— А дочь Ирины, Елена, об этом знает? — поинтересовалась я. — Ленка-то? Да ей какое дело, она матери своей стыдится, — заявил Федотов. — Даже не позвонила ни разу, гадина… — Елена отдельно от вас живет? — уточнила я. Павел кивнул. — Конечно, у нее своя жизнь, она нами не интересуется. Я ей пробовал позвонить, сказать, что с матерью совсем плохо, но она и разговаривать не стала. Мол, не волнует это меня, живите как живете, а ко мне не лезьте. Да боится она, что у нее на работе в больнице этой, ну, где она там работает, узнают про мать-наркоманку, презирать станут. Вроде только ихний начальник знает, он Ленку почему-то взял то ли медсестрой, то ли доктором… — Фельдшером, — пояснила я. — А заведующий, ну, начальник, он Ирину знает? Вы не в курсе? — Да, он ее в клинику направил, чтобы от наркотиков пролечилась, — кивнул Федотов. — Этот, начальник, то ли Терещенко, то ли Терехов… — Трубецкой, — поправила я. Павел согласно закивал: — Вот-вот, помню, что в фамилии буква «т» и буква «р» есть. Ирка про него говорила, что он знает врачей из психушки, куда ее положили. Ну, вроде он такой, со связями. Ленка-то сама поначалу мать к нему отправила, не совсем она гадина, конечно. Сперва хотела, чтобы Ирка с наркотой завязала, потом поссорились они сильно, вот Ленка и плюнула на мать. — Что-то странно, — протянула я. — Вы только что говорили, что Лена стыдилась того, что ее мать — наркоманка. А теперь выясняется, что она сама направила Ирину к Трубецкому, хотя боялась, что на работе узнают про наркоманию ее матери? — Ну да, так оно и есть, — ни капли не смутился Федотов. — Этот начальник, он же все узнать может по компьютеру, кто у кого родственник, ну и так далее. Ленка думала, что на работу ее не возьмут, а оказалось наоборот, начальник сам решил помочь Ирке с героина слезть. Вот и направил ее в больницу, причем бесплатно! — Бесплатно? — удивилась я. — Насколько я знаю, в клинике пациенты с алкоголизмом и наркоманией на платном отделении лечатся? — Да говорю ж вам, вы не слушаете! — разозлился Федотов. — Ленка работает под начальством этого Трубецкого, а тот по блату Ирку в больницу положил. Ее там от наркомании и депрессии лечили. Вроде можно так, сказать, что ложишься с депрессией, а попутно пролечивают от пьянства и наркотиков. Начальник Ленке сказал, а та мать и положила. Добрый слишком этот Трубецкой, мало того, дурынду нашу на работу принял, так еще и Ирке помогать стал… — А сейчас Трубецкой в курсе, что у Ирины туберкулез? — поинтересовалась я. Федотов кивнул. — Она ему сама позвонила. Ну, с Ленкой когда рассорилась, поняла, что через дочку больницу нормальную найти не сможет. А телефон Трубецкого у Ирки был, он сам ей оставил номер, чтобы та, если что, звонила. Вот начальник этот и порекомендовал диспансер, который у нас по месту жительства. А больше я ничего не знаю. — То есть Трубецкой знает, что у Ирины — смертельное заболевание, а Лена — нет? — с сомнением протянула я. Федотов махнул рукой. — Да знает, думаю, начальник ей, поди, сказал. Но Ленка сволочь редкостная, она про мать совсем не хочет думать. Вычеркнула ее из жизни, и все тут. Да, Ирка, конечно, наркоманка, но все-таки должна же ее дочь интересоваться матерью! А Ленка, да ну ее к чертям собачьим. Противная девка, меня вот на дух не переносит… Что, все у вас? Вроде про Ирку вам все выложил, даже про туберкулез. Только зачем вам все это? — Книжку писать собралась, — хмыкнула я. — Про нелегкую жизнь наркоманов. К Ирине вообще не пускают посетителей? — Нет, конечно, — ответил Федотов. — В этом диспансере ж все заразно, кому охота себе болячку такую подхватить. А вы что, для этой книжке к Ирке собрались? — Увидим, — уклончиво ответила я, про себя раздумывая над только что узнанной историей жизни матери Стрелковой. Становится все интереснее и интереснее — выходит, Елена вряд ли воровала наркотики для матери, раз не общается с ней. А вот Андрей Максимович не только прекрасно осведомлен о пагубном пристрастии Ирины, но и сам посоветовал ей лечебницу. Да, не нравится мне этот Трубецкой, ох как не нравится… Слишком много вокруг него странных событий происходит, мало того, он держит в тайне пропажу сильнодействующих наркотических препаратов, почему-то не увольняет пьющую санитарку, а теперь выясняется, что и мать Елены, страдающую наркоманией, участливо помещает в клинику. Кто знает, какие цели преследует этот доблестный заведующий, прикрываясь благими намерениями?.. Я решила, что узнала от Федотова все, что возможно, честно заплатила ему обещанные деньги. Тот взял их и, даже не поблагодарив, буквально выставил меня за дверь. Честно говоря, я ни капли не расстроилась этому: находиться в убогом коридоре этой квартиры, вдобавок ко всему разговаривать с человеком, который, наверное, месяц не мылся и откровенно напоминал бомжа, было крайне неприятно… Глава 6 В половине двенадцатого я припарковала свою машину неподалеку от подстанции номер пять. Сейчас я пожалела, что в первое свое дежурство приехала на работу на собственном автомобиле: наличие личного транспорта не вязалось с легендой, которую я собиралась рассказать заведующему. Ладно, буду надеяться, что Андрей Максимович не обратил внимания на то, что новая фельдшер, то есть я, приезжает на работу на машине. Тем более я врала ему, что живу поблизости. На худой конец сочиню, что машина принадлежит не мне, а моему несуществующему сожителю, и езжу я на ней по той простой причине, что сейчас на улице погода не располагает к прогулкам. Последнее было верно: погода менялась с каждой минутой, и совсем не в лучшую сторону. От сказочного утреннего снега почти ничего не осталось, зато лужи неумолимо покрывались коркой льда, обещая вечером или завтра гололедицу. Дул пронизывающий ветер, и даже от пятиминутной ходьбы до здания подстанции у меня сильно замерзли руки. Да, ноябрь — отвратительная пора, когда осень вроде как должна смениться ровными морозами, но межсезонье не хочет уступать свое место снежной зиме и «радует» город новыми приступами своего дождливого дурного настроения. Дежурила другая диспетчер, не Ольга Ивановна, а та молоденькая блондинка, которая выдала мне форму накануне первой рабочей смены. Я вежливо поздоровалась с ней, девушка улыбнулась в ответ, но в разговор вступать не стала, даже не поинтересовалась, зачем я приехала. Видимо, ей нужно было принимать новые вызовы и сейчас было не до бесед. На подстанции находились несколько врачей — одна машина стояла возле здания, но, судя по всему, отдых был кратковременным. Две женщины в форме и мужчина, наверное, водитель, выходили из кухни, собираясь отправиться на вызов. Я поздоровалась с ними, мне в ответ сдержанно кивнули и поспешили по своим делам. В кабинете под номером три заведующий что-то внимательно набирал на своем компьютере. Он даже не обратил внимания на мой робкий стук — не дождавшись приглашения войти, я открыла дверь в кабинет и без позволения вошла в помещение. — Здравствуйте! — громко поздоровалась я, и Андрей Максимович наконец-то поднял на меня голову. — Простите, что отвлекаю вас, но мне хотелось бы с вами поговорить. Мужчина не показал и виду, что я помешала ему работать — напротив, почтительно улыбнулся мне и предложил присесть. Я опустилась на стул и выжидающе посмотрела на заведующего. — Я вас внимательно слушаю, — произнес Андрей Максимович. — Вы, насколько я помню, новый фельдшер, Татьяна Александровна Иванова? — Да, вы не ошиблись, — кивнула я. — Позавчера вы меня поставили в смену к Наталье Романовне Дьяковой, а вчера были мои первые сутки на пятой подстанции. — Вы хотите поговорить по этому поводу? — поинтересовался заведующий. — Вас не устраивает врач, хотите перейти к другому? — Нет-нет, что вы! Наталья Романовна замечательный специалист, профессионал своего дела! — поспешила заверить его я. — Я не хочу переходить к другому врачу, меня полностью устраивает Наталья Романовна. — Тогда о чем вы хотите побеседовать? — полюбопытствовал Андрей Максимович. — Постарайтесь только изложить суть вопроса поскорее, у меня сегодня много работы. Итак? — Понимаете. — Я придала голосу смущенное выражение. — Я очень хочу учиться в медицинском институте на врача, чтобы не всю жизнь работать фельдшером, а быть врачом, как Наталья Романовна. Я вам об этом уже говорила. Но так как я уже окончила училище, то второе учебное заведение, а конкретно то, где я хочу учиться, платное. Максимум, что я могу сделать — это поступить на полукоммерцию, но и тогда за семестр придется платить много денег. Поэтому я хочу за этот год заработать достаточную сумму, чтобы со следующей осени уже поступить на первый курс. Я сделала паузу, а потом продолжила: — Но вы и сами знаете, что работа фельдшера оплачивается невысоко, и, хотя Наталья Романовна взяла подработку, мне все равно хотелось бы выходить в другие смены. Я могла бы работать по графику сутки — ночь — сутки, если б это было возможно. Вы можете мне посоветовать что-нибудь? Ответ заведующего я заранее предугадала, но Андрею Максимовичу об этом знать было необязательно. — Татьяна Александровна, вы, конечно, можете выходить в другие смены, к свободным врачам, то есть к тем, у кого нет фельдшера. Однако существует трудовое законодательство, согласно которому между рабочими сменами должен быть промежуток не менее восьми часов отдыха. Вы можете работать сутки — ночь, но после ночного дежурства нельзя снова выходить на сутки. У нас врачи работают сутки через сутки или берут подработки сутки — ночь, но сами понимаете, вы не можете ездить по вызовам без отдыха. Пока выходите с Натальей Романовной, тем более она завтра дежурит. Я бы на вашем месте сегодня отсыпался — долго без отдыха вы не выдержите. — Но тогда можно ли мне, например, подрабатывать диспетчером? — Я ловко расставляла словесные капканы, подводя своего собеседника к нужному мне вопросу. — Думаю, я легко запомню, как принимать вызовы, к тому же я некоторое время работала диспетчером в одной фирме. — Уважаемая Татьяна Александровна, в диспетчерской работе своя специфика, это не так просто, как кажется на первый взгляд, — терпеливо произнес Андрей Максимович. — Я понимаю, что у вас имеется немалый опыт работы в разных сферах, но нельзя получить все и сразу. Вы только отработали первые сутки, а уже хотите выезжать и с другими врачами и как-то еще и диспетчером работать. Вы же, в самом деле, не можете раздвоиться, чтобы все успевать? И по-моему, вы несколько переоцениваете возможности своего организма. Я понимаю, что вы хотите учиться дальше, это весьма похвально, но поймите, если так пытаться загнать себя, вы попросту перегорите и ничего не сможете делать — ни учиться, ни работать. Хотя бы месяц поездите с Натальей Романовной, а там посмотрим. — Так Ольга Ивановна, например, берет подработки, вы ей разрешаете! — обиженно заявила я. — Как будто она специально училась на диспетчера! Наверное, была таким же фельдшером, как и я! Почему ей можно, а мне нельзя? Видно было, что у заведующего просто железное терпение, раз ему хватило выдержки так спокойно со мной разговаривать. Я-то понимала, что изображаю сейчас капризного ребенка, и, будь на месте Андрея Максимовича другой человек, то категорично заявил бы, что разговор окончен и мне следует покинуть кабинет. Но мужчина только вежливо продолжил: — Во-первых, у Ольги Ивановны большой опыт работы в медицинской сфере. До того, как стать диспетчером, она была выездным врачом, а вы прекрасно понимаете, что фельдшер и врач — это разные специалисты по своему уровню. Я не хочу ничего говорить против вас, но сами понимаете, у Ольги Ивановны опыт работы солидный, поэтому она может работать и диспетчером. А подработки ей дают, потому что у нее тяжелая жизненная ситуация! — Так у меня она тоже тяжелая! — вскинулась я. — Что, мне, по-вашему, деньги не нужны? — Татьяна Александровна, мы сейчас занимаемся тем, что переливаем из пустого в порожнее, — заметил заведующий. — Давайте оставим Ольгу Ивановну в покое, а вам бы я посоветовал идти сейчас домой и как следует выспаться перед завтрашним днем. Если появится возможность выйти фельдшером в другую смену, я вам сразу сообщу. Такой расклад вас устроит? — А что, диспетчер получает больше врача? — Я проигнорировала вопрос заведующего и продолжила ломать свою комедию. — Кто вам сказал такую глупость? — изумился Андрей Максимович. — Конечно же, нет! Сами подумайте, кто несет большую ответственность — врач, которому нужно собрать анамнез, установить диагноз и назначить лечение, или диспетчер, который принимает вызовы? Конечно же, работа врача тяжелее диспетчерской, но и оплачивается она выше! — Тогда зачем люди переходят из врачей в диспетчера? — наивно захлопала я глазами. — Это же понижение в должности! — По-разному бывает, — пожал плечами заведующий. — Кто-то с нагрузкой не справляется, кто-то по другой причине… — Вот я бы на месте Ольги Ивановны не променяла бы работу врача на диспетчерскую! — пылко заявила я. — Ведь лечить людей — это такое благородное дело, я, как посмотрю на Наталью Романовну, не могу не восхищаться ею! Я мечтаю быть такой же, как она — и лечение правильно назначает, и с больными так себя вежливо ведет, хотя они, бывает, хамят и грубят! — Ну, Ольга Ивановна и не по своей воле сменила работу, — пояснил Трубецкой. — Случается, что и врачи ошибки совершают, поэтому, Татьяна Александровна, вы учитесь у Натальи Дьяковой, чтобы не получилось, как с Мишиной… Ну да ладно, к вашему делу это не относится, я не хочу обсуждать работу персонала пятой подстанции. Вы обо всем спросили, о чем хотели? — Да, еще у меня вопрос… — Так как Андрей Максимович ясно дал мне понять, что хотел бы вернуться к своей работе, я не успела придумать, как половчее вытащить из него откровенное признание про наркотики, поэтому проговорила: — Понимаете, такая ситуация… У моей подруги мать тяжело больна, у нее рак. Несчастная сильно мучается, но ей не помогают таблетки, выписанные врачом. А я знаю, что вы выдаете врачам сильные обезболивающие наподобие оксикорина. Такой препарат невозможно купить ни в одной аптеке, а подруга готова заплатить любые деньги, чтобы облегчить страдания матери. Может, вы поможете как-нибудь? Она, честно, согласна на любую цену!