Макс открыл глаза и замер. Первое: он замерз, потому что девушка рядом с ним закуталась в одеяло на манер куколки шелкопряда, оставив ему небольшой уголок. В итоге вся правая сторона оказалась без одеяла, как и ноги. Второе: у него затекла рука, потому что девушка рядом с ним положила голову на его руку. Третье: черт, про третье лучше и не думать. Мужчина осторожно пошевелился, попробовал свободной рукой натянуть на себя одеяло – тщетно. Полежал, изучая потолок. Третье все-таки победило джентельменские планы позволить девушке самой проснуться или перевернуться на другой бок. Аккуратно высвободив руку, Макс встал и направился в ванную. Аделия тут же заняла его место. Выйдя из ванной, Макс убедился, что возвращаться в постель ему просто некуда. Нет, если бы лежащая по диагонали кровати девушка, была его девушкой в полном смысле этого слова, проблему бы удалось решить. Но в нынешних обстоятельствах, миссия представлялась невыполнимой. Вздохнув, он сунул ноги в тапки и вышел из комнаты. Дом еще спал – часовая стрелка едва перевалила за шесть. Макс бесшумно спустился на первый этаж, притворил за собой дверь в кухню. За окном струился легкий снежок и теплился рассвет. Ванильно-розовый и нежный, он расцветал, зажигая один из последних декабрьских дней. Макс, не включая свет, неторопливо и размеренно передвигался по кухне. На столе шумел чайник и заваривался кофе, источая агрессивно бодрящий аромат, будто замешивая этот день, закручивая его в тугую спираль. Поездка в Смоленск, встреча с ребятами из местного следкома (надо не забыть и договориться о встрече часиков в восемь), заехать к Каринке и, по возможности, привести ее домой. Здесь ей будет легче. Рядом с ним в поездке будет Ада. Он мысленно пробовал ее имя на вкус, укладывал его на язык так и этак, но воспоминание об их первой встрече – там, на крыльце супермаркета, когда она несла свежую выпечку – затмевало все, растекалось по венам горячей карамелью. Он ловил себя на мысли, что ему приятно играть роль ее жениха. Приятно ее касаться, защищать от нападок тетушки и матери, приятно смотреть на нее. И вот сейчас – приятно делать для нее бутерброд и жарить холостяцкую яичницу. Приятно думать, что сейчас поднимется наверх, поймает ее сонную улыбку и удивленное «спасибо». Снял с полки поднос, установил на него кофейник и две чашки, на тарелку пристроил два бутерброда, сковороду с яичницей и пару мандарин. И направился наверх. «Вдруг, она уже проснулась?» – подумал с разочарованием. И тут же успокоил себя, приготовился к любому сценарию – потому что удивление у нее как ни крути будет. Осторожно толкнул дверь и заглянул в комнату. Сердце отозвалось барабанной дробью в висках, дыхание сорвалось: Аделия была еще в постели. Перевернулась на спину, выбралась, наконец, из вороха одеял. Шелковый халат сполз с плеча, оголив светлую кожу на ключице. Грудь дышала свободно, поднималась ритмично и расслабленно. Макс представил, что, если бы она была в самом деле его девушкой, он бы поставил поднос на тумбочку, аккуратно забрался бы в кровать и поцеловал тонкую кожу на ключице, коснулся губами основания шеи, приласкал бы острую девичью грудь. И разбудил бы Аделию поцелуями. Никого никогда не хотел будить поцелуями, а ее – хотел. И представлял ее горячее, мягкое после сна тело, мечтательную улыбку и томную негу, от которой он сам загорался. Он так и стоял последи спальни, замечтавшись. Девушка пошевелилась и открыла глаза. Макс спохватился – откашлялся. – Я не знал, пьешь ли ты кофе, но решил это утро начать с него, – он кивнул на кофейник. Аделия поправила ворот халата, смущенно прикрыла грудь, села. – Кофе в постель? Это тоже часть игры? Максу стало обидно. Он поставил поднос на кровать, сам сел рядом. – Это часть торопливого утра. Если помнишь, нам ехать в Смоленск надо, – отозвался раздраженно. Налил девушке кофе и протянул чашку. – На. И бутер бери. С сыром. И яичницу… тоже. Девушка настороженно смотрела на него. И улыбалась. – Макс, спасибо. Ты очень заботливый… заказчик. Он почувствовал, что она тоже смущена, что вместо «заказчик» хотела сказать что-то другое, но вовремя осеклась. Пусть так. Спрятал улыбку, сделал большой глоток кофе – обжегся, конечно. – Ты сегодня полночи не спала или мне показалось? Девушка посерьезнела. – Да, не спалось… – она уклончиво «съехала» с темы, откусила бутерброд и принялась жевать его нарочито тщательно, явно избегая продолжения разговора. «Ну, ладно, чего уж, – Макс сделал себе зарубку. – Дорога длинная, будет, о чем поговорить». – Тебе сколько времени на сборы надо? Нам бы через полчаса уже отчалить… Девушка кивнула: – Я успею. ⁂ Аделия собралась быстрее, чем Макс мог надеяться – он едва успел прогреть двигатель и расчистить дорогу от выпавшего за ночь снега, когда девушка уже появилась на крыльце и притворила за собой дверь. С опаской посмотрела на беседку. – Люблю пунктуальных женщин! – капитан хотел сделать комплемент, но Ада на него взглянула с укоризной, заставив им поперхнуться. Александров сделал вид, что вообще это не он сказал – отвернулся и энергично заработал лопатой. Искоса наблюдал за девушкой: та спустилась с крыльца и вместо того, чтобы направиться к машине, двинула через сугроб к беседке. Уперев руки в бока, замерла посреди заснеженной поляны, не дойдя пары метров до ступенек беседки. Макс положил руки на черенок лопаты, прищурился. – Все в порядке? – Спросил, когда девушка направилась к забору и потом – вдоль него по направлению к калитке. Снега там намело выше колена, и Макс поморщился – Аделия гребла, не разбирая дороги, зачерпывая в голенища сапог рыхлый снег. Окликнул: – Ада! Девушка оглянулась. У Макса оборвалось внутри и засосало под ложечкой: опять этот безумный взгляд и пронзительная синева, взгляд, которым впору проклятия отвешивать. – Снег ведь закончился часа в два ночи? Верно? Макс пожал плечами: – Не знаю, я спал… Но, если посмотреть на собачьи следы, то да, между часом ночи, когда мы, наконец, легли спать, и четырьмя часами утра. – Он указал на цепочку следов, идущую от калитки к соседнему забору, пояснил: – Там барбос обитает, его соседи на соседней улице во время мороза или пурги забирают к себе, в гараж, и выпускают утром, как дед Афанасий проснется. А просыпается он в четыре. Значит, в четыре уже точно не было ни снега, ни пурги… Следы свежие, барбос пробегал один раз… А что такое? Аделия прикинула, стоит ли ему говорить, неохотно направилась к расчищенному участку. Макс протянул ей руку, помог перебраться через сугроб, проворчал: – Ну вот, сейчас ноги будут мокрые и заболеешь, – заботливо отряхнул снег с коленей девушки. – Иди в машину, а? Или уже дома оставайся… Аделия фыркнула: – Ну уж нет. Направилась к пассажирскому месту, села так, чтобы не нанести снег в салон – тщательно побила ноги друг об друга и только потом собралась поставить на коврик. Макс наблюдал до этого момента, и вдруг спохватился: – Стой, – скомандовал. Наклонился к девушке, и аккуратно снял сапоги, убрал остатки липких снежных комьев с щиколотки. – Вот теперь ноги в салон и под печку. Сунул сапоги назад, под сиденье. Захлопнул пассажирскую дверь. Аделия наблюдала за ним, как он деловито приставил лопату к стене гаража, обошел машину, на ходу набирая на сотовом номер. Распахнул дверь и запрыгнул на водительское кресло. – Алло, Паш. Это Макс. Александров, – широко улыбнулся. – Да, сто лет не слышались-не виделись. – Переключил разговор на гарнитуру, сотовый пристроил в держатель. Включил заднюю передачу. Машина легко тронулась к выезду, медленно вывернула на дорогу. – Так я у тетки сейчас. Приехать к тебе хочу. Аделия слышала, как голос собеседника напрягся. Макс усмехнулся: – Намек правильно понял, помощь твоя нужна, ага. – Чего там у тебя? – приглушенный голос из наушника. – Не, не телефонный разговор. Ты для меня забей полчасика в первой половине дня, я к тебе притаранюсь. Заодно с невестой моей познакомишься. – Макс лукаво посмотрел на Аделию, подмигнул. Скользнув взглядом по обтянутым джинсой острым коленям, добавил на печке несколько градусов. Притормозив на дороге, вышел, чтобы закрыть ворота. Остановился у капота, обсуждая что-то с незнакомцем Пашей по телефону. Хмурился. Ни следа лукавой усмешки и сытой расслабленности. Сейчас он больше всего был похож на готового к прыжку волка: холодный взгляд, обострившиеся скулы, упрямо склоненная вперед голова. Но именно сейчас он был больше, чем когда бы то ни было, настоящим. Он неожиданно повернулся и встретился с Аделией взглядом, вскинул руку с поднятым вверх указательным пальцем и неторопливо направился в салон. – Заскучала? – спросил, садясь. Девушка покачала головой. Макс вывернул руль, выехал на дорогу. – Нам почти два часа ехать, можешь поспать… Ты, кстати, так и не рассказала, из-за чего полуночничала. – А ты так и не рассказал, с кем собираешься меня знакомить. Мужчина переключил передачу, добавил скорость – машина переваливалась через кочки, давила колесами комья разбросанного грейдером снега. – Ну, тут никакой загадки нет. Тот самый Паша Громов, мой товарищ по универу, про которого говорили вчера за столом. Он сейчас в следкоме Смоленка и, вероятно, поможет узнать что-то по делу Каринки. Как я понял, дела объединили в одно производство и передали в Управление. Значит, серьезная схема, массовое воровство с банковских карт, общественный резонанс, отчеты гу́бера в СМИ и прочее-прочее. Учитывая, что я не родственник, не адвокат и не могу рассматриваться следствием как официальный представитель потерпевшей стороны, то мне только и остается, что воспользоваться старыми связями. Показать невесту – это очень удачный предлог. Аделия поморщилась: – Скажи, ты меня притащил сюда для знакомства с матерью или чтобы я все твои личные проблемы помогла решить? Макс уклончиво хмыкнул. – Одно другому не мешает, верно? И потом, приятно едем, приятно общаемся. Все лучше, чем в Москве в духоте сидеть. – Я бы сама разобралась, что лучше, а что нет… – Ну, это конечно. Но, с другой стороны, бывает ситуации, когда пока не попробуешь, не узнаешь. Смотри красота какая. Когда б ты в Москве такое увидела? Он кивнул на занесенную снегом дорогу. Сосны приветливо поглядывали на людей, их белоснежные шапки тяжелыми лапами свисали над дорогой. Рыхлый снег искрился на ветвях, ловил несмелые пока лучи зимнего серебристого солнца.