«Один» Громкий хлопок. Лара, подхватывая лежащую рядом с ней винтовку, снова «соскальзывает», бросаясь вперед. Требуется изрядное усилие, чтобы вовремя затормозить возле дезориентированного стрелка за диваном. Удар прикладом и на обратном движении – выстрел. Высунувшийся из-за угла автоматчик буквально грудью напарывается на ствол винтовки, и Лара, достреляв остаток из трех патронов, «вываливается» в нормальный мир, зло шипя. Ступни горят, и приходится усилием воли загонять боль куда-то глубже в себя. Это оказывается на удивление сложно. Куда сложнее, чем с обычными, даже в какой-то степени привычными пулевыми и ножевыми ранениями, которых она за всю свою жизнь получила немало. Все же бегло осмотрев стрелков, Лара не находит у них жетонов. Зато находит у последнего еще один гипо, тут же используя на себе. Боль в ступнях уже через пару тройку секунд становится вполне терпимой. Оглянувшись, она видит Джека, что встал за баррикадой. Из левого уха у него идет кровь, но с правым всё в порядке и когда она окликает его, он сразу оборачивается. «И у него слуховая аугментация. Славно!» — Отбились, — говорит он ей громче, чем нужно, и Лара кивает. — Седьмая группа, шестьдесят второй этаж, Джек Ахолло. Мистер Лэй ранен, остальные мертвы. Группа противника из лифта уничтожена. — Славно. Кто с вами? Гражданские целы? — слышит Лара в канале, но вопрошающего тут же перебивает другой голос. — В канале посторонний, перейти на режим радиомолчания. Ахолло... Живи. Раздаются сухие щелчки: другие группы заглушают микрофоны. В наступившей тишине слышно только мерное, глубокое дыхание кого-то. Кто неторопливо куда-то идет. Джек, качнув головой и поджав губы, поднимает взгляд на Лару, после чего так же отключает захват звука. — И что теперь? Лара отключает свой микрфон и оглядывается. Быстро осматривает трупы нападавших. Находит еще два гипо, которые перебрасывает Джеку. Сдергивает треклятый жетон с шеи «сотника», наматывая цепочку на ремень, чтобы он плотно прилегал к телу. Выбрасывает пустой магазин, беря вместо него полный с груди потерявшего сознание Моргана. — Тащи его в лифт и спускайся. Одна группа идет через межэтажную лестницу, одна – через пожарную. Какая в этом отеле шире? — Межэтажная, — Джек нервно облизывает губы. — Она два с половиной метра в ширину пролета, и в центре еще сквозной колодец на полтора метра ширины. — Значит, там и пойду, — Лара откладывает винтовку на край торчащего из их импровизированного укрытия стола, перекручивает кофр на живот, достав из накладного кармашка злаковый батончик и, содрав с него обертку, вгрызается, глотая почти не жуя. — У меня есть шокола... — Давай, — задвинув кофр обратно за спину, Лара, недослушивая, протягивает ладонь. Охранник вытаскивает из нагрудного кармана вскрытую упаковку и наемница таким же образом поглощает плитку горького шоколада. — Мало, но лучше, чем ничего. Пока Джек перетаскивает своего начальника в лифт, Лара с некоторым сомнением смотрит то на арматуру, немного погнутую, но все еще пригодную к использованию, то на валяющийся возле трупа Грэкхомовского выкормыша вакидзаси. Хочется забрать и то и то, но руки всего две. В итоге она останавливается на коротком мече, и то лишь по причине наличия ножен, снятых со спины трупа. Закрепить их на своем ремне наемница не имеет никакой возможности, потому просто просовывает под ним так, чтобы рукоять шла параллельно кофру. Еще раз оглядев поле боя, Лара забирает винтовку и, дождавшись, пока за Джеком закроются створки лифта, быстрым шагом идет за угол, мимо выхода на площадку пожарной эвакуации, к красивой двери, ведущей на «парадную» лестницу. На парадной лестнице, оказывается, достаточно людно. Правда, люди уже слегка остывают, и виной тому деактивированные турели под потолком, но наемницу это не смущает. Лара спускается, перепрыгивая через тела, прислушивается к ровному, мерному дыханию в канале связи и думает о том, кто именно будет встречать её на лестнице. В отеле слышны редкие звуки стрельбы. То и дело сухо кашляет винтовка. Иногда звучат одиночные выстрелы из пистолета. Не слышно ни криков, ни каких-то приказов... И если с теми, кто обороняется, все ясно – у них не то чтобы много вариантов, что делать, а гости или мертвы или молятся, то нападающие... «Скорее всего, полная синхронизация коммуникатора с нейролинком. Удобная штука, как ни крути... Интересно, а полиция, которая занимается этим участком, приедет? Или будет как с «Экзидисом»?..» Пять этажей вниз, десять, двадцать... Она только один раз останавливается возле двери на этаж, слыша за ней звуки перестрелки, но качает головой и прибавляет шаг. «Там есть служба охраны отеля. Всех я не спасу, но чем быстрее уберусь отсюда, тем больше вероятность, что эти уроды последуют отсюда за...» Мысль обрывается. Лара замирает, потому что понимает, что уже несколько секунд слышит то самое дыхание не только во вставленном в ухе наушнике, но и вторым ухом. Оно отражается от оформленных под белый мрамор стен, сопровождаясь мерными, тяжелыми шагами. — Я знаю, что ты рядом, Соня. Или, правильнее сказать, Кейтлин? — голос звучит и в наушнике и снизу. И постепенно приближается. «Вернуться на этаж? Пройти через пожарную лестницу? Он же пойдет за мной, кем бы он там ни был. Это может закончиться очень большими жертвами.» Она подходит к краю перил и смотрит вниз, в колодец. Что-то большое движется к ней, неторопливо и неотвратимо. Мелькает в повороте железным бликом рука. «А может и плевать на жертвы? В конце концов, это на меня открыли сезон охоты, я могу защищать свою жизнь любыми способами!» Она разворачивается и взлетает на десяток ступеней вверх, хватаясь за ручку межэтажной двери. Та оказывается закрытой. — Что, ищешь, куда спрятаться, Кейт? У тебя это получилось когда-то давно, но второго раза он не позволит. Спускайся, и я сделаю все быстро. Просто р-р-раз, и оторву тебе твою прелестную голову. И ты встретишься с семьей. Лара бежит еще выше, к следующей двери, но, не добегая до нее, останавливается. «Если не избавиться от него сейчас, то он будет преследовать меня дальше. А дальше всё сложнее, и неизвестно, с чем мы столкнемся там. Нет, убегать не выход.» Глубоко вздохнув, она осматривается, потом прислушивается к себе. «Запас еще есть. Главное — не растратить его по-глупому. И не скакать туда-сюда, это выматывает куда сильнее. Ладно. Если у этого урода не будет жетона, то я притащу Хизео его голову, и скажу, что это считается за двух!» Наемница проверяет ремни кофра, чуть передвигает ножны вакидзаси, проверяя, что быстрому и удобному выхватыванию ничего не мешает. Потом, еще раз потрогав крупный и ограничивающий движения чехол, сцепляет зубы и, с ощущением, что отрывает от себя кусок мяса, снимает его с себя, кладя на левый край лестницы, к основанию воздушных арочных перил. Перекидывает через себя ремень взятой у Моргана винтовки. Поднимается еще на этаж выше. И ждет. Когда шаги раздаются уже совсем под ней, она припадает на одно колено и выцеливает «просвет» лестничного пролета по диагонали от себя. Чуть перед тем местом, где лежит её кофр. — Ты даже бросила свою игрушку? Так стараешься убежать? Блестящий железом череп возникает в прицеле. Три красных глаза медленно поворачиваются в её сторону. Щелк! Два красных глаза! Лара взвинчивается в воздух, отталкиваясь ладонями от перил и мгновенно переходя в ускоренный режим. Ей удается проскользнуть под ударом возникшего рядом чудовища и, оказавшись у него за спиной, выпустить три пули. Они застревают в его броне. «А броне ли?» Увернуться снова, отпустив винтовку и прыгнув назад, на площадку перед очередным витком лестницы. Дать еще очередь, на этот раз в живот. С тем же нулевым успехом. «Это не броня, это он сам...» Отпрыгнуть еще раз, и еще, чтобы успеть в последний миг отдернуть голову от хватающей воздух ладони... Металлические пальцы сгребают ремень винтовки, дергают его на себя, и Лара выдает очередь в бронированную шею, держа винтовку одной рукой, пока вторая выхватывает вакидзаси. Удар по глазам. По тому, что ему их заменяет. Её отшвыривают в сторону, в стену, и Лара прокатывается вниз по ступеням, цепляясь пальцами за холодный, обжигающе холодный металл арочных перилл, останавливаясь только рядом со своим кофром и вываливаясь в медленный мир. Её убийца идет к ней неторопливо, смакуя мгновения. Остался только один красный глаз, но у нее нет ни винтовки, ни вакидзаси, ни чего-то действительно мощного, что могло бы навредить этой твари. Наушник в ухе шипит, и в радиомолчание с некоторыми помехами врывается знакомый голос. —... Вызываю охранный пост, доложите обстановку. «Спасибо, Дитрих!» Чувствуя, как буквально греется её спина, она хватает лямку кофра, вспрыгивает на поручень и, закидывая чехол себе за спину, прыгает вниз. Киберруки хватают воздух над ней, не успевая всего лишь мгновение. Сверху доносится яростный рев. Лара пролетает три этажа, после чего хватается за ближайшие перила, ударяясь о них всем телом и, не выпадая из ускоренного режима, прыжками с перил на перила спускается, проскакивая по два этажа. Она не может нормально говорить в таком режиме, но когда слышит, что прибывший отряд полиции собирается подниматься наверх, то кричит «Не-е-ет!» и колодец эхом разносит её голос. Сверху все грохочет, но она спускается значительно быстрее, чем огромная тварь, вынужденная экономить использование своего «Рапида». Да, он был быстрее её в моменте, но даже такие, как он, вынуждены считаться с ограничениями, которые накладывает «сотка.» Лара замедляется только тогда, когда замечает табличку с цифрой «8» напротив межэтажной двери. Перепрыгивая через перила обратно на лестницу, она, цепляясь за поручень левой рукой, вытаскивает правой аэрогипо из подсумка и делает глубокий вдох. И бежит, чувствуя, как на время стихает отупляющая боль в левой руке, как отходит на задний план чувство прожигающего насквозь жара вдоль позвоночника. Ступни на этом фоне вообще уже не являются для неё проблемой. — Ауг! Надо дробь! Крупный калибр! Взрывчатку! — С трудом опознав (по плащу и взгляду через прозрачное стекло шлема) во внезапно оказавшемся на пути спецназовце Юриса, Лара вцепляется в его руку и тащит его дальше, прочь с лестницы. Рядом еще кто-то, какие-то полицейские, один из них что-то говорит и остается за спинами. Они выбегают в холл первого этажа. Тут полно трупов, безжизненными железками свисают из-под потолка турели. Босые ноги скользят по крови и она чуть не падает, но её тут же подхватывают под локоть. — Стрелять будешь? — уже Юрис тащит её через холл. — Да! Он дотаскивает её до края залы, отпуская перед самыми дверьми, и Лара еще в движении опускается на колени, сбрасывая кофр на чье-то тело. За спиной слышится возрастающий грохот. Приехавшие с Юрисом копы что-то кричат друг другу. Лара не обращает внимания, уверенными, доведенными до автоматизма жестами проверяет ход затвора, снимает ненужную оптику, что сейчас лишь утяжеляет вес оружия для и так травмированной левой руки, заправляет в патронник два патрона, зажимает в кулаке еще два и разворачивается. Перед ней спины четырех мужчин. Один что-то делает прямо возле лестницы, но в тот момент, когда она оборачивается, он отбегает, оставляя на лестнице только труп, которого там раньше не было. Лара, кладет перед собой на спину какой-то женщины два патрона, поворачивая их капсюлем к себе. И глубоко вдыхает. Подворачивает под себя правую ногу, пересаживаясь всем весом тела на пятку. Выводит вперед левую, сгибая её в колене, и выпрямляет спину под идеальный прямой угол к полу. Подхватывает винтовку под ствольную накладку левой рукой, опирая её на локоть, упирает приклад в правое плечо, чуть выше, чем при стрельбе лежа, и, придерживая его за рукоятку, слегка сгибает спину, приходя в равновесие. Все это занимает у нее не более пары секунд. Тварь выносится на лестницу. Лара, резко выдохнув, уже не соскальзывает, проваливается в ускоренный мир. Два удара в отзывающееся болью плечо. Тварь взмахивает руками, когда одна пуля попадает в нижнюю челюсть, а вторая в основание шеи, и дергается вперед. Добавляются чужие звуки выстрелов. «Дробовик, «Элен», дробовик...» Лара касается пальцами затвора. «Вверх, на себя...» Неуспевает. Её выбрасывает в «медленный мир» и кидает на пол, прямо на лежащее впереди тело. Сыпется бетонное крошево, воняет горелым. Уперевшись рукой в труп, Лара с трудом поднимает голову и первое, что видит, это неподвижную тушу, лежащую в трех десятках метров от неё.