– Да! – воскликнула она, шевеля пальцами. Они выглядели абсолютно нормально, разве что кожа была чуть розовата. Встряхнув ладонью ещё несколько раз, Сена сжала рукоять Огненной крови и взмахнула ей несколько раз. Очевидно, тренировки не прошли даром. Меч легко рассекал воздух, расплываясь серебристым пятном. Это напомнило Клэр о Лирике и танцорах-прядильщиках и о том, с какой лёгкостью они закручивали свои звездопадные ленты. Серп тем временем поднял золотую перчатку и сосредоточенно взвесил её на ладони, уже прикидывая её стоимость. Он положил её на одну из пустых полок и присоединился к детям. – Неплохая работа, – сказал Нэт, двигаясь, чтобы грузный кователь смог уместиться. – Хотя, признаюсь, было удобно проверять в отражении на золоте, не торчит ли из носа козявка. – О, прости, – протянула Сена, убирая наконец Огненную кровь в ножны и присоединяясь к остальным. – Я могу срезать твой нос, если хочешь. Избавить тебя от этого неудобства. Софи и Терний засмеялись, но Клэр только улыбнулась. Кое-что по-прежнему её беспокоило. Кое-что по-прежнему не укладывалось у неё в голове. – Господин Серп, одно из правил Плетёного Корня – никто не может уйти из Плетёного Корня. Так почему вы здесь? – А я и не говорил, что состоял в Плетёном Корне. Такого не было, – ответил Серп, беря с покрывала последние два печенья. – Но я знаком с Надией ещё с тех пор, когда она не знала о существовании Плетёного Корня. В те времена она звалась Дианой. Клэр кивнула. Ей по-прежнему было не вполне уютно рядом с Серпом. Но она почувствовала себя лучше, узнав, что Надиа доверяет Серпу настолько, что рассказала ему о своём самом драгоценном сокровище – о Плетёном Корне. Клэр посмотрела на Софи. Она казалась расслабленной. Было очевидно, что Софи ему тоже доверяет. – Господин Серп, – сказала Клэр, – вы можете отправить сообщение Надии? – Он кивнул, и она сделала глубокий вдох: – Отлично. Вот что мы знаем. Начав со слов паутчицы, она рассказала им о своём путешествии в Остриё Иглы всё. О том, как она обнаружила, что зубец – узел любви – фальшивка. И о том, что им нужно собрать четыре зубца могущественной короны Ардена, чтобы сделать Надию королевой. Потому что только королева может победить королеву. И только тогда они смогут остановить Эстелл. Эстелл, которая хочет заполучить сердце единорога. К тому времени, когда Клэр добралась до конца (не без нескольких удачных добавлений от Терния и нескольких миллионов вопросов от Нэта), Серп уже поднялся с покрывала и принялся мерить комнату шагами. Вот только его ноги были такими длинным, что всего за пять шагов он очутился у противоположной стены. – Как ты поняла, что зубец ненастоящий? – пробурчал Серп, не сердито, а сосредоточенно. Клэр достала карандаш из-за уха, и его брови изумлённо поднялись. Она услышала, как Софи рядом с ней негромко выдохнула: – Ого. – Дай-ка мне, – сказал Серп, протягивая руку. – Похоже на карандаш Шарлотты Полынь! Это одно из самых ценных сокровищ во всём Ардене! Ба, готов поспорить, за него можно выручить… – Так и есть, – согласилась Клэр. – Он бесценен. – Но вместо того, чтобы передать ему карандаш, она убрала его обратно за ухо. Серп нахмурился, и Клэр попыталась угадать, как он поступит. Как вдруг из-за потайной двери неожиданно донёсся звук: звонили колокола. Сена вскочила на ноги, её глаза метнулись к Серпу: – Что они говорят? Серп уже шёл к двери: – Звук приглушённый, – ответил он угрюмо. – Мне придётся выйти, чтобы разобрать сообщение как следует. Ты, – сказал он, показывая на Терния, – иди со мной, покараулишь. – Через секунду кователя и прядильщика в комнате и след простыл. – Что происходит? – спросила Софи, кладя тканую салфетку, которую до этого складывала в цветок. – В военное время, – объяснила Сена, – когда правителям Огнеграда нужно распространить сообщение быстро, они передают его с помощью колоколов. – Она покачала головой, морща лоб. – Обычно в это время года колокола играют «Единорогов в звездопад». – Софи вскинула бровь, и Сена добавила: – Это традиционная песня кователей в Звездопад. В праздничную ночь ученики-первоклассники звонят в колокола во время дождя. Считается, что так они подсказывают звёздам, где наши крыши, чтобы они пролетали их стороной. – Но что-то говорит мне, мы только что слышали не «Единорогов в звездопад», – произнесла Софи, и, когда Сена покачала головой снова, Клэр почувствовала тёплое дыхание сестры на своём плече. Софи обеспокоенно вздохнула; она переживала за единорога. Клэр обвела комнату глазами и понизила голос. – Софи, – сказала она, – каково это – видеть с единорогом один сон на двоих? Софи качнула головой, и на мгновение Клэр показалось, что сестра тряхнула гривой. – Сложно объяснить. Это, конечно, впечатляет, но не только. Вот если бы существовало слово для чего-то необыкновенного и совершенного, сильного и ласкового. Наверное, с него можно было бы начать. Софи посмотрела на Клэр, и на секунду Клэр показалось, что сестра вот-вот расплачется от того, насколько это чудесно. Но затем она поняла, что её глаза блестят не от слёз. Нет, в глазах Софи, которые всегда были тёплого коричневого оттенка кленового сиропа, теперь виднелись тоненькие ободки серебристого лунного света вокруг зрачков. Они были едва заметны, но всё же они были там. Холод дал ростки внизу живота Клэр. Что это значит? Сколько у них осталось времени? И что, если?.. Но прежде чем Клэр смогла закончить мысль, она услышала громкий топот: Серп и Терний вбежали обратно в комнату. – В чём дело? – спросила Софи, вскакивая на ноги и переворачивая свою оловянную кружку. Несколько капель фиолетового чая запачкали покрывало. Грифин над их головами издал испуганный крик-скрип и, спорхнув с полки, тяжело приземлился на плечо Сены. – Гильдия кователей согласилась на временное перемирие, – произнёс Серп, не обращая внимания на небольшую суматоху, поднятую химерой. – Война временно остановлена, войска пока не станут атаковать Горнопристанище, и они могут согласиться отдать зубец-молот Эстелл. Окончательное решение отложили до Звездопада! Хуже того, я только что видел, как полк, возглавляемый магистром Болтом и генералом Обжигой, проскакал за ворота. Боюсь, зубец-молот уже на пути к ней. Холод в животе Клэр разросся до такой степени, что почти поглотил её целиком. Эстелл это сделала. К Звездопаду у неё будут все четыре зубца. У неё будет целая корона Ардена, и она обретёт такое могущество, что украсть у неё корону, чтобы короновать Надию, будет просто невозможно. Эстелл победит. А Софи… – Как так? – вскричала Клэр, позабыв, что нужно говорить тише. – Почему кователи изменили решение? – Видимо, у Эстелл появилось доказательство, – ответил Терний. Его скулы словно припорошило пеплом. – Наверное, единорог у неё. – Ты об этом знал? – спросила Софи, поворачиваясь к Тернию и обращаясь к нему впервые за вечер. Он покачал головой, растрепав светлые волосы. – Нет, – воскликнул он хрипло. – Клянусь, я и понятия не имел! Это лишь предположение! – Я ему верю, Софи, – сказала Клэр. Она вспомнила, как неважно он выглядел, рассказывая ей, что королева собирается вырезать у единорога сердце. Теперь она почувствовала себя так же. После того как королева использует единорога, чтобы убедить кователей отдать ей свой зубец, живым он ей больше будет ни к чему… – Но это какая-то бессмыслица, – возмутилась Софи, так яростно качая головой, что забранные в хвост волосы хлестнули её по лицу. – В моём сн… то есть по моей информации, он не у королевы. В его посланиях образы четырёх гильдий: замки, тростники и драгоценности. Его точно поймала одна из четырёх гильдий! Но тут Нэт, который до этого вёл себя непривычно тихо, вдруг заговорил: – Возможно, он не говорил, что его поймала одна из гильдий, – тихо произнёс он. – Возможно, твой, эм, информатор пытался тебе сказать, что единорог там, где все четыре гильдии собираются вместе. Ведь среди Роялистов есть люди из всех четырёх гильдий, верно? – Он бросил взгляд на Терния, ожидая подтверждения, и Терний кивнул. – И все они соберутся в Замке на вершине холма. – Возможно… – согласилась Софи, но в её голосе по-прежнему слышалось сомнение. – Нам остаётся только одно, не так ли? – сказала Сена. – Мы должны спасти единорога. Мы должны освободить его, и тогда Эстелл не сможет убедить кователей присоединиться к ней. Мы спасём единорога, и тогда он поможет нам убедить кователей отдать их зубец Надии. И тогда… – Она пожала плечами. – Тогда мы попробуем раздобыть остальные три. – Но как нам успеть туда добраться? – спросил Нэт. – Звездопад уже завтра, как нам проделать путь до замка, чтобы нас самих при этом не поймали? Клэр вспомнила про красный семимильный сапог без пары. Он был где-то там, во рту химеры. Но даже если бы им удалось вернуть его, оставшись никем не замеченными, их было слишком много, чтобы проделать такой длинный путь на одном сапоге. Все молчали. Как вдруг… – Я, – с несчастным видом произнёс Терний. – Я проведу вас туда. Глава 18 Первые несколько часов пути в роли пленных его королевского высочества Терния Посевного прошли на удивление весело. Хотя деревянной тележке и костлявой кобыле, которую для них раздобыл Серп, было далеко до машины мамы и папы, это путешествие не так уж сильно отличалось от особых воскресных поездок семьи Мартинсон на озеро. После того как Терний озвучил своё предложение, они провели остаток дня и большую часть ночи, готовясь к предстоящей дороге. Когда рассвет наконец забрезжил, Серп помог им покинуть Огнеград, не вызывая лишних вопросов. Как только они очутились на дороге, ведущей к Замку на вершине холма, он передал поводья Тернию и слез с тележки. Кователь не отправится вместе с ними в путь, чтобы спасти единорога и собрать зубцы. Вместо этого он пойдёт за почтовыми нитями к тому месту, где Надиа и Плетёный Корень разбили свой лагерь, и передаст ей слова паутчицы: «Только королева может победить королеву». И всё же Серп не оставил их без напутствия. – Если вы столкнётесь с кем-нибудь из Роялистов, скажи, что выполняешь секретное поручение Эстелл, – наставлял Серп Терния, который должен был ехать впереди, пока остальные прячутся в телеге. – Но если вас остановит кователь, просто сверкни этой монетой из золота дураков. – Он объяснил, что пока монета лежит в кармане Терния, она будет гладкой, словно озеро в безветренную погоду, но как только он покажет её кователю, на ней тут же вытравится эмблема того магистра, которого смотрящий уважает больше всего. И тогда кователь поверит, что этот самый магистр дал Тернию разрешение на проезд. – Благодаря золоту дураков мои дела идут гладко, – добавил Серп, вкладывая монету в ладонь Терния. На что Сена пробормотала: – А сокровища текут в твою мастерскую рекой. К счастью, Серп, по всей видимости, не услышал её язвительное замечание, и Клэр быстро проглотила улыбку. Как же она скучала по Нэту и Сене, её первым друзьям в Ардене! Да и маленькая медная химера быстро заняла большое место в её сердце. – Как вы это сделали? – спросила Клэр, как только грязь и гравий захрустели под колёсами телеги. Она выставила палец и аккуратно погладила медные пёрышки. Грифин издал что-то среднее между чириканьем и мурлыканьем, и Клэр улыбнулась от уха до уха. – Это всё Сена, – ответил Нэт, протягивая руку, чтобы почесать макушку питомца. – У неё настоящий талант к оживлению химер. – Думаю, у меня неплохо получается, – заметила Сена с несвойственной ей скромностью. – Неплохо? – удивился Нэт, качая головой. – Это ещё слабо сказано! – Он повернулся и посмотрел на Клэр серьёзными карими глазами. – Кователи из Плетёного Корня сказали, что такое чутьё на работу с металлом они видят впервые. – Это всё журналы моих родителей, – объяснила Сена, хотя и выглядела при этом польщённой и слегка удивлённой похвалой Нэта. – Не подумай, что это дневники с сокровенными мыслями или чем-то таким. Просто заметки, которые они делали при исследованиях, некоторые догадки. – Она пожала плечами. – Иногда в них можно найти совет, как ускорить процесс, или объяснение вещей, которые, ну, не знаю, звенят. Хотя, – добавила она, помрачнев, – кого волнует, открою ли я четвёртое свойство металла, если я не могу найти родителей? – Не волнуйся, – быстро произнёс Нэт, и у Клэр возникло чувство, что они говорят об этом уже в тысячный раз. – Когда мы найдём единорога, он поможет нам выяснить, что стало с твоими родителями. – Хм, – ответила на это Сена, но потянулась к своему бездонному рюкзаку (точно такому же, как у Клэр, только из чёрной кожи, вместо голубой ткани) и вытащила из него потрёпанную книгу. На переплёте из фольги цвета розового золота было вытеснено: «Том MCMLXXXIX». Это был один из множества журналов Булатных. – Вот, – сказала она, бросая его Клэр. – Взгляни, если хочешь. Я взяла все их журналы с собой.