Но они были не единственными, кто пытался протиснуться вперёд. Толпа напирала сзади, желая очутиться ближе к долгожданной королеве. Ближе к единорогу. Вокруг скандировали приветствие, вздымавшееся, словно волна, которая никогда не спадёт: – Да здравствует королева! Да здравствует королева! Наконец, когда Клэр уже подумала, что исступлённый восторг толпы раздавит её, Эстелл подняла руки. Рукава её платья упали, обнажив бледные запястья, и толпа тут же затихла. И вот королева Эстелл д’Астора обратилась к своим подданным впервые за три сотни лет: – Добро пожаловать. Простое приветствие пронзило Клэр, словно стрела, и она замерла на месте. До этого момента Эстелл была достаточно далеко, чтобы оставаться чужим для неё человеком. Но когда королева заговорила, её голос, усиленный с помощью чуда, звучал знакомо и успокаивающе. Это был голос с вечернего пения в Звёздной цитадели, голос, подбодривший её у потрескивавшего очага, голос, тепло рассмеявшийся, когда Клэр удалось наконец высечь искру из рубина. Замок на вершине холма оглашал голос профессора Терры. – Добро пожаловать, кователи, добро пожаловать, земледельцы, добро пожаловать, прядильщики. Добро пожаловать, – произнесла Эстелл, широко раскидывая руки и глядя в толпу, – мои дорогие Роялисты, никогда не терявшие надежды, и весь горячо мной любимый Арден. Публика снова взревела, вырвав Клэр из оцепенения. Она искала глазами Сену, но толпа поглотила её. Клэр была одна в море из сотен людей, продолжавших напирать сзади. Они толкали её всё ближе и ближе к единорогу и королеве, которая заговорила снова: – Я знакома тебе, Арден, хотя мы никогда не встречались, – объявила Эстелл. – Вы говорили обо мне, пели обо мне, ждали меня, последнюю королеву Ардена, которая использовала остатки своей силы, чтобы сберечь единорога до времён, когда мир будет готов. Готов к переменам. Это время пришло. – Толпа молчала, затаив дыхание в ожидании следующих слов королевы. – Этой ночью, – продолжила Эстелл, поднимая свою трость с ручкой – бараньей головой, словно скипетр, – я пришла к вам не как легенда из ушедшей эпохи, а как предводитель эпохи нынешней. Сегодня ночью корона Ардена будет вновь собрана воедино, и начнётся новая эра. Эра безграничных возможностей, волшебства, чудес. – Она положила ладонь на изящно изогнутую мерцающую шею. – Эра единорогов! После этих слов толпа взорвалась таким гвалтом, что кости Клэр сотрясались от вибрации. Прядильщики запускали ленты высоко в небо, а ночной воздух наполнился ароматом лилий и жасмина, роз и гиацинтов. Весенних бутонов, до цветения которых было ещё далеко. Даже кователи гремели своими щитами в предвкушении перемен. С каждым новым ликующим возгласом Клэр чувствовала, что надежда на то, что они убедят кователей отдать им зубец, ускользает от них всё дальше. Где Нэт? А Сена? А Терний? Где сейчас Софи? Клэр подалась вперёд. Сейчас от единорога её отделял один-единственный отряд кователей. Но они были опытными солдатами, и между их щитами и иголку не просунуть, не то что пройти. Ей придётся сдать назад. Повернувшись, она попыталась проскользнуть межу зрителями, проталкиваясь плечом. Между тем Эстелл кивнула Бахроме, и историк вышла вперёд. Рог чудесного создания залил лицо пожилой женщины радужным мерцанием. Но ничто не могло стереть жестокие, заносчивые линии вокруг её рта. В руках она держала подушку, на которой лежала чёрная дуга: зубец – узел любви. Со своего места Клэр не могла разобрать, был ли это поддельный зубец, который привёз с собой Терний, или же подлинный зубец прядильщиков. Как бы то ни было, Бахрома водрузила его на полуразрушенную колонну рядом с королевой, доходившую ей до пояса. Ещё один Роялист, которого Клэр не узнавала, вышел вперёд. На ногах у него были сапоги из берёзовой коры, а под его плащом Клэр разглядела тунику, расшитую шипами. Среди земледельцев в толпе пробежало радостное волнение, когда мужчина преподнёс, в свою очередь, ещё одну мерцающую дугу – зубец – дубовый лист. Его он так же поместил на колонну. Наконец, вперёд вышел Джаспер и добавил к коллекции зубец-камень. По меньшей мере два, а возможно, и три из четырёх зубцов короны были теперь от Эстелл на расстоянии вытянутой руки. Ей не хватало только зубца-молота. Сердце Клэр бешено колотилось. Ей нужно протиснуться вперёд! Ей нужно разрушить самоцветные чары, стреножившие волю единорога. – Мои дорогие земледельцы и милые прядильщики, благодарю вас за обещанную вами преданность, – произнесла Эстелл, пока Клэр проталкивалась вперёд. – Теперь нашим друзьям кователям остаётся добавить последний зубец, и с новым могуществом, которое подарит мне корона, я избавлю Арден от призраков – раз и навсегда! – Толпа снова взорвалась радостными возгласами, но Клэр заметила, что кователи не присоединились ко всеобщему ликованию. Они расступились, открыв взглядам мужчину с круглым животом и практично подстриженными светлыми волосами. Он до того походил на генерала Обжигу, что Клэр не сомневалась, что он приходится ей родственником. – Магистр Болт, – произнесла Эстелл, выставляя вперёд руку, словно ожидая приветственного поцелуя. – Я благодарна за вашу преданность. – Не будем торопить события, – фыркнул магистр Болт. – Прежде чем мы свяжем себя какими-либо обещаниями или коронуем кого бы то ни было, у кователей есть вопросы… – Магистр Болт, – встряла Бахрома, её голос звучал холодно, – вы видите единорога, разве нет? Пока вы оттягиваете коронацию, призраки могут напасть на ещё одну невинную жертву! – И кровь ещё одного из кователей могут обратить в камень! – твёрдо ответил магистр Болт. Он посмотрел на Эстелл. Его глаза над весьма впечатляющими усами были неподвижны, отчего он слегка походил на моржа в доспехах. – Мы допускаем, что вы действительно похожи на последнюю королеву Ардена, которая правила сотни лет назад. Однако в последние месяцы представителей самых разных гильдий находили в их домах и на их полях неподвижно замершими. Их кровь обратил в рубины настроенный враждебно самоцветчик. Если это не вы, мадам, тогда кто же? – Кователи за его спиной согласно зашептались. Магистр продолжил: – В прошлом ваша семья обошлась с гильдией кователей не лучшим образом, а теперь самоцветчики снова держат нас в страхе. Почему мы должны вам верить? Зачем нам отдавать вам зубец нашей гильдии? Бахрома сердито открыла рот, её губы перекосило от ярости, но Эстелл подняла руку, успокаивая пожилую приспешницу. – Я планировала преподнести вам ответ в знак признательности, но раз так, пускай это послужит подтверждением моих намерений. – Она хлопнула в ладоши. – Приведите Клэр Мартинсон! «Что?» – Клэр обернулась, ожидая увидеть отряд Роялистов. Но позади неё стояли одни земледельцы. Каждый из них с нетерпением и предвкушением, не отрываясь, смотрел вперёд. Клэр повернула голову обратно как раз вовремя, чтобы увидеть, как Терний Посевной со сверкающим золотым венцом на голове вышел из темноты помоста. Один кулак он держал над сердцем, а в другом сжимал конец цепи. Клэр душил беззвучный крик. Слёзы, горячие и неудержимые, прыснули из её глаз, когда она поняла, кто на другом конце цепи, – Софи! Терний потянул цепь, и Софи споткнулась. Её рот был завязан лоскутом белой ткани, но взгляд, который она бросила на Эстелл, был ясным, как крик. Она презирала её. И что-то сделали с волосами Софи. Её хвостик больше не ниспадал вниз чернильным пятном, а пушился во все стороны, как если бы его завили, чтобы он выглядел как… – Это Клэр Мартинсон, – солгала Эстелл толпе, указывая на Софи. Синие сапфиры на платье королевы поймали мерцание факелов. Оно наградило каждый самоцвет оранжевым зрачком. Казалось, камни с жадностью наблюдали, какой эффект произвели слова Эстелл на народ. – Пускай вас не вводит в заблуждение её юный возраст. Эта ученица-самоцветчица дружит с опасной изгнанницей Сеной Булатной. Она помогла ей украсть единорожью арфу у земледельцев, а затем, всего несколько дней назад, попыталась украсть зубец – узел любви. А этим вечером ей почти удалось умыкнуть вот это. Эстелл потянулась к вырезу своего платья и вытащила цепочку. Четыре камня мерцали, словно звёзды, пойманные на крючок. Слёзы луны – великое единорожье сокровище, надежда Ардена, – беспомощно висели на унизанных кольцами пальцах королевы. По толпе пробежал ропот, когда люди поняли, что перед ними. Некоторые упали на колени в благоговейном ужасе, в то время как другие разъярённо кричали на Софи, вне себя от ярости, что она дерзнула совершить что-то настолько ужасное. – К счастью для Ардена, – продолжила Эстелл, заправляя слёзы луны обратно под вырез, – горячо любимый нами принц Терний поймал мерзавку на месте преступления и привёл её ко мне! Клэр приказала себе дышать. Терний, по всей видимости, притворяется, что он на стороне Эстелл… верно? И тут Терний сделал шаг назад и склонился перед Эстелл в глубоком поклоне. Во второй раз за ночь Клэр подумала, что её сейчас стошнит. И во второй раз с момента её появления в Ардене она поняла, как глупо было поверить Тернию Посевному. – Клэр Мартинсон виновна в нападениях на членов других гильдий! – с лёгкостью солгала Эстелл. – И несмотря на то, что она одна из нас, я клянусь перед вами, что никогда не поставлю самоцветчиков выше других гильдий. Магистр Джаспер? Эстелл подозвала Джаспера к себе кивком головы. Но прежде чем подойти к ней, он проверил цепи на запястьях Софи. Клэр ожидала, что Софи станет сопротивляться, но вместо этого, казалось, она едва его заметила. Всё её внимание было приковано к единорогу. Единорогу, стоявшему смирно и ничего не предпринимавшему. Как только Джаспер отвернулся от неё, Софи наклонила голову и округлила глаза очень знакомым ей образом. Точно так же она смотрела на Клэр, когда пыталась сказать ей что-то незаметно для мамы и папы. Но сейчас она смотрела не на Клэр, а на Терния, стоявшего в другой части помоста. Затем, так быстро, что Клэр подумала, уж не почудилось ли ей это, Софи кивнула. Условный знак? Прежде чем Клэр смогла сообразить, что к чему, Эстелл вытащила нож из трости с ручкой – бараньей головой. Длинный нож. Разделочный нож. – На колени, – приказала Эстелл, и Софи поставили на колени перед королевой. Эстелл взяла подбородок Софи своими длинными пальцами в перчатках и подняла её лицо, сделав уязвимой её шею и ключицу с бледно-розовой звёздочкой там, где однажды единорог прикоснулся к ней, – чуть выше сердца. «Ей нужно сердце единорога», – сказал как-то Терний. И она получит его прямо сейчас. Эстелл занесла нож высоко над головой, у Клэр перехватило дыхание. План королевы был настолько же гениален, насколько жесток. Эстелл убьёт Софи прямо здесь, у всех на виду, обвинив в собственных преступлениях, и получит сердце единорога, как она и хотела (и при всём этом продолжит выглядеть в глазах людей как героиня предания). Нож начал опускаться вниз и разрезал оцепенение, сковавшее Клэр. – НЕТ! – закричала Клэр, одним последним рывком она пробилась к помосту и запрыгнула на него! – Я КЛЭР МАРТИНСОН! Эстелл этого не ожидала. Все повернулись, чтобы посмотреть на неё. Все, кроме Терния. За две секунды, пока все поворачивались, чтобы посмотреть на Клэр, он ринулся через помост к Софи. – Стой! – воскликнула Эстелл, направляя нож на Терния. Но он ловко от него увернулся и выбил его из руки королевы, пробегая мимо неё и Софи. И вот тогда-то Клэр поняла, что на самом деле его цель – последний единорог. В руке Терния сверкнуло серебро – ножницы, которые ему дал Серп, – те, что могут разрезать всё что угодно. Он запустил их в белую гриву единорога. Чирк! Из толпы послышались испуганные вопли – кусочки гравия, паутчьего шёлка и единорожьей гривы сползли на пол, открыв взорам собравшихся обыкновенную серую лошадь. Теперь Клэр поняла, почему единорог казался таким спокойным и ручным. Теперь она поняла, откуда в хижине паутчицы взялся роялистский плащ. Королеве тоже был нужен этот редкий шёлк для создания иллюзии достаточно сильной, чтобы провести народ Ардена и выманить к себе Софи, настоящего последнего единорога Ардена. – Эстелл лжёт! – крикнул Терний всем гильдиям Ардена. – Всё это иллюзия! – Ты, – рявкнула Эстелл, высоко поднимая трость. – Ты гнусный, мерзкий, маленький… – Она, по всей видимости, была слишком зла, чтобы закончить предложение. Королева рассекла воздух тростью, ручка – баранья голова низвергнулась вниз. Тошнотворный треск разнёсся по тронному залу. Эстелл отдёрнула руку назад, бараньи рога сверкнули тёмно-красными каплями. Но Клэр доводилось смотреть на трость вблизи, и она знала, что набалдашник не был украшен рубинами. В свете факелов блестела кровь. Но не кровь Терния. Терний по-прежнему стоял на ногах. Его лицо побелело, когда он увидел, как Фрэнсис Зелёный рухнул перед ним. Тёмное пятно расплывалось в том месте, где бараньи рога пронзили его сердце. Глава 21 Пятно на груди Фрэнсиса всё увеличивалось, разрастаясь и расползаясь по его тунике, словно дикий плющ. Клэр видела, как кровавый плющ словно сковал всех и каждого на вершине холма. Он будто оплёлся вокруг их ног, не давая им сдвинуться с места, опутал их языки, не давая им закричать. Она (как и кователи, земледельцы, прядильщики и Эстелл) стояла как вкопанная, пока сквозь тьму не прорезался крик: – Дедушка! Тёмная тень выбежала, спотыкаясь, из-за колонны и помчалась к тому месту, где лежал Фрэнсис. Низкий, скорбный звук сотряс кожу Клэр. Боль Нэта словно превратилась в живое существо. Звук резонировал внутри Клэр, словно басы ненастроенного динамика. В нём было что-то нечеловеческое. И тут Клэр поняла: звук – этот вой – издавал не человек. И он исходил не от Нэта, а раздавался по ту сторону садовой ограды. Эстелл обо всём догадалась чуть раньше остальных: – Роялисты, приготовьтесь! Основание руин тряхнуло в последний раз, толпа бросилась врассыпную, освобождая путь пожилой женщине, сжимавшей коленями бока льва-химеры. Войско Плетёного Корня трубило в золотые горны, штурмуя Замок на вершине холма. У Клэр перехватило дыхание при виде этого зрелища. К тому моменту, когда она покидала Плетёный Корень, сообществу удалось оживить лишь несколько таких животных. Но, судя по всему, благодаря Нэту, Сене и журналам Булатных, мастера-алхимики вернули к жизни по меньшей мере пятьдесят подобных созданий. Медные зубы, медные клыки, медные крылья – всё это проникало в тронный зал так же легко, как солнечный свет, и блестело столь же ярко. И всё же Клэр то тут, то там замечала зелёные пятна, которые ещё не успели оттереть, а у одной химеры (волка с хвостом белки) всё ещё висел на морде мох. Очевидно, её пробудили совсем недавно, Клэр наблюдала, как зверь бешено вилял своим пушистым хвостом в совершенном восторге. Вот только гильдии не видели, чтобы химеры двигались, уже несколько сотен лет, и перед ними только что разоблачили обман с единорогом. Началась паника. Колючие растения земледельцев вдруг поползли верх по колоннам, кователи обнажили свои клинки. Между тем волосы на затылке Клэр встали дыбом – прядильщики извлекли статическое электричество из своих тяжёлых вязаных жилетов. Металл звенел. Дерево трещало. Хлысты щёлкали. В зале царил хаос. Было невозможно разобрать, кто и что делает, кто с кем сражается и почему. Это земледелец из Зелёного леса или Роялист-земледелец? Эти кователи ищут выход или гонятся за прядильщикам? А ещё, не считая самой Клэр, в зале по-прежнему не было самоцветчиков, помимо Джаспера и Эстелл. Что стало с Горнопристанищем? Лошадь поднялась на дыбы, испуганно заржав, и с шумом опустилась на передние копыта на том самом месте, где только что стояла Софи. Девочка исчезла, воспользовавшись суматохой. А вот её цепи лежали на помосте. Софи. Клэр нужно найти Софи! Клэр запустила руку в карман и достала из него цветущий карандаш. Но она не знала, что ей с ним делать. В ревущей, разрозненной, испуганной толпе никто не знал, кто ему друг, а кто враг. – Клэр! – окликнул её женский голос. Клэр обернулась и увидела, что навстречу к ней несётся громадный лев-химера. Голова бабушки Надии выглядывала над ушами зверя. Мэр Плетёного Корня резко потянула химеру за медную гриву, и она тут же с лязгом остановилась. – Клэр, – повторила Надиа. Она наклонилась и взяла её ладонь в свою. – Ты цела! – Она быстро сжала ладонь Клэр и сразу же отпустила. Покончив с бабулиными обязанностями, она спросила: – Где корона? – Зубцы были там… – Клэр указала на помост. – На полуразрушенной колонне!