В санатории Сергей Васильевич начал вести дневник. Он по памяти восстановил рассказы очевидцев, систематизировал их. Сейчас, по прошествии времени, он убедился, что внутренние переживания разных людей совпадали. Все ощущали неприятные колебания внутри организма, нарастающий страх и уже не могли противостоять общей панике. Сергей Васильевич зачастил в библиотеку. Он просматривал газеты в надежде отыскать новые детали трагедии в Лужниках. Но кроме крохотной заметки в «Вечерней Москве» ничего не нашел. В ней говорилось, что 20 октября 1982 года после футбольного матча на Большой спортивной арене Центрального стадиона имени В.И. Ленина при выходе зрителей в результате нарушения порядка движения людей произошел несчастный случай. Имеются пострадавшие. Проводится расследование обстоятельств произошедшего. И всё! Незначительное происшествие. Про десятки или даже сотни погибших ни слова. В местной сочинской газете Трифонов обратил внимание на некролог. Семья Давиташвили и Беридзе скорбела о безвременном уходе любимого сына и племянника Георгия Давиташвили, погибшего в результате несчастного случая 20 октября в Москве. Даты совпадали, и Трифонов решил прояснить обстоятельства. Он узнал место работы Отара Гурамовича Беридзе и приехал на СТО «Южная». Удостоверение полковника КГБ помогло завязать разговор. — Да, Григорий погиб после футбольного матча, — подтвердил Беридзе. — Нам вернули мальчика с переломанной грудной клеткой. Как такое могло случиться? — Мы разбираемся. Скажите, с кем Георгий был на футболе? — В Москве он был один. А до этого всегда везде с братом. Но Ираклий тоже погиб. У нас в семье двойная трагедия за последний месяц. — Примите соболезнования. И простите за вопрос: при каких обстоятельствах погиб Ираклий? — Ужасная авария здесь в Сочи. Несколько человек запаниковали, выбежали на дорогу и… — Беридзе покачал головой, словно не хотел верить в смерть племянника. «Запаниковали», — отметил про себя Трифонов. — Следствие было? — спросил он. — Какая разница. Племянника не вернешь. Трифонов нашел в местных газетах несколько заметок про ужасную трагедию во время ночных гонок. Семь человек погибло, многие пострадали. Журналисты требовали прекратить незаконные гонки и впредь наказывать не только участников, но и зрителей. Доводы были простыми: молодежь напилась, поэтому выбежала на дорогу перед мчащимися автомобилями. Никто не задумывался, почему парни и девушки это сделали одновременно? Трифонов знал, что пьяная толпа неоднородна. На каждого неадекватного человека найдется тот, кто его одернет. Но, как и на стадионе, во время гонки толпа ринулась навстречу своей смерти. Только панический ужас способен заслонить разум. В одной из заметок упоминалась трагедия на прогулочном кораблике. Пятеро утонувших. Люди в панике бросались в море, хотя судно оставалось на плаву. Опять необъяснимая паника. За ответами Трифонов обратился в городскую прокуратуру. Его направили к следователю Хижняку. Тот предложил сесть за свободный стол, выложил две папки перед московским гостем и констатировал: — Оба дела закрыты. Несчастные случаи. — Никто не виноват? — Ну почему же. В автоаварии виноваты погибшие гонщики. Их, как понимаете, не привлечешь. А в случае с кораблем «Турист» мы вынесли административные наказания. Руководители пароходства не обеспечили полное и своевременное медицинское обследование членов экипажей. Трифонов пролистал дела, внимательно изучил показания свидетелей. В обоих случаях необъяснимая паника толкала людей на неоправданные действия в самый опасный момент. — Как-будто ими кто-то дирижировал, — озвучил свою мысль полковник. — Дирижировал? — откликнулся Хижняк и процедил сквозь зубы: — Был у меня один Дирижер. До сих пор ищем. — Кто такой? — Санат Шаманов, черт бы его побрал. — Хижняк прихлопнул ладонью папку с уголовным делом. — Как вы сказали — Санат? Я правильно расслышал? — заинтересовался Трифонов. — Всё верно. Вообще-то он музыкант из ресторана «Черный жемчуг», но коллеги звали его Дирижером. — Дирижер Санат Шаманов. — Трифонов хорошо помнил фамилию агента Вокалистки и знал, что у нее есть брат-двойняшка. — И что же натворил этот Шаманов? — Организовал ложный пожар в гостинице «Жемчуг» и под шумок обокрал постояльцев. Не хотел делиться с подельниками и убил мужчину и женщину. — Женщину? Расскажите о ней. — Лет двадцати пяти, была беременной, накануне убийства родила девочку. Вообще-то она темная личность. Ранее сделала пластическую операцию и изменила внешность. Операция сложная, связанная с пересадкой кожи, но не зафиксирована ни в одном центре пластической хирургии. Еще одно совпадение, отметил Трифонов и спросил: — Ее дочь выжила? — Девочка не пострадала, находится в Доме ребенка. — А Санат Шаманов арестован? — Сбежал во время следственного эксперимента, — нехотя ответил следователь. — Вы могли бы показать мне его уголовное дело? — У вас разнообразные интересы, товарищ полковник, — не стал скрывать недовольства Хижняк, но папку передал, а сам покинул кабинет. Трифонов углубился в чтение, нашел фотографии убитой женщины, присмотрелся. Молодая, красивая и до боли знакомая. Судмедэксперт указал в заключении, что у погибшей имеются следы пластической операции на правой половине лица. Так и есть, женщина изменила внешность, фамилию, но Сергей Васильевич слишком хорошо знал своего бывшего агента и не мог ошибиться. Это Вокалистка! Он посмотрел паспортные данные. Сана Шаманова стала Александрой Самородовой. Совсем недавно он слышал это фамилию. Да, точно! Один из свидетелей давки на стадионе сказал, что его зовут Антон Самородов. Трифонов вернулся к фотографиям Шаманова, обвиняемого в убийстве, и задушенного в автомобиле мужчины. Вспомнил заплывшее от синяка лицо свидетеля в Московской больнице, его миндалевидные глаза. Ему стало ясно: Санат Шаманов по кличке Дирижер назвался именем погибшего Антона Самородова. Сергей Васильевич внимательно изучил уголовное дело. Санат Шаманов долго не признавал себя виновным в убийстве семьи Самородовых и называл других, причастных к данному преступлению. Григория и Ираклия Давиташвили, а также работников гостиницы «Жемчуг» Артура Кармазова и Михаила Фомина. Однако у каждого из них нашлось алиби на момент преступления. Тогда Шаманов сделал неожиданное признание и совершил побег во время следственного эксперимента. Обстоятельства побега весьма странны: следователь потерял сознание, а конвоиры разбежались из-за угрозы мнимого землетрясения. Трифонов вернулся к документам о трагедии с прогулочным кораблем. Нашел имена погибших. Артур Кармазов — тот самый, кого Шаманов обвинил в убийстве Самородовых. А также Светлана Ломакина, которая дала ключевые показания против Шаманова. Но это только начало странных совпадений. Затем в автогонках погибает Ираклий Давиташвили, а Григория Давиташвили смерть настигает в Москве. И рядом оказывается пресловутый Дирижер, экстраординарные способности которого выше, чем у сестры Вокалистки и соизмеримы с даром, которым обладал его отец Композитор. В комнату вернулся следователь Хижняк. Он был хмур и недоброжелателен. Трифонов обратился к нему с вопросом: — Я прочитал ваше объяснение после побега Шаманова. Там не хватает важных деталей. Расскажите о ваших внутренних ощущениях перед тем, как вы потеряли сознание. Что вы чувствовали? Любые странности. — Я позвонил в Москву в Комитет госбезопасности и навел справки, — сухо ответил Хижняк. — С понедельника вы на пенсии и потеряли право доступа к документам следствия. — Да, это так, — вынужден был согласиться Трифонов. — Но у меня опыт, я могу быть вам полезен. — Вы ввели меня в заблуждение, что недопустимо. — Следователь забрал папки с делами и перенес их к себе на стол. — Скажите, а Михаил Фомин, что с ним? Трое других, кого обвинял Дирижер, погибли. — Вам лучше уйти, — набычился следователь. Трифонов понял, что больше здесь ничего не добьется. — Извините, — откланялся полковник в отставке и покинул прокуратуру. Глава 60 7 ноября чета Трифоновых ужинала в ресторане «Черный жемчуг». — Праздник все-таки, день Революции, — убеждал Сергей Васильевич жену, вынужденную отказаться от диетического питания в санатории. — И мне сказали, что здесь лучшие музыканты. Ради группы «Ночной шторм», в которой ранее выступал Шаманов, Сергей Васильевич и пришел в ресторан. Молодежные песни оставили женщину равнодушной. Зато Трифонов в перерыве похвалил музыкантов и сумел побеседовать с руководителем Сергеем Ковалем. — Скажите, а Дирижера вы давно видели? Полковник сознательно назвал Шаманова Дирижером и проследил за реакцией лидера группы. Коваль воспринял имя, как должное, и признался: — Если где и встречу его, не сдам. Не верю, что Дирижер грохнул беременную. Она классно пела. Он такое ценит. — Самородова пела здесь в ресторане? — Один раз. Дирижер выступал со своей подружкой Лией Беридзе. Необычный дуэт: электроскрипка и синтезатор, а когда их дополнил классный вокал — это было нечто. Знатоки оценили. — Лия Беридзе — дочь Отара Гурамовича Беридзе? — поинтересовался Трифонов. Коваль кивнул и, понизив голос, поведал: