рисунке. ⁂ – Сейчас?! – Римма Аркадьевна всплеснула руками. – 31 декабря, у всех праздник… Она с недоумением уставилась на сына, перевела взгляд на Аделию.