Эли подняла его на руки и побежала дальше, ощущая всем нутром, что туман почти настиг их. Ей казалось, она уже видит его щупальце совсем рядом, слева. – Человечка, шустрее! Беги теперь чуть правее, там будет река. Эли не спорила. Вскоре она услышала журчание. Даже не раздумывая, подгоняемая животным страхом, она бросилась через реку вброд. От ледяной воды всё тело свело холодом, а руки и ноги онемели. – Давай, беги дальше, человечка! Скоро будет укрытие! Они выскочили на другой берег и спустились по освещённому месяцем склону, чудом не улетев кубарем в кусты. Подошва скользнула по мокрому камню, но удача наконец-то была на стороне Эли, и она удержала равновесие. – Здесь! – сказал человеточек у подножия склона. Они остановились у старого дерева, сухие корни которого змеями извивались над землёй, сплетаясь в причудливые узоры. Человеточек постучал по стволу: – Это я, Оук! Дерево затрещало, заскрипело, и корни его приподнялись, приоткрыв вход в нору под деревом. Эли опустила Мрака и Оука, и кот с опирающимся на него лесным жителем скрылись в норе. Эли пришлось с силой протискиваться в узкий проход. Будь она на пару лет старше и хотя бы чуть шире, то ни за что бы не просунулась. Когда она всё же пролезла достаточно далеко и её ноги скрылись в норе, дерево снова заскрипело. Эли поняла, что вход закрылся, и не смогла сдержать вздох облегчения – появилась надежда на спасение! – Человечка, ползи, не лежи в проходе! – Дальше чуть просторнее, – заверил Мрак. В кромешной темноте было не видно, в какую сторону ползти. – Я так устала! – Эли вдруг разревелась. – Не шуми! Боап умеет слышать, а ещё проникать в щели, – строго сказал Оук. Эли прошиб холодный пот. Она тут же нашла в себе силы двигаться дальше. Нора уходила вниз и постепенно расширялась. Эли попробовала идти, сильно скрючившись, но спина в такой позе довольно быстро заныла, так что Эли продолжила путь, опустившись на четвереньки. Вскоре в туннеле показался приглушённый свет светящихся грибов и схистостеги, застилающей землю под ногами. В доме тёти такой мох был высажен специально вдоль тропинки от калитки, чтоб различить путь к дому в темноте. А вот светящиеся синими и фиолетовыми оттенками грибы Эли видела впервые. Чем дальше они продвигались, тем больше разнообразных грибов, похожих на зонтики, росло вокруг, – все довольно крупные, размером с человеточка. – Не знала, что вы живёте под землёй. Оук хмыкнул. – Не все. Мне надо будет представить тебя семье. Как тебя зовут? – Эли. – А тебя? – Оук свободной рукой погладил Мрака по спине. – Мрак. Если тебе тяжело опираться, можешь залезть на меня, – сказал он в ответ. – Мы почти пришли, – улыбнулся человеточек. Светящийся мох становился всё более густым, а туннель расширялся, перерастая в настоящую подземную пещеру. Излучающие слабое сияние корни, затянувшие свод, свивались на стенах в бороздчатые колонны причудливых форм. В их мягком мерцании виднелись многочисленные норки, уходящие вдаль. Корни обрамляли входы, изящно изгибаясь в стороны. Светящиеся грибы уже росли не хаотично, а аккуратно возле норок, напоминая фонари. Не успела Эли подумать, не лабиринт ли это, как из норок выбежали совсем маленькие, размером с ладонь, человеточки. На голове старшей девочки рос крупный листик, сарафан ей заменял бутон жёлтого цветка, а малыш-человеточек носил красную грибную шапочку, небрежно завалившуюся вбок. – Папа! Папа пришёл! – дружно закричали они и бросились к Оуку. Из норок рядом выглянули и другие жители подземелья. Они не решались выйти, испуганно посматривая на гостей. – Это Эли и Мрак. Они спасли меня, а я помог им, дав убежище от Боапа, – громко объяснил Оук. Человеточки беспокойно загудели. – Извините за беспокойство! – сказала Эли и села, скрестив ноги. Обувь хлюпнула. С одежды стекала вода. – Бедняжечка! – проскрипела, наблюдая за ней, дряхлая человеточка. – Ты совсем молодая для ведьмы! Что ж ты забыла в нашей глуши? Грибная шапка на голове человеточки была сильно вытянута, она напоминала ведьминский колпак и тем самым внушала Эли уважение. – Туман окружил, и некуда было бежать, кроме как в глушь леса… – стуча зубами, ответила Эли. – Снимай обувь и одежду и выжми их насколько можешь, – посоветовала старушка. Эли сняла сапоги и вылила воду на мох подальше от норок. Затем выжала робу. – Не таращьтесь! – сказала старая человеточка. – А ну, несите все листья, что есть. Девочка совсем замёрзла. – Ояк! Я не хочу отдавать свои запасы! – возмутился кто-то. Ояк погрозила веткой боярышника, на которую опиралась, и сухие ягодки глухо забренчали. Вскоре в тоннеле образовалась целая кипа сухих листочков. По команде Ояк все человеточки разбежались по норкам, а она помогла Эли стянуть остальную одежду. Эли, дрожа, свернулась калачиком на земле. – Ложись рядом и согревай хозяйку, – обратилась старая человеточка к Мраку. Как только кот прилёг у бока Эли, Ояк уложила на них ворох листвы, накрыв с головой. – Я отнесу одежду к корням, чтоб просушить. А вы поспите пока. Эли не нужно было просить. Листья довольно скоро начали греть, создавая ощущение пышного тёплого одеяла. Засыпая, она думала о том, откуда возле школы взялся хищный туман? И не его ли хотела поймать Сага? «Получается, обманула книга, что туман этот вымер. Ну хоть бы на счёт безобидности и дружелюбия человеточек не ошибалась…», – подумала Эли и зевнула. Зубы перестали постукивать, она пригрелась и провалилась в сон. * * * – Девочка Эли! Девочка! – кто-то ткнул её веткой меж рёбер. Эли испуганно вскочила, во все стороны разбросав листву и ударившись головой о потолок. – Вот одежда. Она просохла, можешь надевать, – трухлявой рукой Ояк подала ей чулок. Эли поспешно оделась. – Сколько я проспала? А где Мрак? – она испуганно огляделась. – Всё хорошо. Кот совмещает полезное с приятным. Выполняет моё поручение. Эли удивилась. Как он может выполнить чьё-то задание? Разве не она его хозяйка? – Какое такое поручение? Я должна знать, что с моим фамильяром! – Да крыс ловит, завелись в корнях. Уж должен скоро вернуться сытым. Пойдём, девочка Эли, мы и тебя попотчуем… Ояк повела её вдоль норок. Человеточки, завидев ползущую великаншу, шустро скрылись в жилищах, осталась только одна – она сидела под грибом и устало вздыхала. Эли заметила на ней в районе живота несколько торчащих сучьев с маленьким листочком и грибной шапочкой. Эли озарила догадка, а затем охватило жгучее любопытство, верно ли её предположение. Краснея и испытывая неловкость, она шёпотом обратилась к Ояк: – Простите, а эта человеточка… Она беременная? Ояк прыснула со смеху, и из её рта вылетела мелкая труха. – Этот человеточек – мужчина. Да, он вынашивает детей. Эли остолбенела. – Нам без разницы, кто вынашивает детей, споры одинаково прорастают и на отцах, и на матерях. Она весело покачала головой и засеменила дальше. Затем вошла в самую большую нору. Эли прилегла на живот и просунула в неё плечи, опершись на локти. Внутри оказалось очень просторно, особенно для человеточек. Нору устилал светящийся мох, а на столе сидел и ярко мерцал крупный светлячок. Эли, уже привыкшей к темноте, и этого света более чем хватало. Под потолком она рассмотрела подобие люстры – к перетянутым крест-накрест веточкам были каскадом привязаны: оторванное крыло стрекозы, пушинка, маленькое пёрышко, красивый блестящий камушек и еловые иголочки. Оук разливал воду в миски на столе. Присмотревшись внимательнее, Эли поняла, что это перевернутые шапки желудей. – Я Аян, а это Ан, – весело зазвенел тонкий, ещё не набравший силы голосок крошечной человеточки. Она и её брат смущённо прятались за отцом. – Привет. Какие красивые у вас имена, – как можно радушнее улыбнулась Эли. Ояк, скрипя при каждом шаге, принесла Эли орехи и сухие ягоды.