Данил умолк. – А за что еще держаться, Данил? – Мать Максима, Римма Аркадьевна, спросила упавшим голосом. – За что цепляться, как не за семью, какая бы она ни была, какие бы не были проблемы… И конечно, Данил прав, что мы все видели, что у Гены с Сашей не ладится семейная жизнь, но они молчали, а значит и мы лезть не могли, не имели права. Как не лезем в личную жизнь Карины, тоже видим, что не ладно там что-то, но, если не пускает нас туда Карина, значит, не наше это дело. – Ну, в мою же личную жизнь ты без зазрения совести лезешь? – напомнил Макс. – Или это тоже, другое? Карина переглянулась с Рафаэлем, вспыхнула. – Ничего у меня не происходит, – пробурчала. – Нормально все у меня. Данил шумно выругался, вышел в коридор. За ним громко хлопнула входная дверь. В повисшей неловкой тишине, шипело в казане мясо для плова. Макс рассеянно прочитал пришедшее на сотовый сообщение, и отвернулся к плите. Слышал, как родственники один за другим разбредаются по дому, каждый при своем мнении, каждый с чувством ненужности и неуместности семейной сцены, затеянной ребенком. Светлана вернулась к моркови, Римма встала мыть овощи для салата. Александра тихо выскользнула в коридор. Услышанное заставляло иначе посмотреть на ситуацию. Жирный вопрос в блокноте мысленно перечеркнут. Аделия стояла рядом, запрокинув голову, изучала его губы, скользила взглядом по лицу, плечам – Макс чувствовал ее взгляд. Сцена и семейные разборки вывели ее из равновесия, вымотали, как после напряженного трудового дня. Но хотя бы одно стало ясно— из-за чего плакала Ольга. И ясно, о чем говорили карты. Максим отложил в сторону ложку, которой мешал мясо, неожиданно привлек девушку за талию. – Как спина, не болит? – спросил. И нежно поцеловал в уголок рта. Прошептал так тихо, что его слова могла разобрать только Аделия: – Я бы хотел для первого поцелуя более интимной обстановки, но я очень хотел тебя поцеловать. Он даже не пытался извиниться. Горячие руки лежали на талии девушки, бедро касалось ее живота, а мысли рисовали совсем не целомудренные картины. Максим улыбался. – Хотел сказать, что мне было приятно делать тебе массаж. – Мне было приятно то, как ты его делал, – вернула комплимент девушка и покраснела. «Нет у нее никого», – капитан отбросил последние сомнения. И на сердце стало горячо. ⁂ В кухню заглянул растрепанный Темка, поискал глазами Аделию. Прокрался мимо взрослых, прошептал на ухо: – Мы там такие классные штуки нашли! – Что за штуки, кто «мы»? – Мы с ребятами, на чердаке, там столько добра, из которого можно игрушки сделать! Можно? – он вопросительно посмотрел на Макса. Капитан отрицательно покачал головой: – Темыч, я тут такой же гость, как и ты. У хозяев спрашивай. Светлана, стоявшая рядом, махнула рукой: – Да берите, что хотите. Что там на чердаке можно хранить? Хлам всякий… Она выглядела расстроенной, молча поглядывала то на мужа, то на Геннадия, по-прежнему сидевшему с опущенной головой. В кухню вернулась Александра, хлопотала рядом, нарочито громко хлопала дверцами, шумно выдвигала ящики и передвигала банки в поисках то соли, то муки. Все старались замять недавнее происшествие. – Говорят, все проблемы лучше отпустить в уходящем году, – проговорила Аделия, проводив взглядом угловатую спину Артема. Все посмотрели на нее, будто только сейчас осознав, что устроили семейный скандал на глазах постороннего человека, который только собирается входить в их семью. Переглянулись в неловкости. Девушка постаралась улыбнуться. – Новогодняя ночь благодаря всем ожиданиям, которые на нее возлагаются, становится квинтэссенцией нового. Новых ощущений, новых планов, новых надежд. Старые долги и кармические связи лучше оставить в прошлом. Обида и разочарование – мощная кармическая петля, которая затягивается на горле каждого, кого они касаются. И экзема на руках Оли – только начало. Макс замер, оглянулся через плечо – девушка покосилась на его настороженную усмешку. – Вы – Аделия Мило? – Римма Аркадьевна подняла к потолку указательный палец и медленно опустилась на стул. Гадалка кивнула: – Да, это мой творческий псевдоним. Я занимаюсь работой с кармической матрицей, нумерологией и астрологией… – Это ведь вы мне гадали на Макса… Римма то бледнела, то краснела, но во взгляде просыпалось недоброе. Макс на всякий случай встал рядом – к черту плов, если сгорит. – Да, но, конечно, я не знала, что речь идет о Максе. – Вы сказали, что у него никого нет… – Римма с подозрением посмотрела на сына. Аделия кивнула. – Меня, признаться, тоже это озадачило, – она покосилась на изображающего изумление Макса. Щипнула его за локоть. – Но еще я сказала, что Макс сам решит, с кем он проведет жизнь. Посоветовала не вмешиваться… – Стойте, я вообще сейчас ничего не понимаю, – Светлана встала напротив Аделии. – Вы – та самая гадалка, к которой ходила Римма, чтобы узнать будущее Максика? Которая рассказала про нее всю подноготную так, будто в школе с ней сидела за одной партой? – Ну это уж нет… Я такого о ней не говорила, – Римма поджала губы, побледнела. – Говорила! Все уши нам прожужжала… Аделия растерялась. – Я… мне… На лицах Светланы и Александры расцветало жадное любопытство. Макс понял – сейчас начнется «а погадай мне», а «вот мне приснилось». Мгновенно пришел на помощь. Встав между возбужденными родственницами и Аделией, прикрыл ее собой, будто от пуль. Выставил вперед ладонь: – Все, я счастлив, дамы, что вы разобрались, – он подхватил Аделию под локоть, потянул к выходу. – Мама теперь будет остерегаться обращаться к гадалкам, вдруг, она окажется моей знакомой, верно, мам? Я разделяю ваше восхищение, что у нас в семье появится настоящая волшебница! И мама, наконец, перестанет меня сватать за всех девушек от восемнадцати до сорока пяти – побоится испортить себе карму. Потому что наша волшебница может еще и порчу навести…. Я уверяю, Ада – страшная женщина, рекомендую с ней не связываться! Во время всей речи, произнесенной буквально на одном дыхании, он ловко подталкивал девушку из кухни. Аделия ничего не понимала, пыталась высвободиться. Изумление на лицах родственников росло: – Я не навожу никакую порчу!.. Макс, что ты вытворяешь! Пусти! – Она хмурилась, цеплялась за косяк двери, пыталась довести разговор до конца, когда Макс уже выволок ее наружу и, припечатав к стене, поцеловал в губы, окончательно заглушив протест. Дверь из кухни скрипнула за ними, в коридор выглянула Светлана и, заметив целующуюся пару, тут же скрылась. Аделии было неудобно, неловко, странно ощущать руки Макса на своих плечах, неловко слышать его сердце так близко, касаться его тела, его бедер – так откровенно. Она то поднимала руки вверх, то снова опускала их, то невесомо касалась мужских плеч, то боязливо одергивала их. А Макс целовал самозабвенно, подушечками пальцев ласкал шею, гладил руки девушки, сжимал хрупкие запястья. Пока не почувствовал, что она начала задыхаться. – Макс! – Высвободилась, оттолкнула его. – Что ты делаешь? Зачем?! Зачем ты вмешался… – А ты к чему начала эти признания? – костяшкой указательного пальца он вытер губы, ноздри жадно хватали воздух, будто он недавно пробежал стометровку, глаза горели. Девушка убрала с лица волосы, вытерла лоб. – Я не понимаю, что такого? Я призналась, что Римма приходила ко мне, мы с тобой обговаривали это в машине, когда ехали сюда. Ты сам сказал, как вести себя, если она меня узнает… – Но она не узнала. Сейчас-то ситуация изменилась, сейчас мы договорились, что я ухаживаю за тобой всерьез. Зачем эта история с гаданием? Аделия шумно выдохнула: – Ты меня совсем запутал… – Посмотрела снизу вверх: – Я надеялась, что так смогу выяснить про призрака этой девочки… Люди гораздо откровеннее, когда знают, что их не поднимут на смех. Я гадалка – тот человек, который точно не будет смеяться над любой паранормальщиной. – Ты ж в этом ничего не понимаешь? И в паранормальщину не веришь? – Напомнил Макс, усмехнувшись. – Не верю. Я за точный и профессиональный расчет, за данные, которые можно верифицировать… Макс скептически скривился: – Ну-ну… – Не «ну-ну», а верифицировать!.. А сейчас придется заводить тему заново… – О, за это не переживай. Теперь они с тебя с живой не слезут, пока ты им не перегадаешь на всю их жизнь, на все важные и неважные события, не узнают про всех своих детсадовских подружа́ек, не выяснят, был ли влюблен какой-нибудь Вася Иванов из шестого класса… Всё, вплоть до того, подгорит ли картошка. Аделия поморщилась: – Прекрати… Они что, дети? Макс фыркнул и засмеялся: – Люди всегда превращаются в детей, если сталкиваются с неизведанным.