– Конечно, у меня, – подтвердил Терний. Его слова были острыми, как веретено. – А кователи, которых я держу здесь, – он хлопнул ладонью по боку телеги, – те самые, что досаждали Острию Иглы. Я поймал их, когда они пытались украсть узел любви, но, поскольку мы пытаемся договориться с кователями мирно, я подумал, будет лучше, если я оставлю случившееся при себе. А сейчас пропусти меня. – Д-да, принц Терний, – подчинился стражник-роялист, хотя его голос всё ещё звучал неуверенно. – Но всё-таки, вы не возражаете, если я взгляну на пленников? – Послышался скрип, вечерний свет вдруг залил повозку – Терний открыл задок телеги и отошёл в сторону, чтобы стражник заглянул внутрь. Клэр не поднимала головы и чувствовала, как Сена затянула капюшон потуже вокруг своей ярко-рыжей косы. Но их маскировка под кователей, очевидно, сработала, потому что через секунду стражник закрыл телегу, даже не взглянув на них во второй раз. – Мои искренние извинения, ваше королевское высочество, – произнёс Лён. – Я могу заняться пленниками, пока вы объясняете всё Мире Бахроме, чтобы она доложила об этом её величеству. Мира в южном крыле. – Пленники останутся со мной, Лён, – ответил Терний так высокомерно, что Клэр на мгновение задумалась, действительно ли он притворяется. У Терния, которого она знала, никогда бы не получилось говорить таким холодным голосом, с такой насмешливой интонацией. – Я никому не дам приписать себе их поимку. – Что вы, я и не думал! – крикнул Лён, но остальные его слова заглушило щёлканье вожжей. Колёса дёрнулись вперёд. Они внутри! В следующий раз телега остановилась за полуразрушенной стеной. Скорее всего, она когда-то была частью конюшен. – Я должен идти, – сказал Терний. Теперь, когда прядильщик сбросил свою королевскую роль, он казался встревоженным. – Если я не появлюсь перед Мирой с зубцом – узлом любви как можно быстрее, она поймёт, что здесь что-то не так. Если единорог действительно здесь, я бы проверил кухни. Они рядом с темницами, но хорошо сохранились и отлично подходят для того, чтобы спрятать что-то настолько большое, как единорог. И ещё северное крыло. – Он развязал их и растворился в толпе. – Нам следует разделиться, – сказала Софи, когда они накидывали роялистские плащи поверх жилетов кователей (благодаря сочетанию прядильщикских навыков Софи и пересадочной бумаги из бездонного рюкзака Нэта они получили три точные копии роялистского плаща Клэр). – Так мы проверим больше комнат. Клэр, ты пойдёшь со мной, а… – Плохая идея, – сказала Сена, как всегда, без обиняков. Софи посмотрела на неё, и юная ковательница объяснила: – Эстелл ведь больше всего интересуете вы двое, верно? Что вы сёстры, видно сразу. Вас легче узнать, когда вы вместе. У Клэр упало сердце. Она только-только воссоединилась с Софи, но знала, что Сена права. А недовольное выражение лица Софи говорило, что сестра это тоже понимает. Она быстро обняла Клэр и подтолкнула её к Сене. После чего Софи и Нэт смешались с толпой, направляясь к северному крылу, а Клэр и Сена пошли вперёд. Им предстояло пробраться через руины побольше, чтобы добраться до старых кухонь. Когда Клэр увидела Замок на вершине холма в первый раз, она была слишком потрясена, чтобы разглядеть детали. Она поняла только то, что это, должно быть, другой мир и он далеко от Виндемирского поместья. Стены дворца по-прежнему стояли на своём месте, создавая коридоры, но от крыши почти ничего не осталось. У Клэр было такое ощущение, будто она оказалась внутри грудной клетки огромного ископаемого. Поворот, ещё один и вдруг… Сена неожиданно остановилась, и Клэр чуть в неё не впечаталась. – В чём дело? – спросила она с тревогой. – Там Эстелл? Сена сделала шаг в сторону, открыв её взгляду стену из людей. Они стояли плечом к плечу, заполняя комнату, которая, как догадывалась Клэр, представляла собой древний тронный зал. В помещении теснилась по меньшей мере тысяча людей. Их любопытство было так велико, что они нисколько не переживали о том, что стоят бок о бок с людьми из других гильдий. Земледельцы стояли вместе. Их зелёные туники и мантии сочетались с цветом мха, которым поросли камни. Они балансировали на цыпочках, пытаясь разглядеть, что происходит впереди. Единственными, кто держался в стороне, были кователи. Они стояли серебристыми рядами, ещё не решив, что знаменует сегодняшний вечер, – праздник или начало войны. – Нам нужно перейти, – сказала Сена. – Старые кухни на той стороне, но мы не сможем… – Пррип! – пискнул Грифин, спрятанный в капюшоне Сены. Сена остановилась. – О, – сказала она. Казалось, ей было стыдно за то, что она не послушала Грифина раньше. – Верно. Тогда вперёд, Грифин. – Над их головами закружился быстрый вихрь, в тёмном небе блеснул металл, после чего Клэр окончательно потеряла химеру из виду. – Грифин разведает для нас обстановку, – прошептала Сена. – А пока идём. Может, если не станем соваться в самую гущу, нам удастся подобраться поближе. Клэр кивнула: – Иди впереди. Следя за тем, чтобы не отдавить никому пальцы, они пытались пробраться сквозь земледельцев, прядильщиков и кователей. Клэр так и не увидела никого из самоцветчиков. Даже когда они завернули за высокие колонны, некогда державшие крышу, и молодые деревца, чьи корни пробивались сквозь клочки сохранившейся плитки. – Смотрите вверх, когда прыгаете! – услышала Клэр знакомый голос, когда огибала очередного земледельца, и тут же увидела танцевальную труппу прядильщиков. – Запомните: глаза на небо – взлетаете. Глаза в пол – остаётесь внизу. Лирика, ты меня слушаешь? – Простите, сэр, я просто пытаюсь уловить настроение! – ответила Лирика, отрывая глаза от листа бумаги, на котором она что-то царапала пером. – Как вы думаете, толпа скорее гудит от восторга или жужжит? – Я знаю одно, – ответил постановщик предостерегающе, – если через две секунды тетрадь всё ещё будет в твоих руках, ты будешь подбирать слова, описывающие танец лент, за кулисами, вместо того, чтобы выступать на сцене. Лирика поспешила запихнуть тетрадь в сумку, но сперва торопливо тряхнула страницами, чтобы просушить чернила. Когда она это делала, её ярко-голубые глаза опустились на Клэр. Она нахмурилась и открыла рот, но Клэр потянула Сену за тунику, разворачивая их прежде, чем Лирика сможет окликнуть её и тем самым их выдать. Юркнув за колонну, девочки остановились, чтобы перевести дух. За всё это время они прошли не больше четырёх метров, и теперь до противоположной стороны им оставалось столько же, сколько и в самом начале. – Это нереально, – сказала Клэр. – Мы ни за что не успеем найти единорога. – Но в ту же секунду рука Сены едва заметно опустилась вниз, перед глазами Клэр блеснула медь, которая мигом проскользнула в капюшон, служивший для неё укрытием. Грифин вернулся. Химера разразилась трелями, водопадом стремительных и бурных комментариев. Сена морщила лоб, силясь её понять. – Помедленнее, – тихо буркнула она и получила в ответ скрипучее «мяу». Но трель всё же замедлилась, а сердце Клэр забилось быстрее, когда лицо Сены расплылось в безудержной радости. – Грифин говорит, что в саду новый лабиринт из живой изгороди. Его охраняет куча Роялистов! – торжествующе объявила Сена. – Скорее всего, единорог в центре лабиринта! – Хорошая химера, – прошептала Клэр, и в ответ ей послышалось бряцанье металла: зверь, по всей видимости, принялся гордо чистить свои медные перья. Солнце к этому моменту окончательно село за горизонт, но голоса вокруг них стали ещё громче. До начала дождя из звёзд оставалась всего пара часов. Хорошо, что они хоть что-то выяснили. Клэр сделала глубокий вдох. – Идём, – сказала она Сене. – Нужно найти Софи и Нэта… Она осеклась, заметив, что её слова прозвучали в абсолютной тишине, в которую внезапно погрузились руины. Клэр обернулась в сторону сцены и увидела Роялистов. Они шли друг за другом по помосту, одетые в плащи с капюшонами. Их вёл за собой высокий, долговязый, черноволосый мужчина, крепко сжимавший в руке обсидиановое копьё, – командир Джаспер из Горнопристанища. Клэр часто задышала. Когда она видела этого человека в последний раз, он носил форму противопризрачного караула Горнопристанища, но сейчас на нём была роялистская синяя мантия. Вокруг рукавов его одеяния было вышито четыре белых кольца. Значит, теперь он не командир Джаспер, а магистр Джаспер. Она узнала и некоторых других Роялистов: грузного мужчину с палицей, которого она видела на Равнинах печали; женщину с венком из плетёных листьев; а также сгорбленную фигуру старика с кустистыми бровями, почти сросшимися на переносице, – дедушку Нэта, Фрэнсиса Зелёного. Все Роялисты несли на помост предметы, которые, казалось, светились изнутри: единорожьи артефакты. Клэр мельком увидела нож, вырезанный из кости единорога, посох, блестевший так, как может блестеть только зуб единорога, и туго натянутый барабан из шкуры этого чудесного создания. И это не всё… о, неужели это не всё? Но Клэр больше не могла это выносить. Она смотрела в одну точку, пока Роялисты один за другим складывали артефакты до тех пор, пока на их месте не образовалась большая сверкающая куча. Клэр только подумала, что этот ужасный парад не закончится никогда, как на помост наконец ступила последняя из Роялистов. Как и у других, капюшон её плаща был опущен, и Клэр отчётливо видела древние и тонкие черты лица Миры Бахромы. Она заняла своё место в середине сцены. Под мантией на ней было синее платье, подол которого колыхался несмотря на то, что в зале не было сквозняка. Бахрома и кисточки на нём вздымались по собственному желанию. Софи. Ей нужно найти Софи! Но Клэр не двигалась, не дышала. Голос Миры Бахромы прокатился над ожидающей толпой. – Да здравствует последняя королева, – Бахрома не кричала, но её голос был чётким и сильным. Клэр подозревала, что его усиливало действие какого-то чуда. – Да здравствует Владычица луны, Хранительница гильдий, Повелительница камня, Кара призраков и… – Бахрома жестом указала куда-то за толпу, на садовую ограду. – Всадница единорогов. Бахрома замолчала, и на мгновение вся толпа выглядела такой же сбитой с толку, какой себя ощущала Клэр. А затем издалека до Клэр донёсся негромкий стук копыт. – Сад! – крикнул кто-то. Словно единый организм, гильдии Ардена обернулись, чтобы посмотреть на заброшенный сад. Через него навстречу к ним ехала верхом женщина. Всадница была одета в полуночно-синие шелка. Её юбки были бушующим океаном поверх шкуры её скакуна, белой, как морская пена. На мгновение Клэр удивилась, почему она видит цвета так отчётливо, ведь солнце уже село, но затем она поняла: мчащаяся к ним навстречу наездница везёт свой собственный свет. Прозрачное свечение алмаза исходило от рога, выраставшего спиралью между ушей скакуна. Между ушей единорога. Королева Эстелл д’Астора прибыла на свою коронацию. Глава 20 Поначалу Клэр подумала, что рокот, который она слышит, – это всего лишь кровь, пульсирующая у неё в ушах. Но она делала глубокие вдохи, а звук всё не уходил. Вместо этого он стал ещё острее, и она, наконец, поняла, что это: приветственные крики народа. Весь мир празднует. Плачет. Смеётся. Ликует. Весь мир, кроме неё и Сены. Ногти Сены впились в руку Клэр, и Клэр обрадовалась боли, вырвавшей её из оцепенения. Что происходит? Софи сказала, единорога поймали, но Клэр не видела на чудесном создании никаких цепей. И когда королева проехала между рядами и спешилась впереди, единорог не сдвинулся с места, он был тих и спокоен, словно дрессированный пёс. Между тем как эйфория, охватившая толпу, становилась всё сильнее и сильнее. Звездопадные ленты лежали, забытые, на земле – прядильщики кинулись обнимать друг друга. Земледелец-отец вытер уголок глаза, перед тем как посадить дочурку себе на плечо, чтобы она могла видеть происходящее. Даже кователи, казавшиеся скорее поражёнными, чем довольными, не трогали оружие, безобидно висевшее у них на ремнях. На их лицах было написано, как они изголодались по надежде. И от всех и отовсюду Клэр слышала одно и то же слово, повторявшееся снова, и снова, и снова, – «единорог». Единорог. Единорог! Клэр посмотрела на Сену. Янтарные глаза ковательницы так округлились, что она больше походила на сову, чем на девочку. Она шевелила губами, но Клэр не могла разобрать, что она говорит, пока Сена не наклонилась к ней и не выдавила: – Как? Клэр не знала. Она не знала, как последний единорог оказался у королевы. Или почему он позволял убийце его сородичей сидеть у него на спине. Разве что… Разве что Клэр всё неправильно поняла. «Брось, – проворчал голос Софи в её голове. – Ты знаешь, что слышала в Окаменелом лесу. Эстелл сама тебе говорила, что от единорога может быть польза, только если он мёртв. Верь себе!» Эстелл стояла перед ликующей толпой, позволяя их радости захлёстывать её с головой. Её платье, украшенное такими тёмно-синими сапфирами, что они казались почти чёрными, мерцало в свете факелов. Её тёмные кудри были убраны под серебристую сеточку, но голову не венчала корона. Она ждала коронации. Королева жестом пригласила Джаспера подняться, и он зашагал по помосту. В одной руке он держал копьё, а в другой – трость с ручкой – бараньей головой. Прежде эта трость принадлежала Корналину, магистру Горнопристанища. Он почтительно вручил её Эстелл и, когда та её приняла, низко поклонился – сначала ей, а затем смирному единорогу. Мысли проносились в голове Клэр одна за другой. Она силилась найти причину, хотя бы одну причину, зачем единорогу становиться союзником Эстелл. И наконец она вспомнила о гипнозе и шепнула Сене, что так Эстелл одурачила всё Горнопристанище. Сена поморщилась. Единороги – чистейшая форма чуда. Если могущество Эстелл настолько велико, что она может подчинить своей воле даже единорога, тогда какие шансы против неё у Клэр, её друзей и Надии? Единственным, что хотя бы немного утешало Клэр, были слова, которые ей сказала паутчица… Клэр часто задышала. Паутчица сказала лишь, что королева может победить королеву… она не говорила, что она непременно её победит. – Нужно остановить действие гипноза Эстелл, – резко сказала Сена, не подозревая об урагане мыслей в голове Клэр. – Как она это делает? – При помощи магических опалов, – ответила Клэр. – Наверное, на ней сейчас они. – Тогда нужно подобраться ближе. – Не дожидаясь согласия Клэр, Сена ринулась в толпу, расчищая себе путь острыми локтями.