По крайней мере, старшая медсестра прошла мимо, ничему не удивившись. Но что произойдет, когда на них посмотрят более внимательно? А во время мытья? Или когда заявит о себе потребность справить малую нужду — ну или когда ему срать приспичит, в конце концов? Брайан не отважился додумать мысль до конца и тут же понял, как ужасно ему распирает живот. Бросив взгляд на последнюю койку в вагоне, старшая медсестра громко хлопнула в ладоши и отдала приказ. Ненадолго воцарилась полная тишина. Молча выждав несколько минут, Брайан снова приоткрыл глаза. Джеймс молча на него смотрел — все говорил взгляд. — Ушли, — прошептал Брайан и посмотрел на ряд коек. — Что там случилось? — Они нас на потом оставили. Другим надо больше внимания уделить. — Ты понимаешь, что они говорят? — Да. — Потрогав ухо, Джеймс оглядел себя. Раны на его теле, судя по всему, не слишком заметны. — Как там твои раны? — Я не знаю. — Так посмотри и узнай! — Я же не могу сейчас рубашку снять. — Давай! Надо убрать кровь, если она есть. Или они неладное заподозрят. Брайан покосился на иглу. Он смотрел на проход и глубоко дышал, затем криво стащил рубашку через голову — она повисла на руке, из которой торчала игла. — Ну и что там? — послышалось сбоку. — Не очень. И руку, и плечо не помешало бы хорошенько промыть. Царапины оказались неглубокими, а вот рана в плече шла до самой спины. — Рукой умойся. Слюнями, а руку потом оближи. И поторопись, Брайан! Джеймс слегка приподнялся на койке. Когда рану на плече Брайана снова скрыла рубашка, он слабо кивнул. Губами он попытался изобразить улыбку, но по глазам было видно, что на душе у него совсем другое. — Брайан, нам придется татуировки сделать, — сказал он, — и как можно быстрее. — А как это делается? — Под кожу вкалывают пигмент. Мы иголкой воспользуемся. От одной мысли Брайана затошнило. — А пигмент? — Думаю, можно взять грязь из-под ногтей. Осмотр рук показал, что по крайней мере грязи им хватит. — А мы столбняк не подхватим? — От чего? — От грязи из-под ногтей! — Забудь, Брайан. Это не самая большая наша проблема. — Ты про боль думаешь? — Нет. Я думаю, какую татуировку делать. Брайана поразила разумность этих слов. Ему самому и в голову не пришло задаться этим вопросом. Какую татуировку делать? — Джеймс, какая у тебя группа крови? — Первая отрицательная, а у тебя? — Третья положительная, — тихо ответил Брайан. — Дерьмово, — устало произнес Джеймс. — Слушай, если у нас не будет татуировок со второй положительной, в какой-то момент они, черт побери, заподозрят неладное. Такое же в истории болезни пишут, разве нет? — А что, если они нам кровь не той группы перельют? Черт возьми, это же опасно! — Всё так. — Последнюю фразу Джеймс произнес очень тихо: — Поступай как знаешь, Брайан, но я сделаю татуировку со второй положительной. Сильная тяга ниже пояса сбила Брайана с толку — все сложности смешались в одну кучу. Больше он сдерживаться не мог. — Мне отлить надо. — Так давай! Чего тут сдерживаться? — В койку? — Бога ради, Брайан! Да, в койку. Куда еще? Вдруг в задней части вагона что-то зашевелилось — оба тут же закрыли глаза и замерли в том положении, в котором их застали. Брайан лег неудобно, подмяв под себя одну руку, а вторую криво положив поверх одеяла. Несмотря на сильное желание, выдавить из себя жидкость он не мог. Запирающий механизм решение принял сам. По интонации и тембру Брайану удалось насчитать минимум четырех медсестер. Видимо, каждой койкой одновременно занимались две медсестры. Повернуть голову Брайан не решился. Где-то поодаль одна группа медсестер опустила ограждения на кровати покойника. Вероятно, они его уберут. В той группе, что была к нему ближе, болтали о личном и работали. Брайан разглядел, что лежавшему напротив них пациенту стащили через голову рубашку и тот лежал с голыми ногами и гениталиями. Склонившись над ним, они уверенно шарили руками с единственной целью — доделать свою работу. Медсестры в задней части вагона уже обернули простыней покойника с третьей койки и как раз переворачивали его на спину. Когда они перетаскивали больного на середину простыни, раздался какой-то звук — все четыре медсестры тут же побросали свои дела. Закровоточила длинная рана, тянувшаяся от плеча к затылку. Не обращая на рану ни малейшего внимания, одна из женщин отколола от воротничка свой значок и с силой воткнула иглу мужчине в бок. Если он и застонал, Брайан этого расслышать в любом случае не мог. И независимо от того, сочли они его мертвым или нет, они продолжили его заворачивать. Как им с Джеймсом сохранять спокойствие, чтобы никто не почуял неладное, он не знал. Брайан смотрел на бесстрастные лица трудившихся медсестер. А если они в него иголку воткнут? Сможет ли он не шевельнуться? В этом Брайан сомневался. От этой мысли его передернуло. Когда они пропустили Джеймса и направились к Брайану, тот вздрогнул. С него вдруг сдернули одеяло и одним движением перевернули на спину. Женщины были молодыми. Накатило неприятное смущение, когда они раздвинули ему ноги и стали резкими движениями вытирать задний проход и мошонку. Вода оказалась ледяной, и от неожиданности у него затряслись бедра. Брайан старался взять себя в руки. Если сейчас у них никаких подозрений не возникнет, они многое выиграют. «Не показывай подмышки», — думал он, когда его снова перевернули. Какая-то женщина раздвинула его ягодицы и ощупала простыню между ног. Они обменялись парой слов. Наверное, удивились, что простыня сухая. Одна из медсестер склонилась над ним, а в следующее мгновение Брайан почувствовал, что его сейчас ударят по щеке. За долю секунды он осознал, что его будут бить и что ему надо расслабиться. Тяжелый удар пришелся ему на скулу и по брови — он даже не шелохнулся. Значит, может и иголка появиться. Его мысли ушли далеко от кошмарной реальности трясущегося поезда, но он почувствовал, что ему в бок входит игла. Он похолодел. Но ни одна мышца не дернулась. Если это снова случится, будет сложнее. Затем поезд стало пошатывать. Вагон сильно встряхнуло — заскрипели кровати. Вдалеке раздался удар. Две женщины, только подошедшие к кровати Джеймса, закричали и отпрянули. Труп рухнул на пол. Брайан осторожно протянул руку к тому нежному месту на пояснице, куда ему воткнули иглу. Рядом с ним на койке лежал Джеймс — рубашку с него стащили только наполовину. Джеймс лежал тихо как мышь и вытаращенными глазами выглядывал из складок рубашки; лицо у него побелело как мел. Одними губами Брайан нервно произнес, что бояться нечего, что нужно расслабиться и закрыть глаза. Но от напряжения и страха Джеймса унесло далеко. По лицу потекли внезапно проступившие коварные капли пота. Вагон тряхануло еще несколько раз, и медсестер бросило вперед — свою тяжелую мертвую ношу они выронили. Услышав их громкие жалобы, женщины за спиной Брайана кинулись на помощь. Когда они пробегали мимо, Джеймс вздрогнул под одеялом и, задыхаясь, стал хватать ртом воздух. От двух мощных ударов вагон задрожал — Брайана отбросило на край койки. Джеймс поджал под себя ноги и судорожно вцепился в простыню. Поезд двигался рывками. Брайан протянул к Джеймсу руку, чтобы успокоить. Но Джеймс этого не заметил. Из его глотки рвался крик. Прежде чем он раздался, Брайан успел выпрямиться и схватить стальной тазик, оставленный медсестрами на краю койки, перед полуголым Джеймсом. Брайан сильно ударил своего соседа в висок, вода расплескалась на стену. Медсестры встрепенулись от звука удара, но увидели только Брайана, чье тело вяло свисало с края койки, не доставая до пола. На полу, прислонившись к стене, дном вверх стоял тазик. Насколько Брайан мог судить, Джеймс не вызвал у медсестер подозрений, пока они приводили его в порядок. Поглощенные тихой беседой, они закончили работу и не проявили ни малейшего интереса к отсутствию татуировки под мышкой. Когда они ушли, Брайан долго смотрел на Джеймса. Изуродованная мочка уха и синяки по всему лицу — из-за всего этого его в целом пропорциональную голову перекосило, и выглядел он старше своих лет.