Явно врет. — Я сделала что-то не так? — спросила я, прокручивая возможные причины ее необычного поведения. — Вовсе нет, — быстро ответила она. — Ты… Я люблю тебя. Внезапное проявление маминой любви сбивало меня с толку. — Мам, серьезно, что случилось? Ты меня пугаешь. Мама пригладила свои и без того прямые волосы. — Почему бы тебе не пойти на кухню? Затем она крикнула: — Даниэль, не могла бы ты спуститься, пожалуйста? Мама подошла к двери и распахнула ее для меня. Желая как можно быстрее разобраться в том, что происходит, я шагнула вперед. В кухне было жутко тихо, как будто это была одна из тех звуконепроницаемых комнат, где мягкие стены поглощают любой шум, будто в ней совсем не было воздуха. За нашим кухонным столом сидела девочка-подросток. На вид она была моей ровесницей. У нее были блестящие черные волосы, которые свисали на плечи, длинные и влажные. Ее тонкие плечи опустились вперед, что создавало впечатление, будто она пытается защитить себя. От чего именно, я не знала. На ней была слишком большая розовая толстовка с блестящей кошкой. Которая казалась неуместной. Большая толстовка делала еще тоньше, чем она уже была: рукава обрамляли тонкие запястья. Ее брюки были похожи на синюю униформу, которую носили люди в маминой больнице. Все это выглядело так, будто ее одели в больничном Бюро находок. — Присаживайся, — попросила мама. Я села за стол напротив девушки. Под лампой, висевшей над кухонным столом ее лицо было бледным и как будто принадлежало призраку. Огромные ярко-зеленые глаза были сосредоточены на тарелке перед ней, где лежало арахисовое масло и бутерброд с желе, который мама, вероятно, сделала для нее. Еда так и стояла нетронутой. Хотя на ней не было макияжа и она выглядела так, как будто не спала несколько месяцев, девушка была действительно красивой. Как модель. Я почувствовала волну зависти и быстро попыталась ее подавить. Я даже не знала эту девушку; у меня не было причин делать поспешные суждения о ней. Но кто она и почему сидит на нашей кухне? Мама прочитала мои мысли. — Джулс, — начала она, усаживаясь на стул, — Это Мэй. Мэй, это Джулс — мой средний ребенок. Меня возмущало, что меня называют “средним ребенком”, но по какой-то причине мама вела себя не так, как всегда. Поэтому я ничего не сказала об этом. — Привет, — я помахала девушке, которая даже не подняла глаз. — Привет, — пробормотала она в ответ, натянув рукава толстовки на запястья. Сидеть напротив этой Мэй было... странно. У нее было сильное притяжение, как будто в ней было что-то магнетическое. Я не знала, почему эта девушка находится в нашем доме, но она явно чувствовала себя неуютно, поэтому я сделала все возможное, чтобы разрушить повисшую тишину. — Классная толстовка, — сказала я в надежде растопить лед. Мэй опустила глаза на блестящую кошку на толстовке. Затем она подняла свои большие зеленые глаза на меня и вздрогнула. У меня перехватило дыхание. Я не знала, что сказать. Что-то в том, как она смотрела на меня, заставляло меня чувствовать себя беззащитной, как будто она могла заглянуть в мои мысли. — Я… я пошутила, — пробормотала я, отведя взгляд. Жуткий взгляд: есть. Никакого чувства юмора: есть. — Мама, завтра будет онлайн-кастинг. Я так нервничаю! Спустилась Даниэль. Она увидела Мэй. — Привет! – усмехнулась она. — Даниэль, это Мэй. Мэй, это моя младшая дочь, Даниэль. Мэй едва заметно кивнула. — Приятно познакомиться, — сказала она так тихо, что нам всем пришлось наклониться ближе. Даниэль взяла из шкафа пакетик диетических зеленых бобов и присоединилась к нам за столом. — Можешь звать меня Дэни, — предложила сестра, протягивая Мэй пакет. Мэй с любопытством посмотрела на упакованную еду, но отказалась. Мама посмотрела на меня, глазами призывая продолжать взаимодействовать с Мэй, как будто я должна продолжить этот неловкий разговор. Я не знала, что еще ей сказать. — Даниэль прослушивалась сегодня на школьный мюзикл, — сказала я, отдавая право решения геркулесовой задачи – разговорить эту тихую незнакомку — моей болтливой сестре. В разговоре с людьми она была оскароносным фильмом, в то время как я была лишь студенческим видео. — Я готова сыграть главную роль, — вмешалась Даниэль, заглотив мою наживку, — Это «Злая». Мэй посмотрела на Дэни. Ее лицо исказилось в замешательстве. — Так называется мюзикл, — пояснила моя сестра, — это действительно хорошее название. Он основан на сценарии, за основу которого в свою очередь взята книга «Волшебник страны Оз». Его ставили на Бродвее. Все это казалось Мэй иностранными словами, но Дэни это не остановило. — Я готова к роли Эльфабы, одной из двух главных ролей. Я правда-правда-правда очень хочу получить ее, но готова сыграть и второстепенную роль. Я была уверена, что Дэни получит хорошую роль: она, по общему признанию, была отличной певицей и брала уроки танцев, с тех пор как научилась ходить. — Ты поешь? — раздался слабый голос. Мы все посмотрели на Мэй. — Раньше я пела, — продолжила она. — В школе? — спросила Даниэль. Мэй отрицательно покачала головой. — Церковь? – догадалась я. Мы с Дэни и Хелен пели в церковном хоре, когда были детьми. Мэй задумалась. — Вроде того. — Это замечательно, Мэй, — перебила меня мама, прежде чем Мэй успела что-то сказать, — Спасибо, что поделились этим с нами. — Итак, девочки, — продолжила она, сложив руки на столе, — Мэй поступила ко мне на работу. Я пыталась скрыть удивление на лице. Странно, что мама привела домой пациентку. Мама почти не говорила о работе дома, не говоря уже о том, чтобы привести на обед настоящую пациентку. Ее профессия требовала строгой конфиденциальности, и она относилась к этому очень серьезно. Я посмотрела на светлую кожу Мэй и увидела ее глаза. Если не считать худобы, она выглядела прекрасно. Мэй обратила внимание на сэндвич и ткнула в него костлявым пальцем. Я заметила, что под мешковатым рукавом у нее на запястье фиолетовые отметины. Как она их получила? Из-за них оказалась в больнице? Она пыталась покончить с собой? Может, с ней что-то не так. Я вдруг почувствовала себя виноватой за то, что раньше осуждала ее. Кто знает, через что прошла эта девушка. Она мамина пациентка, так что, очевидно, что-то было не так. Я должна попытаться вести себя с ней мягче. Прежде чем я успела что-то сказать, мама откашлялась, потом посмотрела на нас с Даниэль. — Мэй останется у нас на несколько дней. Мы с Даниэль в недоумении смотрели на мать. Говорить о работе дома — это одно, но привести пациентку домой? — Зачем? – спросила я, прежде чем поняла, что стоит остановиться. Мама отругала меня за грубость одним лишь взглядом. Затем спокойно объяснила: — Мэй не может вернуться домой, поэтому останется с нами, пока не найдется другой подходящий вариант. Я не могла поверить в услышанное. Пациентка психиатра останется у нас? Это было очень странно. — Всего на несколько дней, — сказала мама, опустив глаза на коврик. Она собрала крошки, затем подошла к раковине, чтобы смыть их с рук. — Итак, у нас гостья! – выключив воду, подытожила мама. Я взглянула на Мэй, которая почти улыбнулась: уголки ее от природы красных губ почти незаметно приподнялись. Вся эта ситуация, казалось, не беспокоила Даниэль. — Круто! Хочешь остаться в моей комнате? — предложила Дэни, — я посплю на диване. Мама вытерла руки кухонным полотенцем.