Ну что, пойдем, посмотрим, что нас ждет в конце лестницы. Я поднимаюсь, смотрю на Лару, она пожимает плечами, ставит чемоданчик у стены, снимает винтовку с плеча, и мы вместе спускаемся. В этот раз наемница идет первой и, прижавшись к стене и просто потрогав дверную ручку, распахивает дверь. Никто не торопится в нас стрелять. Следом за нами аккуратно спускаются Пако и Раттана, впрочем, не доходя до середины лестницы, они замирают, ожидая приказа. Лара опускается на одно колено, аккуратно выглядывает из-за угла и тут же скрывается обратно. Смотрит на меня, показывает мне на собственное ухо - «слышат», потом обозначает движением ладони правую сторону, рисует пальцем в воздухе квадрат — «окно», перехватывает себя левой рукой за правое запястье — «враг», хлопает себя по винтовке и показывает три пальца. Делает паузу, прикрыв глаза. Снова смотрит на меня. Показывает пять, четыре... Я подманиваю жестом Раттану и Пако, показывая им на ступени сразу за моей спиной и когда Лара показывает один, бросаюсь за ней в коридор, следом за звуками выстрелов и звоном разбитого стекла. Натренированный мозг делает все быстрее, чем я успеваю это действительно обдумать. Некоторые вещи невозможно изжить из себя, но надо ли, если они спасают тебе жизнь? Двойной выстрел в грудь. С такого расстояния от одиннадцати миллиметрового патрона спасти мало что может. Не убьет первая пуля, так догонит вторая. Кинетической энергии хватит, чтобы, даже застряв в бронежилете полностью, сломать ребра, разорвать внутренние органы, но вторая пуля, выпущенная в то же место из «Элен», не застревает. Лара прикончила первым того, что был дальше всех. Между нами в полутора метрах от обоих стоит третий охранник, и я чуть отшагиваю назад, получая выстрел из девяти миллиметрового пистолета в живот. Хорошо, что броня полицейского спецназа на груди имеет большую по площади зону укрытия, чем обычная. А то академия бы рекрутов учить не успевала... Еще один двойной выстрел. Из-за полученного в живот удара, что легко сравнить с ударом двухкилограммовой кувалды или чьей-то киберруки, я не успеваю дать первый выстрел так высоко, как хочу, попадая в верх его бронежилета, но второй разносит в куски нижнюю челюсть охранника и он падает. Лара добивает одиночным выстрелом в голову. Раттана и Пако высовываются из-за косяка. Мне бы прогнать их, но я смотрю в их безумно-решительные лица и понимаю, что не выйдет. Только время потрачу зря. Машу им рукой и, смахнув осколки стекла с рамы, перепрыгиваю на ту сторону пропускного пункта. Лара забирает магазин с одного из тел и, убирая в подсумок, смотрит сначала на ту дверь, что ведет из проходной на склад, потом на ту, что идет из пропускного пункта куда-то внутрь. Соваться через главный вход – самоубийство. Всё, что мы сейчас делаем, похоже на это, но всё же надо же хотя бы попытаться повысить шансы на собственное выживание. Хотя бы до того, как мы выполним поставленную задачу. Нашу задачу. Дверь из пропускного пункта.... Она выглядит намного серьезнее, чем та, что вела в проходную. Закрывается ключ-картой. И стены тут звукоизолированные. Могли ли нас не услышать? Могли ли нас не увидеть? Я снова вспоминаю, как тот «корпораб» закрывает ноутбук, на котором явно было видно камеру в кабинете... Одну ли её? Я опять что-то упускаю, как в тот раз, с Ма Тонгом! Глубокий вдох. Сейчас не место для злости. Это неконструктивное поведение, которое может стоить мне слишком дорого... Я откидываю барабан револьвера. Восемь из двенадцати. Одна полуобойма пуста. Заменяю её, защелкиваю. Указываю Ларе на нужную дверь. Мы быстро обшариваем мертвых, находя у всех троих по ключ-карте, я наугад выбираю одну, в этот раз моя очередь входить первым. Карта срабатывает. Лара гасит свет. Я аккуратно приоткрываю дверь... И из нее полоска света не падает. Нет и выстрелов. Есть какой-то легкий повторяющийся шорох, но не более того. Переглядываемся. Наемница заводит ствол винтовки за дверь, но ничего не происходит. Я открываю дверь все шире и шире, и, наконец, открываю её полностью, заглядывая следом за Ларой. Остро жалея, что все-таки никак не добрался до того, чтобы поставить себе прибор ночного видения в глаз (да, дорого и полицейская квота бы это не покрыла, так как детективам не положено, но...), я в полуприседе прокрался чуть вперед, прислушиваясь. Шорох был все ближе, а глаза, привыкая к темноте, постепенно стали улавливать какие-то более плотные тени. Медленно, осторожно, я иду вперед, прощупывая пространство перед собой ногой и левой рукой. Пока в какой-то момент не упираюсь ботинком во что-то... — А? — что-то, оказавшееся человеком с условно мужским голосом, с коротким удивленным восклицанием дергается, и я, не раздумывая, стреляю на звук. В темноте дульный огонь дважды освещает диван и сидевшего на нем мужчину в броне. На пол падает коммуникатор, включая экран. Шорохи продолжают повторяться, но слышатся чуть-чуть иначе... И я вдруг понимаю, что это. Подняв с пола коммуникатор убитого, я освещаю им тело и вижу на его ушах наушники, большие, нарочито вызывающие наушники, из которых идет этот звук. Звук шелеста листьев из видео, воспроизводимого на комме. Мы осматриваем комнату не включая в ней свет. Отсюда идет две двери и, если я правильно понимаю, то одну из них я видел на трансляции. Но куда ведет вторая? Я подхожу к ней. Раттана и Пако закрадываются в комнату и все также молча ждут. Из этой комнаты доносится равномерный гул трансформатора, и когда я открываю дверь, то вижу залитое зеленым светом помещение и висящий на противоположной стене трансформатор. А еще - какое-то устройство, рассмотреть которое не успеваю. Заинтересованный Пако быстро проходит мимо меня, некоторое время вглядывается в обилие рычажков и рубильников и ловкими, уверенными движениями переключает часть из них, нажимая в конце на горящую зеленым кнопку. Гул стихает. Свет в комнате гаснет. — Я обесточил этаж, — поясняет довольный голос Пако. Врубается неяркий, аварийный зеленый свет. Мы с медиком смотрим на лампу под потолком, он вздыхает. — Ну, стоило ожидать, что у них есть какой-то аварийный генератор, правда? В этот момент из-за двери на склад доносится короткий мощный удар. Не в закрытую дверь и даже не в эту стену, но он очень близко. Пако снова отодвигается куда-то за спину Раттаны, мы с Ларой ждем несколько секунд, и когда она уже сама готова открыть дверь – та распахивается. Миг. И я вижу, как и тот, кто её распахнул, и наемница, превратившись в две смазанных тени, уносятся куда-то в зал. А потом вижу его. *** Раттана не считала себя самым лучшим водителем. Но утро в Детройтском порту доказало ей, что она имеет на это право. Раттана не считала себя лучшим техником. Но сумела подлатать тачку Джори буквально на коленке - резиновыми заплатками, гаечным ключом и подслушанными у Юриса, Дробины и Сивухи словами, которые она пока что не собиралась произносить вслух, прокручивая в голове. Раттана не считала себя смелой, но все же пошла в этот Черный рынок, в кампании трех человек. Да, пусть одна из этих трех – убийственная во всех смыслах слова Лара, второй – может, чуть менее смертоносный, но тоже внушающий ей доверие Юрис, а третий вроде как неплохой медик, но их было всего четверо... А где-то там был её брат. И ей было почти не страшно до того момента, пока дверь комнаты не распахнулась. Она увидела лицо, которое достойно было худшего кошмара — черные всклокоченные волосы занимали лишь половину головы, вторая половина представляла собой совершенно гладкий, соединяющийся багровым рубцом с кожей, металлический череп. Половины лица этого чудовища просто не было, его заменяла имитация из стали и каких-то синтетических мышц. Глаз, похожий на человеческий и белые зубы в хромированной челюсти смотрелись настолько пугающе, что когда и это существо и Лара вдруг просто превратились в две размытые тени и исчезли в направлении большого зала, она практически обрадовалась. А потом увидела лицо Юриса. Лишь на миг, до того, как детектив, словно найдя второе дыхание или отрастив незримые крылья, рванул вперед, она видела, как заостряются черты его лица, как выгибаются в злом оскале губы. Как вспыхивает яростью взгляд. Им с Пако ничего не остается, как броситься следом. В тот момент, когда Раттана видит, как Юрис, уже прицелился в неизвестного ей холено выглядящего мужчину с серебряными линиями на лице, что стоит по их сторону стола, а на самого Юриса наводит очень толстую и начавшую раздвигаться руку стоящий неподалеку огромный человек... В этот момент раздается еще один мощный удар, похожий на тот, что они слышали раньше, хруст и визг металла и пневмодверь на другом конце зала выламывает нечто. Она видела подобное нечто в «Экзидисе», но тогда они казались лишь изуродованными людьми, которых второпях напихали какими-то усиливающими их штуками и бросили в мясорубку боя. А теперь она видела что-то, что уже не являлось человеком, было лишь отдаленно на него похоже силуэтом. Огромный, словно внедорожник Тодда, совершенно весь укрытый пластинами сегментарной брони, обхватывающей его тело, с длинными руками-кувалдами, маленькой головой на которой с трудом можно было разглядеть свечение двух красных глаз, на нем не было одежды, но она ему была и не нужна. Бесполое, безволосое существо, покрытое чьей-то кровью, вырвалось из своей темницы и бросилось на первого, кого увидела. — Ростовенко, — вцепившийся в её локоть Пако говорит это рядом с её ухом, громко, словно пытаясь позвать кого-то. «Так вот как ты выглядишь, человек, чьи люди чуть не убили меня, Майкла и нас всех в том небоскребе...» Тварь, широким взмахом руки отправляет часть стульев и стол к стене. Юриса и его противника сносит куда-то вбок, Лару нигде не видно. Здоровяк с рукой разворачивается в сторону твари, встречая её замах другой рукой, и слышится гул, словно встретились две огромных трубы. Ростовенко, наконец, разбирает руку и дает мощный энергетический залп в стальную тварь, оставляя темное прожжённое пятно на её теле, но той словно всё нипочем. Она бьет противостоящего ей человека своим огромным кулаком, отбрасывая его в сторону, и несется на охрану, что начала её обстреливать, давя их, словно жуков. «Оно убьет нас всех, если мы не сможем её остановить! И тогда тут не будет победителя...» — думает Раттана и, сжав свой пистолет-пулемет, бежит за тварью, бросив напоследок медику: — Когда оно будет умирать, убивай охрану! Раттану не волновало, как Пако будет это делать и будет ли вообще. Она знала, что тут никогда не будет идти речь о том, чтобы, как говорил Маркус, зарыть топор войны. Скорее кого-то забьют этим топором насмерть, но для этого надо попытаться выжить. — Вставай! — Кочевница проносится мимо Ростовенко, жалея о том, что его нельзя пристрелить. Твари плевать на пули, тварь они бесят, а вот его рука все же справилась её броней, показав, что там, под ней, все же есть живая плоть. — Эй ты, образина пустынная, я тут, ей-ей! Она дает очередь прямо по морде несущегося к ней существа и, ускользая из-под замаха, бросается ей в ноги, проносясь между двух кривых лап. Тварь врезается в стену, ревет... Раттана с ужасом слышит в этом разрывающем перепонки реве слово « жра-а-а-ать». Оно действительно было человеком. Девушка отбрасывает пустой магазин в сторону, вставляя новый и готовая снова бежать. Синебелый сгусток проносится мимо нее, врезаясь в спину этого существа. Оно, не обращая на кочевницу никакого внимания, разворачивается и бросается на Ростовенко, снося его к стене и начиная избивать. Раттана бежит туда, понимая, что не достанет до прожженной дыры в спине с пола, слишком высокое это чудовище, что согнулось над сопротивляющемся ей человеком. Она прибавляет скорости, закидывая «Узи» на ремне за спину и, в последний момент бросает свое тело вперед, вцепляясь в обугленную пластину. Пальцы тотчас пронзает болью, прижимает к чему-то горячему и сочащемуся. Раттана, не обращая на это внимания, подтягивается выше, хватаясь за шею чудовища и обхватывая его ногами за корпус. Кое-как, чуть не сорвавшись, вытаскивает пистолет, прижимает к торчащему из дыры позвоночнику, проступающему из-под обгорелой и потрескавшейся плоти, и вдавливает спусковой крючок. Одновременно с этим Ростовенко, собравшись с последними силами, выдает еще один залп из своей руки... И вдруг всё заканчивается. Существо издает низкий, хриплый стон. Заваливается набок. Раттана успевает спрыгнуть, но едва не падает, теряя равновесие в луже крови. Мир перед глазами качается, в ушах звенит, но, кажется, никто ни в кого больше не стреляет, хоть Раттана и даже не до конца понимает почему. «Может быть, все просто мертвы?.. И остались только я и он?..» Ростовенко, чьи ноги прижало мертвое существо, дергается, пытаясь встать. Его рука-пушка искорежена, её заклинило, а вторая, с висящей лохмотьями кожей, тоже, оказывается, не настоящей, не мясной, и слабо искрит при каждой попытке ей пошевелить. Кочевница вытирает лицо рукавом, перебирается через тушу, встречается со взглядом прозрачных, злобных глаз, перехватывает пустой «узи» поудобнее и, размахнувшись со всей силы, бьет в это холодное, жестокое лицо. — ГДЕ МОЙ БРАТ! *** Лара видит его лицо так близко, что это мигом делает весь остальной мир неважным. Он «соскальзывает» уносясь от неё прочь, профессиональной неровной траекторией, сдвигами, которые она не может предугадать. Но пусть он и быстрее в рывке, она-то «соскальзывает» быстрее сама по себе. Потому делает это раньше и отстает от него на каких-то полшага. А еще она просто бежит прямо, не пытаясь его подстрелить. Грэкхем тратит драгоценные мгновения, распахивая дверь какого-то помещения и Лара сокращает разрыв, впечатываясь в его спину. Они катятся кубарем, вцепившись друг в друга, как дикие звери. Ремень винтовки лопается, и она отлетает в сторону. Джон выхватывает пистолет, Лара бьет его по руке, чувствуя, как пролетающая мимо пуля обдает её потоком воздуха и, вытащив нож, пытается воткнуть его в глаз своего противника. Грэкхем вцепляется ей в запястье, выламывая его, и наемница кричит, от боли, злости и ненависти, чувствуя, как сминаются кости под его металлическими пальцами. Лара трепыхается в его хватке, пытаясь ударить его коленом или хотя бы локтем, но разводит руки в стороны, растягивая её между ними. Его запястье выскальзывает из её пальцев и Грэкхем, встряхиваясь, сбрасывая её с себя, резко встает, вздергивая её вверх за покалеченную руку. Чувствуя, как с каждым собственным движением, как собственным весом она рвет себе связки, Лара смотрит в ненавистное ей лицо, стараясь успокоить сердцебиение и отдалиться от боли. Она пыталась. Она сделала всё, что смогла, но она... Грэкхем выходит из ускорения. А она – нет. Последним волевым усилием, чувствуя прострелившую до плеча боль, от которой немеет рука и темнеет в глазах, она разжимает пальцы, выпуская нож. Подхватывает его левой рукой и бьет осознавшему, но не успевшему «соскользнуть» обратно Джону Грэкхему в горло. Он выпускает её сломанное запястье и стреляет, все же «соскальзывая» и делая шаг назад. Лара ныряет вниз, уклоняясь чуть раньше, чем он нажимает на спуск и вспарывает ножом одно из самых слабых мест легкого бронекостюма «Такэда», к которым бывший командир так и не растерял любви. Нож вгрызается в плоть между бедром и пахом, разрезая паховую вену. Он отпинывает её и Лара, прокатываясь по скользкому полу, думает только о том, когда же эта тварь сдохнет и хватит ли у неё сил... Он поскальзывается на собственной крови, «выпадая». Пытается еще раз попасть в неё из пистолета, лежа на спине, но Лара делает рывок в сторону,ударяясь о стену. Еще немного. Оттолкнувшись от стены, она пролетает словно бы чуть-чуть мимо Грэкхема, хватается рукой за раковину и что есть силы бьет его ботинком в лицо. Еще раз. И еще. Падает сверху, хватая пистолет из ослабевшей руки и уперев ему в глаз, дважды нажимает на курок. Выдыхает. Упирается рукой в лежащее рядом тело, первый раз осматриваясь. «Ты был дерьмом и сдох там, где тебе и место». Сжимая в руке пистолет, Лара встает, опираясь на тумбу с раковиной, и выходит из туалета. Ей хватает мига, чтобы понять, что она видит, но в этот раз она точно знает, что не успеет. Курок уже спущен. *** Лара исчезает вместе с тем, кто когда-то изуродовал её жизнь. А я вижу того, кто изуродовал мою.