— Кого? — я уже от выхода из комнаты оборачиваюсь на него. — Оставь. Отпусти меня. Мы смотрим друг на друга несколько секунд, интерполовец вздыхает. — Пока ты не ушел: на полицейский госпиталь напали. Ну как, напали, — он усмехается криво. — Эванс почуял волю, заменил поставленных Джеймсом людей на своих и заодно натравил их на самого капитана. Сразу скажу, что живы все. Сиртаки защитили федералы. Рей не расстается с оружием даже в больничной койке, благо, у него есть такое право, а еще ему помог некий Майкл с интересной фамилией Шмидт. Твоего друга-здоровяка вообще трогать не собирались. Соваться в крыло к тем, кто проходит реабилитацию после срыва, дураков не нашлось. А Шарпа и всех, кто был задержан по подозрению в измене, отпускают прямо сейчас. Я чувствую, как с души падает еще один, последний камень. И понимаю, что должен навестить и Джеймса, и Файдза и Майкла. Они заслуживают знать, чем все закончилось. — Иди, всё еще детектив. Мое предложение в силе, но... Я тебя не держу. И мой линк у тебя есть, — Ма Тонг сдается. Мы с Ларой медленно и молча выходим из зала, поднимаемся по лестнице наверх, и вдруг наемница с возмущенным восклицанием делает несколько быстрых шагов вперед. — Это моё! — Она указывает здоровой рукой на чемодан, который сейчас опечатывают... Кто? Я смотрел на их шевроны и в упор не мог понять. — Отдайте! Двое мужчин переглянулись с сомнением. — Отдайте. С поля боя разрешают забирать трофеи с две тысячи тринадцатого года. Она этот трофей более чем заслужила, — я чувствую усталость, злость и даже какую-то обиду. В конце концов, мы все заслужили покой. Они снова переглядываются, один из них молча указывает на руку Лары, второй кивает. Потом они некоторое время смотрят на нас, один уходит, а второй хлопает себя по лбу и, наконец, открывает рот. — Прошу прощения, сэр, мэм. Так привыкли к внутреннему комму, что иногда забываем... Неважно. Да, чемодан сюда явно принесли специально и, я очень допускаю, что это сделали вы. Ваш трофей не имеет особой ценности, — на этой фразе Лара возмущенно фыркает, но молчит. — Купюры чистые, немеченые, так что он ваш. Но по справедливости мы с напарником подумали, что можно дать вам кое-что еще. Всё равно там... Большая партия. Его напарник возвращается с еще одним чемоданом и протягивает его Ларе. Лара, вцепившаяся в деньги, смотрит на меня. Я забираю чемодан, маркированный красивым и понятным «WarForge Implants Ltd.» и мы, наконец, выходим из здания под ночное небо. [1] Добровольческие силы обороны Мичигана - это военные силы, находящиеся в подчинении у губернатора штата. Так как штат Мичиган не присоединился к США, отстояв свое право на независимость, то Добровольческие силы обороны фактически заменяют им государственную армию. [2] Пакт о Недопустимости – укороченное название целого пакета документов, который регулирует военные разработки и их применение. Пакт направлен на недопущение второго Коллапса 32. Рассвет (Черновик) Лара всё еще не могла понять, что это за чувство. Странное, пьянящее чувство... Спокойствия? Не того спокойствия, к которому она приучила себя, а настоящего. Она все сделала. Она больше не будет ни от кого прятаться. Она закрыла эту главу своей жизни раз и навсегда, и теперь можно было действительно жить. Пусть даже она еще не придумала как. Но, в конце концов, у нее есть чемодан денег, и... Сев за руль кочевнической тачки, наемница положила чемодан с деньгами на заднее сиденье, туда, где лежала её не упакованная в кофр винтовка. Дождалась, пока на переднее сядет Юрис и, мысленно облизнувшись, скомандовала: — Открывай! ... И новые ладони! Широко улыбнувшись, Лара провела по красивой матовой черноте покрытия пальцем. Юрис, дождавшись, пока она насмотрится, закрыл чемодан и оставил его у себя на коленях. — У Вика сегодня было дежурство. Вызови его, наверняка он уже торчит в клинике. И скажи мне, как ты собираешься вести машину? — Легко, я рулю, ты переключаешь передачи. Мы же не бросим машину одного из клана Раттаны тут? — Первый же патруль будет нашим, — сообщает ей в ответ Юрис, но не спорит. Она звонит Вику. Выслушивает его недовольное «Клиника Вика Нильсона» и спрашивает, не устал ли он ещё их чинить. Доктор хмыкает, угрожает ей показать медкарту Юриса толщиной больше, чем история Детройта, и говорит приезжать. За всю дорогу Юрис не произносит ни слова, просто смотря в окно и переключая передачи, когда она просит. Патрули их видят, но не тормозят. Жизнь... Хороша? Определенно! Юрис молча, в два захода переносит её вещи в клинику. Коротко объясняет Вику, что случилось с его рукой. Молча лежит два часа на хирургическом столе, пока Вик копошится над его вскрытой конечностью и сшивает ему разорванные ублюдком Смитсоном срединный и локтевой нерв, но тут у него хотя бы есть оправдание – он лежит под наркозом. Лара в это время с интересом изучает его медкарту, гадая, хотел ли детектив просто побыстрее умереть или, наоборот, был очень удачливым и живучим. Особо интересные случаи она обсуждает с Виком, который, кажется, как-то весьма по-особенному относится к врачебной тайне. Когда она у него уточняет, как же так, мужчина поднимает на неё насмешливый взгляд. — Он не мой пациент. Он мой друг. А ты... А о тебе мы поговорим потом, — и остаток операции просто травит байки из того времени, когда он еще работал полицейским парамедиком и ездил с бригадой спецназа, особенно часто встречая на своем пути одного лезущего во всякую задницу детектива. А потом – детектива и его стажера Шарпа. А потом снова только детектива. Когда Юрис очнулся, Вик выставил ему в руку целый комплекс уколов, коротко объяснил, что он сделал и как это скажется на чувствительности и подвижности руки. Выдал набор ампул, продиктовав, когда какую колоть и проверив, что Юрис все запомнил, сказал тому освобождать стол для нового пациента. И он освободил. Молча оделся, стараясь не шевелить рукой, молча вызвал такси... На вопрос Вика, куда он собрался, ответил, что в полицейский госпиталь, проведать Джеймса, Майкла и Файдза. На имени толстяка доктор сморщился, словно съел какую-то дрянь и отправил Юриса восвояси. — Итак, пока я готовлю твой имплант к активации, а ты выбираешь удобную позу на кушетке, объясни-ка старому мне одну вещь. Как два умных, внимательных человека, могут быть одновременно двумя слепыми идиотами? — Эм... — растерявшаяся Лара почувствовала, что, возможно, готова прожить с непонятной культей еще один день. Заход Вика на разговор её немного пугал. — «Эм». Ага. Вот и я о том же. Ладно этот, но ты – умная, отлично развитая женщина... Хотя, может, в этом и дело. — В чем? Вик некоторое время гремит помытыми хирургическими инструментами, раскладывая их в пакеты, и укладывает в шкаф для стерилизации, выставляя таймер на час. — Давай я попробую зайти издалека. Ты смотришь на меня такими глазами, что мне почти стыдно, так что... Помнишь, я говорил о возбудимости клеток, об энергетическом истощении, окислительном стрессе и так далее? — Да. — К чему приводит окислительный стресс, в «Такэда» объясняли? — Да, — Вик смотрит на нее выжидающе и она продолжает, — развитие аутоиммунных или нейродегенеративных заболеваний... — Умница, — он смотрит на неё почти с умилением. — а если очень по-простому? — Психоз, — Лара скрещивает руки на груди, с недовольством глядя на доктора и пытаясь понять, к чему он ведет. — Симптомы психоза? «Ощущение, что я сдаю какой-то зачет...» — Провалы в памяти, голоса, навязчивые желания, фобии, паранойя... — Что ты помнишь о том, как тебя доставили в клинику после отеля? Лара задумывается. И чувствует, что задумывается пугающе надолго. — Я... Мы ехали. Я спала. Потом Юрис меня принес сюда... Потом ты что-то сказал, Юрис вышел, почти сразу вернулся и лег спать... — Его не было около часа. Ты не подпускала меня к себе. Отказалась оперироваться без его присутствия, проявляла агрессию. Успокоилась только тогда, когда он приехал. «Я... Сорвалась?» — эта мысль заставляет её вздрогнуть и сглотнуть. — Нет, но очень близко, — верно понимает её реакцию Вик. — Но дело не в этом. Ты ему доверяешь. Твой мозг, даже в таком паршивом состоянии воспринимал его как гарант того, что с тобой все будет хорошо. Почему? — Потому что он всегда держит слово, — ответ приходит легко. Она это слышала от других не раз. Вик подпирает щеку ладонью, на которую уже надета перчатка-манипулятор и насмешливо выгибает бровь. — А он тебе что, обещал, что с тобой ничего не случится? Или что-то в этом духе? — Нет, — помедлив, отвечает Лара. — Конечно, нет, наш детектив не дурак, он понимает, что есть вещи, которые он не может обещать, даже если очень хочет. На его слова о том, что я его друг, и не сделаю тебе ничего плохого, ты отреагировала ровным счетом никак. Так почему? — Я не знаю? — Лара начинает злиться, потому что действительно не понимает, что от неё хочет услышать Вик и почему он вообще завел этот разговор. — Потому что ты чувствуешь себя в безопасности рядом с ним. Ты, убийственная во всех смыслах женщина, расслабляешься и отдыхаешь, зная, что есть человек, который тебя не подведет. На которого ты можешь положиться. В квартире которого ты можешь жить, пользоваться его вещами. Который привлекает тебя физически. — Мне негде было жить и особо не на что, — буркнула Лара себе под нос, а потом вздохнула, потерев лицо ладонью. — А про влечение вообще странное замечание. У него хорошая фигура, приятные черты лица. Он опрятный и вежливый. — Добрый и заботливый... — Да, добрый и забот... Сука, — Лара смотрит на веселящегося, как мальчишку, доктора с укоризной. — И ты с ним не спишь, — добавляет он отсмеявшись. — А почему? Что помешало смелой и красивой наемнице подойти и предложить одинокому, симпатичному детективу, в квартире которого она живет, доброту и заботу которого ощущает... — Я не Элен, — отвечает она ему просто. — Я не хочу соревноваться с мертвой женщиной, которую он любил. И заботится он словно бы не обо мне, а... — Ты не она. Но, разве он этого не понимает? Разве это и не к лучшему? — Вик перебивает её, перестав веселиться. Подкатывает к её кушетке свое кресло и, жестом прося её лечь поудобнее, вытягивает перед собой её поврежденную руку, ощупывая от локтя к запястью. — Он дал слово. И он много лет пытался его выполнить. И выполнил сегодня. Ты умная, Лара. Ты понимаешь, что Юрис — непростой человек, в плане психики, характера. Мы тут все непростые, травмированные через одного, — он хмыкает, встает и подкатывает к ней уже знакомый ей наркозно-дыхательный аппарат. — Ты тоже со своими особенностями. Так что вот тебе мысль, с которой ты сейчас будешь спать. Если ты, раскрепощенная молодая красивая женщина, живущая в мире, где секс — это просто секс, при вопросе «почему ты не подошла» говоришь про любовь - надо подойти. Не попробуешь, никогда не узнаешь, что могло бы быть. А у тебя, тем более есть все козыри: ключ от квартиры, повод подарить подарок... Если что, это был его единственный плащ. И главное.... — М-м-м? — она, уже минуту как вдыхающая наркоз, сонно моргнула, пытаясь сфокусироваться, если уж не на лице Вика, то на его словах. — Ты сама, умница, — Вик усмехается и она погружается в сон. *** В полицейском госпитале было очень людно. Я не помнил такого количества народу здесь с того момента, как отгремел последний передел территорий больше пятнадцати лет назад. Пройдя через досмотровую зону и получив свою бирку с разрешением на ношение оружия в пределах госпиталя – с чего бы ко мне такое доверие? - я нашел через терминал, в каких палатах лежат нужные мне люди и пошел... Докладываться? Да, скорее именно так. Первым был Джеймс. Лежал в койке такой довольный, словно получивший откат за многомиллионную сделку брокер. Выслушал мой краткий отчет о произошедшем на складе: зачистка верха, удержание гражданских с сомнительным статусом, зачистка низа, гибель троицы, тварь, Ма Тонг, бомба...