Ольга оторвалась от матери, посмотрела на отца с вопросом: – Ты им расскажешь? Геннадий выпрямился, превратился в несгибаемую жердь. – Что именно я должен рассказать ИМ? – он сделал ударение на последнем слове, презрительно окинул взглядом притихших родственников. Дочь смотрела на него по-взрослому спокойно. – О Кате. Она ведь тоже твоя дочь. И она не виновата, что ты перестал любить нас всех: маму, Вадьку и меня. А вслед за тобой и мама перестала любить нас с Вадькой. Потому что мы – дети предателя и обманщика. – Оля! – мать схватила дочь за плечи, притянула к себе. Опустилась на колени, чтобы видеть ее лицо: – Что? Что ты такое говоришь? Что значит не люблю? Как в голове твоей это возникло?! Ольга отвела взгляд, прошептала: – От тебя услышала. Когда вы с папой ругались. В сентябре, помнишь? Когда он вернулся от своей семьи, ты нам говорила, что он в командировке, а он был у них. Геннадий не шелохнулся, стоял соляным столбом, по помрачневшему лицу скользили тени. – Откуда ты знаешь про Катю? – прохрипел, наконец. Ольга пожала плечами. – Заглянула в твой телефон, нашла в исходящих вызовы. Сфоткала экран своим сотиком. Потом обзвонила самые часто повторявшиеся контакты. Так познакомилась со Стасей. Напросилась к ним в гости… – Ты была у нее?! – у матери округлились глаза. Девочка кивнула: – Да, была… А что такого? Стася хорошая. Суетливая слишком, но наверно потому, что виноватой себя чувствует передо мной. А так… Нормальная. Катьке три годика, она прикольная, – Ольга спрятала от матери тихую улыбку. Вадим стоял в стороне, с каждым словом младшей сестры его глаза округлялись и наполнялись недоумением. Мать обернулась к нему: – А ты? Ты тоже там был?! – Он не знал ничего, я не рассказывала, – вместо брата отозвалась Ольга, отошла к окну. – Не надо ни на кого ругаться. И обижаться не надо, что мы там были… Если мы вам не нужны… мы…. У дедушки поживем, да, дедушка? – Она посмотрела в начале на Дмитрия, потом на Светлану. И перевела взгляд на Вадьку и тут же виновато отвернулась. Александра отмахнулась: – Не говори глупостей. Дмитрий тяжело опустился на стул, положил руки прямо перед собой. – Да-а, молодежь, наделали дело́в… – Вздохнул. Сейчас вся семья смотрела на него, хозяина дома. Аделия особенно отчетливо видела, как не хочется ему принимать решение, влезать в семейные скандалы – он так ловко избегал их: по глазам видела, что знал, догадывался о проблемах в семье сына, но делал вид, что ничего не происходит. «Интересно, если бы Ольга не поставила вопрос о переезде к ним, как бы он реагировал?» – невольно задалась вопросом и с интересом стала наблюдать дальше. Бросила взгляд на Макса – капитан, скрестив руки на груди, зорко наблюдал за происходящим из укрытия – ниши между холодильником и навесными полками у входа. Дмитрий посмотрел на сына: – А ты-то что молчишь? Ты так и дальше собирался на две семьи жить? – Ну ты же жил, – Геннадий посмотрел холодно, прищурился. – Так ты мне так макаром мстишь, что ли? Геннадий усмехнулся. Получилось зло. – Никому я не мщу. Я не виноват, что так вышло. Я хотел, как лучше. Хотел дождаться, когда подрастут Оля и Вадим. Объяснить им… – То есть жить на две семьи до Ольгиного совершеннолетия?! – Дмитрий нахмурился. – Хороший был бы подарочек, – пробормотала Светлана. – … Здорово устроился. А что? – Ну, ты тоже не кипятись, – Светлана положила ладонь на его руку, сжала. Порывисто встала и хлопнула в ладоши, будто надеясь, что тем самым развеет семейный конфлик. – Так, все… Прекращаем самокопания, у нас Новый год и праздник. Макс плов обещал на обед. Дети дом недоукрасили… Всё остальное потом… Никакой трагедии не случится, если Гена и Александра поговорят о случившемся без нашего участия и без наставлений… – Она посмотрела на Ольгу. – Захотите, оставайтесь. Дед будет в школу возить. Ему все равно заняться нечем… Дмитрий встрепенулся: – Чего это нечем?! Светлана отрезала: – Внуки важнее… Она порывисто встала, размахивая полотенцем, разогнала родственников: – Всё, давайте уже к новому году готовиться! – Сунула по пирожку детям и выпроводила в коридор. Обернулась на оставшихся: – Ну, что вы, в самом деле, при детях! Всплеснула руками. Сердито вернулась к столу – чистить морковь для плова. – Со Стасей я познакомился на симпозиуме, в Питере. – Геннадий продолжал стоять у двери. – Закрутилось еще тогда. Белые ночи, работа допоздна. Я провожал ее до гостиницы – ее разместили на другом конце города. Однажды не успел вернуться, развели мосты… и… – Он тускло посмотрел на Александру. Та ответила ему непримиримой ненавистью. Стиснув челюсти и сцепив руки на груди, она слушала его. Геннадий смолк, сел на табурет. Под пристальным взглядом жены опустил голову на скрещенные руки. В кухне повисла жуткая тишина, в которой было слышно, как разбивается в мелкое стеклянное крошево будущее одной семьи. – Я уже давно всё знаю. Эта его, Стасья. Звонила. Плакала в трубку, просила отпустить. Беременность у нее тяжелая была, видите ли… Геннадий вскрикнул: – Не мог я вас бросить. И ее бросить не мог! – А думать надо было прежде, чем под юбку лезть к девке молоденькой, – Александра шипела, как змея. Аделия проскользнула к Максу, взяла его за руку. Капитан притянул к себе, не отвлекаясь от наблюдения за семейством, поставил перед собой и обнял за плечи. Активировал экран сотового и молча показал последнее отправленное сообщение. Громову. «Ну коли ты на меня спихнул свое звездное дело, не в службу, а в дружбу, попроси своих парней выкатить выписки по счетам моих родичей». Девушка подняла на него глаза, Макс сделал вид, что не обращает внимания, на губах играла мрачная ухмылка. «31 декабря же!» – новое сообщение от Громова. Аделия легко представила его возмущенную физиономию. Макс тут же набрал ответ: «Не будь жмотом. Ты мне должен угнанную невесту». «Сволочь. Всегда помнить будешь?» Злобный смайлик вместо ответа. Макс наклонился, поцеловал Аделию в висок, втянул носом аромат ее волос: ненавязчивый цветочный, с горьковатой примесью корицы и карамели. – Это все понятно, – Дмитрий встал, прошелся вдоль стола. – Молодая, красивая, без обязанностей и обременений, как в такую не влюбиться. Не понятно, как вы допустили, чтобы дети оказались в это вовлечены? Данил засмеялся из своего угла – сперва беззвучно, будто подавившись, потом в голос. Марина, его жена, уставилась на него, толкнула в бок. Данил продолжал смеяться: – Вы только посмотрите на этих ангелов в ослепительно белых одеждах, – выдавил сквозь смех. – Вам нимбы не жмут, нет? – Он резко перестал хохотать, выпрямился. – Ты сам-то от беременной жены ушел, помнишь? – Это другое… – Ну, естественно, – Данила зло выпрямился. – Оставить беременную с ребенком на руках – это гораздо более правильно, чем метаться между двумя бабами, чтобы поддержать обеих… Чего вы все налетели на Генку? Чего вы лезете не в свое дело? – Данил, – Дмитрий предостерегающе окрикнул сына, тот только махнул рукой, зло прищурился. – Слушайте, что вы за люди такие, а? Вы ведь все видели, что у них с Сашкой не лады́. Что грызутся по любому поводу… Но делали вид, что не замечаете. Потому что вас это не касается, потому что неохота разбираться в чужих проблемах, своих хватает! Выслушивать чьи-то проблемы, сочувствовать, предлагать решение, вникать. Мороки-то сколько! Вам просто пофиг всем друг на друга! – Данил! – отец побагровел. Данил презрительно фыркнул, отвернулся. Заговорил спокойнее: – Зачем ты всех собираешь, отец? Раз в год. НА новогодние праздники. Правдами и неправдами. Показать соседям, что у тебя дружное семейство? – он неожиданно посмотрел на Аделию. – Он еще семейный альбом тебе не показывал? – театрально ударил себя по лбу: – А! Точно, это же новогодняя традиция – счастливое фото первого января, на крыльце. Значит альбом будет сегодня ночью, под бой Курантов, да, пап? А завтра будет сделано еще одно фото этого ежегодного фарса… – А зачем ты в нем участвуешь, если тебя он так бесит? – голос Макса за спиной Аделии застал врасплох, девушка вздрогнула. Сотовый в руках капитана мигнул принятым сообщением, девушка была готова поспорить, что это сообщение от Громова.