Омар жевал чуду, но уже не чувствовал прежнего возбуждающего аромата мяты. В животе стало тяжело. Хотелось пить. И спать. Неужели это от того, как говорил дядя Муртуз, что он много съел? Бабушка тем временем сняла чайник с огня и присела возле сумки. — Омар! Помоги бабушке достать стаканы, а то она разобьет их, и мы останемся без чая, — посмеиваясь, сказал дедушка. — Смотрите-ка, — громко удивилась бабушка, — значит, грушевая мука чай не заменяет?.. * * * На следующий день Карим попросил Омара потренировать его в фехтовании. Ребята подобрали подходящие шпаги — прутья старого орешника — и стали сражаться. Тем более, что двор дедушки Хасбулата позволял проявить и скорость, и ловкость, и настоящую маневренность. Омар, словно д’Артаньян, то вскакивал на каменную лестницу, ведущую на второй этаж, то на мощный пень, на котором обычно кололи дрова, а раз в азарте заскочил даже на бабушкин тарум, прикрытый старенькой клеенкой. — На тарум нельзя! — Карим тотчас же опустил шпагу и перестал преследовать Омара. Пожалуйста, Омар не стал спорить, спрыгнул с тарума и снова встал в позу. Он даже немного подыгрывал Кариму — отступал, уворачивался, как бы отдавая ему инициативу. Но в тот момент, когда Кариму казалось, что он может победить, Омар наносил решительный удар. Вот так. Знай наших! И вдруг Омар увидел, что во двор к ним входят обе вчерашние девочки — Синичка и та, в зеленом платье. Он загляделся на них и тотчас поплатился — сильным резким движением Карим ударил его в грудь шпагой. Победил! Омар не особенно расстроился: подумаешь, он еще сто раз успеет победить Карима. А вот зачем, интересно, девочки пожаловали в дедушкин сад? Впрочем, пришли, и хорошо. Особенно хорошо, что пришла Синичка с черными-пречерными глазами. Жаль только, если она заметила, как Карим проткнул его шпагой. Но еще не все потеряно. — Значит, так, Карим, — громко сказал Омар, — сейчас один — ноль в твою пользу. А вот теперь победит тот, кто первый нанесет три удара. Согласен? — Согласен, согласен! — Карим стрельнул глазами в девочку в зеленом. — Только почему ты так кричишь? — Защищайся! Нападай! Ну-ну! Р-раз! — Омар нанес ловкий удар в плечо Кариму. — Ладно! Один — один. Победила дружба, — остановился Карим. Ему не хотелось быть побежденным. — Чего — испугался? Мы же договорились… — Ничего я не испугался! — Тогда нападай. Ну! Карим покосился на девочек и сердито замахал прутом. В его взгляде появилось откровенное колючее недружелюбие. Омар немного растерялся от этого. Они же просто играют! Что он сделал? Он опять отвлекся, и Карим использовал это — нанес удар. В саду кто-то громко зааплодировал. Омар даже не посмотрел в ту сторону — он и так знал, что это хлопает зеленая девчонка. — Два — один! Но сражаемся до трех, — крикнул Омар. Он злился и на Карима, и на девчонку, и на самого себя. Сердито наступая, Омар нанес Кариму удар в бок. Аплодисментов из сада не последовало. Омар повернулся к девочкам. Синичка лукаво ему улыбнулась. А зеленая стояла спиной к ним и ела черную смородину. Лицо Карима перекосилось от злости, движения стали сильными и резкими. Но Омар был начеку и вовремя встречал и отражал его удары. И как только появилась возможность, сам перешел в наступление — удар, удар, еще удар… — Четыре — два! — радостно провозгласил Омар. — Не кричи! — прошипел Карим, размахивая шпагой. Он явно не был намерен прекращать бой. Но Омару сражение приносило радость. Он чувствовал себя сильным, ловким, легким. И все увереннее наносил удары. Карим уворачивался, Омар наступал. Последний удар пришелся Кариму в подбородок. — Почему в лицо бьешь? — возмутился Карим и тут же, подставив ногу, сбил Омара. — Я же не нарочно, — оправдывался Омар, отряхиваясь. Но Карим опять сбил Омара с ног: — Ах, ты не нарочно! Омар вскочил и бросился на Карима: — Это не честно! — А в лицо бить — честно? — Обеими руками Карим ухватил Омара пониже горловины свитера. Подтянув его к себе, он приглушенно выговорил: — Перед девчонками блеснуть хочешь? — Карим резко оттолкнул Омара, и тот опять оказался на земле. Девочки в это время прошли через двор и поднялись по лестнице в дом, на второй этаж. — Там никого нет, — предупредил Омар, вскочив с земли и принимая непринужденную позу. На девочек при этом он старался не смотреть. — Мы и без тебя знаем, — небрежно ответила старшая. Эта зеленая лягушка становилась просто невыносимой. Карим со злостью сломал прутья-шпаги и перекинул через забор. Омар понял: он не хочет, чтобы они лишний раз напоминали ему о поражении. Девочки вышли из дома с кувшинами. Они пошли за водой для бабушки Маржан. Синичка улыбнулась Омару, а Кариму показала язык. И все обиды Омара исчезли. Почему-то и Карим сразу успокоился. Он улыбнулся, непонятно чему, и сказал, подавая Омару руку: — Ладно, не обижайся. Подумаешь! * * * Когда Омар проснулся, комната была щедро залита солнцем. — Дедушка, я уже встал! — крикнул он, торопливо одеваясь. И тут же вспомнил, как на рассвете дедушка подходил к его кровати и что-то говорил. Омар пробормотал тогда, что он сейчас встанет. Но вместо этого только повернулся на другой бок и уснул. Дедушка Хасбулат собирался в лес, чтобы заготовить древесный уголь. Уголь был нужен для колхозной кузницы. Когда он вчера рассказал про это, Омар и Карим вызвались ему помочь. Вечером, прощаясь, Омар сказал Кариму: — Смотри не проспи! — Я-то не просплю. А вот некоторые засони… — Меня дедушка разбудит. — Не особенно надейся. — Почему? Думаешь, не станет будить? — Просто дважды говорить не будет. Как всякий уважающий себя мужчина. — Да мне и раза хватит. Я сейчас же проснусь. И еще раньше вас в лес приду. — Посмотрим, посмотрим… Теперь вышло, что Карим был прав. Нет, все-таки в городе лучше. Отец с матерью обязательно бы его подняли, если бы он попросил. Они и без его просьб норовят… Зато ему не было бы неловко перед дедушкой и Каримом. И Карим хорош! Знал ведь, что Омар проспит. Взял бы и зашел. Не очень-то это по-дружески. Омар, все еще зевая, вышел на веранду и так и застыл. На старом дубовом пне почти посередине двора сидела девочка-синичка. Она что-то увлеченно рассказывала, а стайка маленьких ребятишек в разноцветных платьях и рубашках, окружив ее кольцом, слушала. Про что это она им? Неподалеку под навесом расположились какие-то старушки. Одна из них склонилась над корытцем с тестом. Другая вязала джура́б[4]. Ее маленькая табуреточка стояла немного в стороне, и сидела она, повернувшись спиной к корытцу, видимо, опасаясь, чтоб какая-нибудь шерстинка не попала в тесто. Бабушки Маржан не было видно. Но Омар слышал ее голос и понял: она тоже под навесом. Омар попятился назад, испугавшись, что Синичка увидит его. Еще будет смеяться, что он так поздно встает. Но девочка его не заметила. Зачем же она все-таки пришла к ним во двор? И чьи это дети? Бабушка вышла из-под навеса и поднялась в дом. Омар отправился ей навстречу. Увидев внука, бабушка ласково улыбнулась. И Омар понял: она нисколько не сердится, что он проспал. Очень хотелось спросить ее про девочку-синичку. Но Омар никак не решался. Конечно, ничего особенного. Он может спросить даже не про нее, а про детей во дворе. И тогда бабушка сама про всех расскажет. Но что-то все равно мешало. Может, именно то, что сам Омар хорошо знал — он не просто так спрашивает о Синичке. А вдруг бабушка это поймет? Ему бы не хотелось… Другое дело — спросить, например, про ту долговязую грубиянку. Он бы сразу прямо и спросил. И не было бы ничего неловкого… Что это с ним такое? Надо сказать, он за собой ничего похожего не помнит. — Ешь, мой соколенок, урбе́ч[5] на меду. Полезно от всех болезней, — сказала бабушка и поставила на стол перед Омаром черный горшочек с воткнутой в него чайной ложкой. — Я ничем не болею. — Омар с удовольствием отломил кусочек от душистого хлеба, испеченного бабушкой. — Тем лучше, дорогой мой. И не будешь болеть.