— Самородов. Антон Самородов. Дирижер уже не первый раз называл себя этим именем. В свое время Самородов приобрел несколько поддельных удостоверений: работника искусств, звукорежиссера, кинооператора «Мосфильма» — и спрятал их во дворе съемного дома. Документы пригодились Шаманову после побега. — Антон, ты помнишь, что вчера случилось? Голос Дирижеру показался знакомым. Он выгадывал время, чтобы собраться с мыслями. — А вы кто? — Полковник Трифонов. Сергей Васильевич. Ну конечно, перед ним тот самый полковник КГБ, который сначала использовал Сану под оперативным псевдонимом Вокалистка, а потом хотел сжечь ее в деревенском доме. — Зачем в больнице полковник? — выразил удивление Дирижер. — Разбираюсь в произошедшем. Расскажи, Антон, о вчерашнем вечере. — Футбол. Лужники, — промямлил Санат. Он вспомнил, как мстил убийце: свой крик, панику болельщиков, падение, давку. Оставался вопрос: что известно полковнику? — А еще, что ты помнишь? — «Спартак» выиграл. Я завопил, как все, — признался Дирижер. — Ты тоже выиграл. Счастливчик. — Не понимаю. — Санат закашлял, втянул воду из трубочки и пожаловался: — В груди жжет и голова чугунная. — Простудился на похоронах, — без тени улыбки пошутил Трифонов. — А это? — Санат коснулся припухшего синяка на лице. — Ерунда. Тут люди с ужасными переломами, а там… — Полковник нахмурил брови и тяжело вздохнул: — Ты поскользнулся при выходе со стадиона. Вспоминаешь? — Да, точно! На ступеньках было скользко. — Вспомни, Антон. Может кто-то специально толкнул кого-то в спину. Или закричал что-нибудь пугающее, бросил что-то в толпу, посеял панику. Отчего люди на лестнице побежали, как полоумные? — Я упал. Очнулся здесь. — Перед падением, тебе было страшно? Ты почувствовал что-нибудь неприятное в груди? Такое, знаешь, отчего хочется бежать. — Мне и сейчас в груди больно. Вздохнуть глубоко не могу. — Еще бы! — вмешалась в разговор уставшая медсестра: — У вас, больной, острая пневмония, высокая температура, но ребра и кости целы. Мы переводим вас в терапевтическое отделение. А сейчас я сделаю укол. Повернитесь на бок и спустите трусы. Дирижер повиновался, повернулся лицом к полковнику и зашептал: — Я помню много людей. Они идут, падают, на них валятся другие, те, кто внизу пытаются кричать, но не могут. Это кошмар! — Ты это видел, но уцелел. Где ты находился в этот момент? — Уже спустился и обернулся, — стыдливо соврал Санат. Медсестра сделала укол и на пару с санитаркой повезла кровать с больным в другое отделение. — Мы еще поговорим, — заверил Трифонов. Санат провел в больнице более двух недель. Прежний слух вернулся к нему. Он слышал разговоры врачей, расспросы следователей, их перешептывания между собой и плач родственников, принимавших опознанные тела из морга. Поначалу он пытался вести счет жертв, но на восьмом десятке сбился. К тому же упоминались и другие больницы, куда увезли пострадавших в давке болельщиков. Еще раз поговорить с Трифоновым ему не довелось. Санат слышал, как полковника отстранили от расследования. — Полковник, несчастный случай на стадионе не относится к компетенции отдела паранормальных явлений, — отчитывал Трифонова суровый начальник. — Но я уже нащупал ниточку, товарищ генерал. Трое пострадавших описали панический страх, который мы фиксировали ранее при инфразвуковом воздействии. — Трое, — усмехнулся генерал. — Три бредовых показания после сотрясения мозга. Вы же знаете, сколько всего погибших и пострадавших на стадионе. Трое — это капля в море. — Я продолжу опросы и выясню причину. Просматривается аналогия с другими подозрительными случаями. — Отставить! Я буду ходатайствовать о вашем немедленном уходе на пенсию. Расследованием займутся другие. После разговора с генералом Трифонов еще пытался расспрашивать потерпевших, но это был последний день его службы. С тех пор полковник в больнице не появлялся. Новый следователь, майор Мелентьев, уже не расспрашивал Дирижера, а внушал: — Вы стали свидетелем несчастного случая. Люди поскользнулись, упали, завалили других. Несколько человек пострадали. У кого-то переломы, у кого-то, как у вас, ушибы и простуда. — Я помню, упали многие. — Упали, но не пострадали. Вы же отключились и не помните подробностей. Реально пострадавших около двадцати человек. Их вылечат. — Там были те, кто не дышал. — Только двое, — нехотя согласился следователь. — Всё остальное слухи, которые запускают вражеские голоса. Вам понятно? — Да. — Тогда распишитесь вот здесь. Вы обязуетесь хранить тайну следствия. Имеете право рассказывать только о личной болезни. Нарушений мы не потерпим. Понятно? Дирижер коротко кивнул и поставил подпись Самородова. На следующий день его выписали из больницы. За время лечения Санат переосмыслил свои действия. Раньше он был убежден в своей правоте. Помощь сестре-двойняшке — это его долг. Спасти ее от неприятностей — его обязанность. Отомстить за жестокое убийство — ну разве мог он поступить иначе. Но сейчас он испытывал угрызения совести и корил себя, что не смог остановиться. Тяжесть последствий увеличивалась при каждой его акции. При краже денег у шулеров постояльцы гостиницы отделались ушибами и переломами. Во время драки в ресторане погиб только Медведь, причастный к убийству. Затем на море он отомстил Камазу и Лане, но вместе с ними утонули еще трое туристов. В автоаварии погибли уже шестеро помимо виновника Ираклия, и многие тяжело пострадали. На стадионе он потерял контроль над последствиями своих действий и счет погибшим. Хватит жертв, он зарекся от подобных акций! И надеялся, что после воспаления легких физически не способен на такое. Выйдя из больницы, Шаманов зашел на почту и позвонил по междугородней связи в Сочи в дом Беридзе. Трубку взяла Лия, услышала его голос и защебетала: — Санат, ты где? Почему не звонил? Я с ума схожу! — Прости, не мог. Воспаление легких подхватил в Москве. Две недели валялся в больнице, но уже выздоровел. Скоро приеду. — Я страдала без тебя. — Я тоже. Мир не такой, как нам хочется. — Совсем не такой, — согласилась Лия и вздохнула: — У нас беда, Георгий погиб. Пошел на футбол в Москве, поскользнулся и неудачно упал. Еще папиного друга, директора гостиницы «Жемчуг», зарезали. — Кто? — Разве найдут. Папа говорит, за карточные долги. Капитан угроз на ветер не бросает, догадался Санат. Он старался откинуть прошлое и говорить только о будущем. — Лия, я тоже беспокоился о тебе. Как ты себя чувствуешь? — Животик растет, встала на учет в женскую консультацию. Теперь все знают о моем позоре и обходят стороной. — Это не позор, а счастье! — возразил Санат и пообещал: — Я скоро приеду. За тобой. Глава 59 Перед увольнением со службы полковнику КГБ Трифонову выделили семейную путевку в ведомственный санаторий в Сочи. Просторный номер с видом на море, диетическое питание, лечебные процедуры и неспешные прогулки по набережной радовали только супругу. Сергей Васильевич считал такой отдых почетной ссылкой. Его мысли были заняты трагедией в Лужниках. Что спровоцировало грандиозную давку на стадионе? Даже если кто-то случайно поскользнулся, почему остальные не остановились и не помогли ему встать. Паника разом охватила толпу и заставила нестись вперед. Люди обезумели, сбивали других и шли по телам и головам в эпицентр давки вопреки чувству самосохранения. Трифонов успел собрать показания, что непосредственно перед трагедией некоторые болельщики слышали странный глухой вой. И чувство радости от победы любимой команды вдруг сменилось страхом и быстро переросло в ужас. Он собирался опросить каждого из потерпевших, составлял списки, организовывал совместные беседы, чтобы коллективные воспоминания восстановили точную картину произошедшего. Длинный список из сотни фамилий не понравился начальству. Документы изъяли, полковника Трифонова отстранили от расследования и быстро спровадили на заслуженный отдых. Возраст позволял.