— Шестой! Проход между машиной и стеной! Он, с дробовиком на изготовку, сдвигается к багажнику, поглядывая в отражение уцелевшего стеклянного фасада, я и Седьмой опускаемся на одно колено. Наш противник ведет уже куда более слаженный обстрел фургона, броня машины потихоньку сдает и если мы не остановим этот шквальный огонь в ближайшее время, нам серьезно не поздоровится. Я смотрю на Седьмого, указываю на дверь, показываю три пальца, два... Он вскидывает винтовку к плечу, и, как только я распахиваю фургон, открывает огонь по диагонали. Мне достается противоположный угол: куда более близкий к нам бетонный блок, за которым прячется три... Нет, четыре человека. Как только мы начинаем огрызаться в ответ, выстрелы по нам сразу становятся жиже, но не исчезают совсем. Из-за дальних от нас баррикад огонь стихает лишь на миг, но потом обрушивается с удвоенной силой. Нам до них не добраться, пока живы те, кто за ближайшими, и остается надеяться, что Первая вступит в игру совсем скоро. Высунувшаяся из-за бетонного края макушка мигом попадает под прицел и знакомится с горячим поцелуем «Элен», отправляющим её обладателя на тот свет. Вторая пуля предназначена его соседу, но тот успевает дернуться вниз, так и не выстрелив, а оставшиеся за заграждением противники прижимают меня огнем, заставляя спрятаться за стенкой фургона, выжидая окно. Клац. Я вижу, как уголок бетонного блока на моей контрольной зоне с едва слышным в какофонии сухим щелчком взрывается фонтанчиком не с нашей стороны. Не целясь, успеваю выдать два полных выстрела, отвлекая внимание на себя и не давая засевшему за укрытием противнику понять, что по ним пристреливается снайпер, прежде чем меня снова заставляют спрятаться. И они не понимают, даже когда спустя десять секунд один из них роняет винтовку, падая животом на бетон. Лишь когда третий выстрел снайпера превращает плечо одного из стреляющих по мне в кроваво-костяное крошево и он, заходясь воплем, падает, до них доходит, что что-то идет не так. Оставшийся в одиночестве стрелок пытается сменить укрытие и перепрыгивает через блок на нашу сторону, прижимаясь к стенке фургона и оказываясь в моей слепой зоне. Судя по тому, как агрессивно начинает вести стрельбу Седьмой, его «подопечные» пытаются сделать то же самое, но высунуться из фургона нам все еще не дают засевшие за дальними укрытиями противники. Остается надеяться, что эту проблему Первая вскоре решит. Грохот дробовика из-за фургона. Падающее назад тело. Седьмой продолжает обстреливать видимую ему часть между баррикадой и мордой машины, после чего отступает внутрь, ближе к багажнику, коротким жестом указывая мне за спину и перезаряжаясь. Я, не поднимая головы, перебрасываю себя за водительское кресло и, вжавшись в угол, жду. Дверь со стороны пассажира открывается, но противник действует аккуратно и прежде, чем сунуться внутрь, методично, сквозь просвет между сидениями, простреливает салон. Я терпеливо жду, пока дорожки пуль не начнут проходить через пассажирское сидение. Седьмой опускается на пол фургона – для него выстрел в стоящего возле двери человека невозможен из-за того, что того почти полностью закрывает ступень подъема в водительскую часть. Два выстрела сквозь сидение, пауза. Я считаю до трех и только после этого, резко схватившись за «плечо» пассажирского сидения, подтягиваю себя вперед, на вскидку прицеливаясь в уже наступившего на подножку неприятеля. Двойной выстрел отбрасывает его, заваливая на стоящих за ним людей. Те пытаются дернуться в фургон, но там их встречает Седьмой. Я отшатываюсь обратно в салон, отталкиваясь руками от кресла, на доли мгновений успев разминуться с разносящими приборную панель выстрелами засевших вдалеке. Кажется, их стало меньше? — В... Восьмой сказал идти сюда, — слышу я за спиной голос Девятого. Долго же ты добирался, ну да ладно, всё же тащить без привычки щит весом в пятьдесят девять фунтов2 - та еще задача. — Сиди тут. Щит вот так поставь. Слушай меня. Сейчас ты пойдешь первым, я сразу за тобой. Нам надо дойти до левого бетонного блока. Идти надо достаточно быстро. По нам будут стрелять, идти будет тяжело, но у нас мало времени. Чем дольше мы тут находимся, тем опаснее тут становится. Ты идешь, я стреляю, стреляют Шестой, Седьмой и Первая. Доходим, ты садишься за баррикаду и отдыхаешь. Понял? — Я пристально смотрю в глаза вцепившегося до побеления костяшек в ручку щита парня. — Идти. Быстро идти. Дойти и сесть отдыхать, — чуть заторможено повторил он. — Щит в твоих руках выдерживает винтовочный патрон, ничего более серьезного там нет. Готов? — Нет, — Девятый замотал головой, глядя на меня сжавшимися в точку зрачками. — Ладно, подождем, — хмыкаю я, встаю и, дождавшись, пока он тоже начнет вставать, хватаю его шкирку и выкидываю из фургона, одновременно с этим придерживая за пояс, чтобы он не нырнул вниз головой. — Писд-е-е-ец! — обнаруживает знание аж целого одного русского слова Девятый, но я, перехватывая с пояса за плечо, с силой толкаю вперед, не давая время на раздумья. — Пошел-пошел! Первые пару-тройку метров он от страха берет такую скорость, что чуть ли не тащит меня за собой, как заправский спецназовец. Потом, конечно, выдыхается, но этого внезапного (для всех) спринта хватает, чтобы выйти на оптимальную для меня дистанцию выстрела. Пользуясь тем, что мы отвлекли на себя внимание, за нами пробегает Шестой. Из-за левого укрытия его пытаются подстрелить, но одного снимает Первая, одного – Седьмой, и еще одного забираю я. Мы с Девятым добираемся до баррикады, в этот момент Шестой по очереди разряжает оба ствола в прячущихся по ту сторону его блока. За нашим остается еще два человека и они, ощутив всю тяжесть своего положения, бросают оружие. — Сдаемся, мы сдае... — его крик прерывается выстрелом. Первая. И я понимаю, что она права. Мы не можем оставить их за спиной. Мы не можем оставить кого-то их охранять. За те мгновения, что я думал, последний противник попытался убежать, но пуля на такой дистанции всегда быстрее. Окинув взглядом парковку, я замечаю машину Раттаны, а за ней — какое-то движение. Аккуратно обхожу машину, держа револьвер на уровне живота, и останавливаюсь возле багажника. — Выходим с поднятыми руками. — Si, Señor, — звучит голос Майкла, а затем он встает, показывая пустые ладони, и пинком поднимает своего товарища. Я продолжаю целиться в него и мы некоторое время смотрит друг на друга. — Где груз? — тихо спрашиваю я. — Там же, где курьер, — зло отвечает «бандитос» и аккуратно показывает пальцем в сторону здания, откуда всё еще раздаются звуки перестрелки. Уже не такой ожесточенной, как в начале, но всё же. — Идете с нами. Вперед! — я указываю им на вход, и они идут в ту сторону. — Возвращаемся! — Я взмахиваю пустой рукой остальной своей команде, зная, что Первая наверняка это увидит. Шестой и Седьмой подходят к Девятому, и аккуратно забирают у него щит, подхватывая его с двух сторон. Майкл и его товарищ – Кайен Андреотти, внесенный в офлайн базу по причине известности фамилии, которую он носил — достаточно споро дошли до нашего фургона и обернулись на меня. — В хвост салона. Там сумка с оружием и патроны. Ждите нас тут и не высовывайтесь, — тихой и короткой командой загоняю я их в фургон. Кайен сразу отходит, но Майкл упрямо качает головой и показывает пистолет на поясе. — Я иду с вами. — Голый? Лишней брони нет, — злюсь я оттого, что приходится тратить время на разговоры. — Я не буду отсиживаться тут, пока она... — с пол-оборота заводится мальчишка. Вот так вот. На тебе на старость лет полный, мать его, мексиканский сериал. Внезапная взрослая дочь, влюбленный в нее бандит... — Хочешь быть полезным - найди нам транспорт на парковке, — перебиваю я. — Нужно две машины. Отсюда надо будет как-то уезжать. Выгони сразу на дорогу перед зданием. И ни на кого не нарывайся, даже если они будут идти внутрь. Наш снайпер на «Вратах», она может появиться тут совсем скоро. — Si, Señor. Человека, который здесь главный, зовут Старым Оаком, — с мрачной рожей выдавливает из себя он. Мне остается только вздохнуть и, пройдя сквозь фургон, высунуться в атриум. То тут, то там я вижу тела защищавшихся. Что характерно, на этот раз они в , в отличие от тех, кто нападал на нас снаружи здания. Перестрелка идет где-то в глубине здания, и аккуратно пройдя чуть дальше, я вижу, как у дальней колонны Восьмой споро латает простреленную в предплечье руку Четвертого. Парамедик бросает короткий взгляд в мою сторону, стучит по своему шлему, потом проводит горизонтальную прямую ладонью в воздухе и указывает на проход во вторую половину атриума, откуда слышен грохот дробовика, частый сухой кашель узишек и редкие одиночные пистолетные выстрелы. Чего я не вижу, так это камер, хотя чуйка, которой я привык доверять за годы жизни, убеждает меня, что они тут однозначно есть. Я оглядываюсь. Шестой и Седьмой, прислонив щит к колонне, расходятся за моей спиной в разные стороны, деловито заглядывая в каждый коридор. Девятый подбегает к Восьмому, после чего тот передает «пациента» в его руки и идет ко мне. Очевидно, ничего серьезного с Четвертым не случилось. — Третий не стабилен, — сообщает он мне, подойдя в упор. Час от часу не легче. — Риск? — Пока пятьдесят на пятьдесят. Но проблему вижу, — Восьмой вместе со мной смотрит в проход на вторую часть атриума, где внезапно становится тихо. Шестой и Седьмой как раз заканчивают обход зачищенной территории и сходятся к арке, поглядывая на меня. — Третий! — Рявкаю я что есть сил. Шифратор хрипит, усиливая голос, и эхо раскатывается по атриуму. — Блиа-а-ать, — отзывается тот довольным голосом со второй половины. Хмыкнув, я захожу первым и вижу побоище... С очень странными ранениями. Как минимум двое с простреленными головами, и характерным следом ожога на виске. Но и Третий и Пятый с дробовиками, разве нет? И они не то чтобы похожи на тех, кто может незаметно подкрасться к противнику. На противоположном конце куда более просторной, чем оставшаяся за нашими спинами, залы торчит носом вверх брошенный легкий пулемет, поставленный на сошки. И стационарная грузовая платформа, растопырившая массивные ноги-противовесы, с поднятой на самый верх площадкой. Вот и наследие «Врат» встретилось... Третий бродит по залу со слегка эйфорическим видом, пиная куски выбитого из колонн бетона. Пятый, морщась и шевеля губами, рассматривает панель управления грузовой платформой. Девять. Обходя помещение, я нахожу девять трупов с характерными следами от дроби и еще двое... Нет, трое. Третий с ожогом на виске и недостатком головы обнаруживается за пулеметом. В его ладони – орудие убийства. Что тут случилось? Чего я не понимаю? На первом этаже тихо. Второй отсюда выглядит как нежилой, а вот выше... Выше можно заглянуть только добравшись туда. С левой стороны раздается два громких удара. Я оборачиваюсь туда и вижу подошедшего Четвертого, который распахнул дверь на заваленную кем-то еще до нас лестницу и привлек мое внимание, постучав прикладом своей винтовки по валяющемуся там пустому контейнеру. Значит, только платформа... От входа пыхтит ползущий с щитом Девятый. — Ко мне, — подзываю я свою команду. Третий выглядит странно, а предупреждение Восьмого заставляет меня присмотреться к нему еще пристальнее. Шальной взгляд, периодический расфокус... Он встряхивает головой, словно прислушивается к какому-то шуму и поднимает на меня глаза. — Кто разберется, как этим пользоваться? — Я указываю пальцем на грузовую платформу. Восьмой и Девятый переглядываются, оттирают от панели управления Пятого. Через пару мгновений панель начинает испускать равномерный гул. Кажется, это ответ на мой вопрос. — Девятый, ты справишься с платформой один? — Да, — уверенно отвечает он. Я перевожу взгляд на Восьмого, и тот кивает, подтверждая, что да, тот справится. — Хорошо. Третий, остаешься здесь, охраняешь платформу и контролируешь первый этаж. Тот, пару мгновений глядя на меня диковатым взглядом, снова встряхивает головой, в глазах появляется осознанное выражение и он, кивнув, отворачивается, принимаясь перезаряжать дробовик. — Четвертый, бери щит. Мужик надевает ремень винтовки через грудь и подцепляет прислоненный к панели управления щит здоровой рукой, чуть покачивая его вверх вниз и приноравливаясь к его весу, после чего упирает его край в ботинка. — Девятый, поднимаешь нас сначала на второй этаж. Если будут пленные, я отправлю кого-нибудь проводить их до платформы, — Я смотрю на него и он, закусив губу, кивает. Ему всё еще страшно, я это вижу, но вижу и то, что парень, кажется, что-то переборол в себе и полон решимости довести дело до конца. Хорошо. Платформа опускается с хорошо слышимым во всеобщей тишине звуком. Я трачу эти секунды на то, чтобы вручную перезарядить револьвер, забирая патроны с пояса. Быстрая перезарядка может понадобиться дальше, ни к чему сейчас тратить полуобоймы. Как только площадка замирает в нижней точке, нее заходит Четвертый, сразу выставляя щит перед собой. За ним встает Седьмой, кладя винтовку на композитную кромку. Я и Шестой встаем по обе стороны, чуть позади хмурый, с тяжелым взглядом Пятый. И наконец последним – Восьмой. — Поднимай. Девятый щелкает тумблерами, и мы плавно начинаем подниматься. На втором этаже пусто и тихо, но я, наконец, замечаю камеру, направленную на подъемник, от которой тут же избавляюсь одиночным выстрелом. Полукруглый коридор, с одной стороны отделяющий от сквозного колодца метровым ограждением, с другой с равным промежутком утыкан широкими двустворчатыми дверьми, арочной формы, которые мне смутно что-то напоминают. — Шестой и Пятый, со мной. Мы втроем сходим с платформы и подбираемся к ближайшим дверям. За ними тихо. Я и Шестой переходим к другой створке. Я указываю на себя и на низ двери. Шестой повторяет жест, указывая наверх. Кивок Пятому и он берется за широкую прямоугольную ручку, медленно и очень плавно начиная тянуть её на себя. Растяжек нет, дверь выглядит абсолютно чистой и теперь, когда одна створка приоткрыта, можно различить едва слышное гудение, идущее из-за нее. Очень знакомое – так звучит серверная в нашем участке. Пятый тянет дверь чуть интенсивнее, и когда она открывается шире, становится ясно, что я не ошибся. Только помимо серверов, тут же стоят кресла резидентов с подключенными в них людьми. До меня, наконец, доходит, что мне это все напоминает, стоит только мне увидеть огромный зал с плавным спуском, ведущим к демонтированной сцене. Это здание должно было стать оперным театром, а стало... Я чувствую, как холодок пробегает по спине, стоит мне присмотреться внимательнее к погруженным в сеть. — Твою мать, — не сдерживается Пятый, заглядывая следом за мной. Шестой тяжело сопит.