Она положила листочек перед секретарем — сощурившись, та искоса рассматривала смятую бумажку. — Почерк мистера Скотта. — Да, Лиззи, это я и сама вижу, но что это значит? — Вероятно, что он перевел Киту Уэллесу две тысячи фунтов. — Лиззи, кто такой Кит Уэллес? — Думаю, на этот вопрос лучше ответил бы Кен Фоулс, но он только что ушел. — Лиззи, постарайся, ну пожалуйста. Поделись со мной тем, что знаешь. — Да просто таких, как он, много было. Ну то есть я помню, что он был последним из соискателей, которых мистер Скотт и мистер Фоулс пригласили на собеседование больше месяца тому назад. Давайте я посмотрю в ежедневнике мистера Скотта. Миссис Шустер имела привычку напевать, выполняя какую-то работу. Лорин не понимала, как Брайан это выдерживал. По его словам, он ничего не слышал. Даже странно, если учесть, что петь она совсем не умеет, подумала Лорин и оценила прочие достоинства секретарши. — Да, вот оно. Тридцать третья неделя. Все верно, мистер Уэллес беседовал с ним последним. — А какова цель беседы? — Найти новых распространителей для лекарства от язвы желудка. Но Кита Уэллеса на работу не взяли. — За что же ему тогда две тысячи фунтов? — Не знаю. Может, возместить расходы на поездку? Он сюда прилетел из Германии и ночевал в гостинице. К перекрестным допросам Лиззи Шустер не привыкла. Поэтому, когда ее забрасывали вопросами, она чувствовала неуверенность. Наняли ее семь лет назад — с тех пор отношения у них с Лорин всегда были прохладные. Даже в повседневном недолгом общении, когда секретарша лишь соединяла ее с мужем, от телефонного разговора веяло ледяным холодом. До этого момента Лорин ни разу ей не улыбалась. Теперь улыбка в итоге получилась даже излишне сияющей. — Ой, Лиззи, будь добра, дай мне номер Кита Уэллеса. — Номер Кита Уэллеса? Не знаю… Могу поискать. Но разве не разумнее вам позвонить мужу в Мюнхен и спросить у него? Лорин снова улыбнулась, но в ее взгляде ясно читалось: «Я жена работодателя». Даже сам Кен Фоулс сделал бы то, что она велела. Лорин сложила бумажку и, не оборачиваясь, вышла из конторы. Слова «спасибо» миссис Шустер не дождалась. Дочка Кита Уэллеса говорила по-английски лучше, чем его усталая жена, снявшая трубку первой. Девочка оказалась сообразительной. Нет, ее папы нет дома. Он в Мюнхене, но уже оттуда уехал или вот-вот уедет. Она точно не знает. Хотя телефон безостановочно щелкал, предупреждая о высоком тарифе, Лорин терпеливо ждала, пока девочка наконец принесет номер отеля Уэллеса. Через две минуты тот же вопрос она задала портье. Он выразил сожаление: мистер Уэллес только отошел от стойки. У тротуара портье как раз видел такси. Оно уехало. — У меня проблема, — медленно произнесла Лорин. — Возможно, вы мне поможете. У Кита Уэллеса есть телефон моего мужа во Фрайбурге. Я абсолютно уверена, что он несколько раз звонил моему мужу из вашего отеля. Моего мужа зовут Брайан Андервуд Скотт. Можете мне помочь? Нет ли в отеле списка телефонных разговоров? — Мадам, у нас телефоны с прямой линией. Подобного контроля мы не ведем. Но, может быть, бармен что-то знает. Мистер Уэллес с ним разговаривал. Понимаете ли, бармен у нас канадец. Одну секунду, мадам, я его спрошу. До уха Лорин издалека долетали почти неслышные голоса. Несколько раз их прерывал металлический скрежет и краткие фразы. Только что приехали новые постояльцы. Пару минут было совсем тихо — только на линии слышались щелчки, как будто работал таймер. Рядом с Лорин стояла Бриджет в верхней одежде, переминаясь с ноги на ногу и показывая на свои часы. С улицы посигналило такси. Лорин отмахнулась свободной рукой и сосредоточенно смотрела вдаль, сжимая трубку. — Спасибо вам, — произнесла она с улыбкой. — Очень любезно с вашей стороны. Когда через несколько часов водитель такси поставил их багаж у двери отеля «Коломби» в Роттекринге, более фешенебельном районе Фрайбурга, сначала Бриджет робко осмотрела белоснежный фасад, затем — сияющие панорамные окна, а затем, наконец, медленно повернулась к парку. Уже забыты трудности, возникшие после прибытия в Евроаэропорт Базель-Мюлуз-Фрайбург, откуда они на автобусе доехали до фрайбургского вокзала — лишь там им подтвердили бронь отеля. Наклонившись над одной из многочисленных белых кадок с цветами, которыми отель украсил дворик, она осторожно провела пальцем по ее краю, после чего тщательно осмотрела кончик пальца. Обычная женщина из Уэльса в деле. — Как думаешь, Лорин, в этом городе добывают уголь? Глава 34 В то утро, что Брайан провел перед домом Крёнера, в каждом его вдохе присутствовала сдерживаемая, копившаяся все эти годы злость. Бывали минуты, когда на улицу въезжала незнакомая машина и он, словно дикий зверь, испытывал непреодолимое желание броситься на выходящих из нее людей. Но пассажиры оказывались не теми, кого он ждал. В иные моменты он испуганно озирался: вдруг домработница Крёнера увидит, что он до сих пор стоит на тротуаре. Казалось, дом вымер. От раздражения по поводу того, что на протяжении всех этих лет рябой вел беззаботную, удобную, спокойную жизнь, в голову лезли безумные мысли. «Я его уничтожу, — думал Брайан. — Я у него все отберу: его дом, его жену, его домработницу и его фальшивое имя. Я буду его преследовать, пока он не начнет умолять о пощаде. Он отплатит за содеянное. Он о многих своих поступках пожалеет. Но сначала он мне расскажет про Джеймса!» Беззвучно подъехала машина. За тонированными стеклами Брайан не мог ничего разглядеть. Через мгновение она оказалась на подъездной дорожке. Вышедшие из нее трое мужчин смеялись и переговаривались, отряхивая брюки и поправляя одежду. Их лиц Брайан не видел, но слышал голос Крёнера. Любезный, низкий, вкрадчивый и приятный, как и раньше. Властный, мужской, до ужаса знакомый. Брайан дал себе еще два часа. Если за это время Крёнер не выйдет на улицу, он позвонит в дверь. Этого не понадобилось. К дому подъехала еще одна машина. Поменьше, чем у Крёнера. Последовало некоторое промедление — открылась задняя дверца, и показалось чье-то личико. Белокурый мальчишка. Короткие ножки осторожно ступали по гравию. За ним, покачиваясь, шла молодая худощавая женщина, нагруженная пакетами. Мальчик засмеялся, когда мама подтолкнула его коленкой. Смех из прихожей было слышно на улице. Через несколько минут приехавшие первыми мужчины вышли из дома и постояли на подъездной дорожке, весело прощаясь с молодой женщиной, — та вышла, держа мальчика за руку. Последним вышел Крёнер. Он поднял и обнял мальчика. Секунду малыш сидел у него на руке, прижимаясь к его щеке, как обезьянка. При виде их взаимной ласки у Брайана перехватило дыхание. Затем Крёнер — совсем не по-отечески — поцеловал молодую женщину и надел шляпу. К тому моменту, когда Брайан успел осознать увиденное, все мужчины уехали на «ауди» Крёнера. Все случилось так неожиданно, что Брайан не успел сообразить, как ему поступить в этой ситуации. От долгого ожидания затекло все тело. Прежде чем Брайан сел в свой «ягуар», «ауди» докатился до конца улицы. Прошло слишком много времени. Он потерял их из виду на первом же светофоре. Колеса его машины крутились вхолостую — с тротуара ему погрозил какой-то пешеход, а сбитые с толку голуби взлетели на крыши киосков. Конец рабочей недели — на большинстве улиц движение было очень плотным. Многие семьи готовились к выходным. Брайан бесцельно объезжал квартал и через полчаса каким-то чудом снова увидел ту самую машину — уже припаркованной. Меньше чем в пяти метрах, на другой стороне дороги. Крёнер и один мужчина из утренней компании вернулись к машине и, стоя рядом с ней на тротуаре, тепло беседовали. Некоторые прохожие улыбались Крёнеру — он каждый раз тянулся к шляпе и почти незаметно кивал. Очевидно, его любили и уважали. Рядом с Крёнером стоял своеобразный прототип идеального человека — такие, как правило, получают должности в органах государственной или местной власти. Он был красивее Крёнера, но внимание к себе привлекал именно Крёнер, несмотря на рябое лицо и чрезмерно любезную улыбку. Он был полон сил и прекрасно это осознавал. В госпитале Брайану так и не удалось понять, сколько ему лет. Теперь это стало проще. Ему точно меньше шестидесяти, похоже, где-то пятьдесят. Впереди еще много славных лет. Внезапно — Брайан даже не успел отвести взгляд — Крёнер оглянулся и посмотрел прямо на него. Раскинув руки, рябой радостно хлопнул в ладоши. Затем положил руку на плечо своего собеседника и выразительно продемонстрировал ему, что его так поразило. Пряча лицо, Брайан вжался в сиденье. Восторг Крёнера вызвал «ягуар» Брайана. Он объяснил жестами, что хотел бы подойти и посмотреть, как только на дороге будет поспокойнее. Брайан лихорадочно глянул через плечо. Когда поток машин иссяк, он тут же выехал на проезжую часть — удрал прямо у них из-под носа. В зеркало заднего вида он видел двух мужчин — те стояли посреди дороги, качая головой. «Фольксваген» он увидел на Бертольдштрассе. Очевидно, когда-то давно его красили в психоделические цвета. Еще можно было рассмотреть былую расцветку. Теперь он почти черный. Перекрашивали его наспех. Краска лежала неровно. На заднем стекле висело объявление. Приемлемая цена и очень длинный номер телефона. Машину припарковали перед низким желтоватым зданием с плоской крышей. «Рокси» — шикарная и помпезная вывеска, украшавшая в целом выхолощенный фасад. Окна заведения состояли из стеклоблоков. Если бы не темная дверь и не реклама пива — «Lasser Bier» и «Bitburger Pils», — грязные стеклоблоки покрывали бы весь фасад здания. Жутковатая пивная победила беспощадное стремление к так называемой городской гармонии. В заведении оказалось на удивление светло. Владельца машины было легко узнать. Старомодный хиппи выделялся среди тихих барменов и тощих, красных лиц. Только он и заметил, что Брайан вошел. Брайан кивнул в сторону оргии цвета на вязаном жилете и выцветшей, чересчур облегающей футболки. Пока они договаривались, хиппи как минимум двадцать раз отбросил на спину длинные волосы. Цена была вполне приемлемой, но хиппи настаивал на бессмысленном торге. Когда все наконец закончилось, Брайан выложил деньги на стол и попросил документы на машину. Формальности он уладит позже. Если себе машину оставит. А если не оставит, припаркует ее там же, где она сейчас стоит, оставит ключ в замке зажигания, а документы и их наскоро набросанный договор — в бардачке. В таком случае парень сможет ее назад забрать. Новое приобретение Брайан припарковал напротив дома Крёнера ровно в час дня, когда, вероятно, большинство жителей квартала устраивали себе обеденный перерыв. На этот раз Крёнер вышел из дому всего минут через пять. Вот-вот начнется второй акт рабочего дня. В последующие часы Брайан получил полное представление о многочисленных делах Крёнера. Шесть остановок по различным адресам. Все — в хороших районах города. Каждый визит длился меньше десяти минут. Каждый раз Крёнер выходил с небольшой стопкой писем. Постепенно Брайан изучил процедуру. Он сам уделял внимание множеству вещей. Крёнер повсюду чувствовал себя свободно и непринужденно. Он делал покупки в супермаркете, ходил в Спарда-банк и на почту, а один раз остановил машину и, опустив стекло, поздоровался с прохожими. Вероятно, в городе он знал всех, а все знали его. В одном из более удаленных от центра кварталов рябой остановился перед большой виллой, заросшей девичьим виноградом, поправил одежду и спокойно вошел — данный визит отличался от остальных. Несмотря на протесты «фольксвагена», Брайан включил заднюю передачу и миновал подъездную дорожку виллы, окруженную колоннами. Оказалось почти невозможно прочитать надпись на потрескавшейся эмалированной табличке, сделанную готическими буквами и почти истершуюся от ветра, влаги и времени. Но обычной ее не назовешь. На ней значилось: «Kuranstalt St. Ursula des Landgebietes Freiburg im Breisgau»[20].