— Ладно, любовниц оставим, — проговорила я. — А ты не в курсе, чем этот Трубецкой занимался в Японии? Почему он поехал именно туда? И зачем тогда вернулся в Тарасов, обычно люди, уехавшие за границу, там и остаются. В России особо делать нечего, поэтому, раз выпадает возможность, народ остается в зарубежных странах. — А вот это неизвестно, — сказал Мельников. — Мне тоже показалось странным, что Трубецкой вернулся в Тарасов. Семьи-то у него нет, в России ничего не держит. Казалось бы, уехал в Киото — и живи там, радуйся, на сакуру любуйся да на работе зарплату получай. Может, ностальгия его замучила, кто знает? Или не прижился в Японии, климат неподходящий, суши-роллы надоели?.. — Или он придумал какой-то хороший бизнес, — произнесла я в задумчивости, обращаясь, скорее, не к Андрею, а размышляя вслух. — Может, у него какой договор с японскими медицинскими учреждениями и он оттуда получает какие-то препараты? Скажем, подпольно подменяет ампулы или занимается сбытом наркотиков?.. — Идея в принципе неплохая, — одобрил мой собеседник. — Но никаких фактов нет, что Трубецкой поддерживает отношения с врачами из Японии. Просто съездил на год в Киото, вернулся, и все, обосновался в Тарасове. Никаких заграничных поездок, командировок — ничего. В последние годы он даже в период отпуска Тарасов не покидал. Да и отдых особо не брал — в основном занимался работой да повышением квалификации. Этакий весь из себя правильный субъект, золотая голова, светоч медицины. А на самом деле не ясно, что за черти водятся в этой «золотой голове»… — У тебя еще что-нибудь есть? — поинтересовалась я. — Это — все, что удалось узнать, — сказал Андрей. — Больше по базам никакой информации найти невозможно, можешь не тратить на это время. Увы, я тебе ничем другим помочь не смогу… — Да и за это спасибо! — воскликнула я. — И так ты вон сколько всего мне рассказал. Я бы, наверное, полдня возилась с поисковиком и вряд ли бы десятую часть твоей информации нашла… — Так обычному пользователю все это узнать невозможно, — заметил Мельников. — Чем и хороша работа в отделении, что можно запросто любую базу открыть и все узнать. Частным детективом, конечно, устроиться неплохо, но и свои минусы имеются. К тому же ты вроде не хакер, взламывать компьютеры и базы способностью не обладаешь… — Поэтому и обращаюсь к Кирьянову и к тебе, — заключила я. — Что ж, Андрюх, еще раз огромное тебе спасибо… Займусь обработкой всей этой информации… — Да обращайся на здоровье! — сказал Мельников. — Будешь в наших краях, забегай, кофе попьем, студенческую жизнь вспомним… А то правда, сколько времени от тебя ни слуху ни духу… — Как только, так сразу! — пообещала я и, сославшись на огромный завал работы, попрощалась с Андреем. И ни капли не соврала — за сегодняшний день мне предстоит переделать уйму дел, жаль, что в сутках всего-навсего двадцать четыре часа… Первое, с чего я начала свою бурную деятельность — так это с визита на улицу Соколовскую. Что-то подсказывало мне, в деле Натальи Дьяковой замешаны наркотики, поэтому мать фельдшера Елены Стрелковой, которая страдает наркоманией, весьма любопытная персона. Пока у меня не было достаточно стройной теории по поводу того, как могли быть связаны между собой Ирина Стрелкова, Андрей Трубецкой и Наталья Дьякова. Единственный вариант, который первым приходил на ум — это что фельдшер Елена ворует наркотики по просьбе своей матери. Может, та угрожает ей чем-нибудь, заставляет это делать? Тогда куда девать заведующего? Елена платит Трубецкому, тот покрывает ее и помогает раздобыть ампулы? Пока ерунда выходит, но будем надеяться, что посещение матери-наркоманки фельдшера прольет свет на все это дело… Снег, напа́давший сегодняшней ночью и казавшийся таким пушистым и уютным, успел местами подтаять, и теперь на улице были сплошные лужи и грязь. Вдобавок ко всему дул сильный ветер, пришлось даже надеть шапку, несмотря на то что я пользовалась своей собственной машиной. Я с тоской подумала, что после сегодняшних поездок по городу придется ехать на мойку: свой автомобиль я стараюсь содержать в чистоте, ведь за личным транспортом нужно ухаживать, если, конечно, собираешься пользоваться им долгое время… Дом под номером триста тринадцать на улице Соколовской оказался банальной девятиэтажкой, ничем не примечательной. Просто очередная «коробка», коих в нашем Тарасове понастроили довольно много. Номера телефона Ирины Стрелковой у меня не было, поэтому оставалось надеяться на то, что дома кто-нибудь окажется — время сейчас раннее, десять часов утра. Конечно, Ирина могла находиться на работе, но что-то мне не верилось, что человек, страдающий наркоманией, способен ходить на службу. Может статься, что мать фельдшера вылечилась от своего пагубного пристрастия, но это, скорее, относилось к области фантастики. Алкоголизм-то до конца не вылечивается, а что говорить о наркотической зависимости… Я позвонила в домофон, послышались длинные гудки. Стояла я довольно долго и уже собралась возвращаться обратно к машине, как наконец-то мне ответили. Я услышала заспанный мужской голос — похоже, мой визит разбудил жителя квартиры номер сто шесть. — Кто? — спросил меня мужчина. — Я к Ирине Стрелковой! — заявила я. — По делу. Она ведь по этому адресу проживает? — Ирины нет, — коротко сообщил утренний «соня», вероятно, решив на этом закончить наше общение и вернуться к своему занятию, то есть к крепкому сну. Но я сдаваться не собиралась. — Тогда мне надо поговорить с вами! — заявила я. — Вы — Павел Федотов, как я понимаю? — Да. — Голос казался теперь хмурым и раздраженным. Похоже, гражданин Федотов мечтал избавиться от назойливой гостьи, однако меня так просто прогнать невозможно. — У меня имеется важная для вас информация, — на ходу импровизировала я. — И мне нужно поговорить именно с вами. Это насчет вашего заработка. Деньги, как правило, людей волнуют больше всего, поэтому я рассчитывала, что слово «заработок» сыграет хорошую мне службу и заинтересует сонного сожителя Ирины. Я оказалась права — Павел Федотов коротко бросил: «Входите, открываю», и домофон издал протяжный гудок. Я открыла дверь и вошла на лестничную площадку девятиэтажного дома. Дверь в квартиру, где проживала наркоманка Ирина, оказалась приоткрытой. Я подошла и столкнулась с хмурым, небритым мужчиной, которому на вид было лет шестьдесят, а то и больше. Не знаю, каков его возраст был на самом деле, однако неровная щетина, узкие щелочки глаз и лицо, покрытое багровыми пятнами, молодости этому субъекту не добавляли. Одет он был в тренировочный костюм с логотипом «Адидас», однако, судя по потертостям на коленях, одежде было по меньшей мере лет десять. Из-под куртки, накинутой второпях, выглядывала полосатая майка. От Федотова исходил стойкий запах пота и алкоголя. Видимо, в отсутствие своей сожительницы Павел развлекался в компании с бутылкой крепкого, а утром спал после «веселого» вечера. — Можно пройти? — поинтересовалась я, стараясь лишний раз не дышать: аромат от сожителя Ирины не относился к разряду приятных благовоний. Надеюсь, тараканы по квартире не бегают, терпеть не могу этих противных усатых насекомых… — Можно, — хмуро разрешил мне Федотов. — Что там, деньги принесли? Ирка в больнице, мне давайте. — Какие деньги? — прикинулась я наивной дурочкой. — Вы о чем? — Вы про деньги мне говорили, — заявил тот. — Ирка косметику распространяла, а я — ее муж. Поэтому давайте мне. — Ирина в больнице находится? — Я притворилась, что не расслышала требования Федотова. — Она заболела? — Заболела, — сухо подтвердил Павел. — Вам-то что? Деньги давайте, раз за этим пришли… — К косметике я не имею ни малейшего отношения, — сказала я. — Но заработать предлагаю вам, сейчас, не выходя из дома. — Это каким же образом? — покосился на меня Федотов с подозрением. — Если распространением литературы занимаетесь, убирайтесь подобру-поздорову. Меня этим не проведешь. — Литературу я не распространяю, — спокойно возразила я. — А заплачу вам пятьдесят долларов, если ответите на несколько вопросов. Ничего сложного, сами убедитесь. Вы мне предоставляете информацию, я вам — деньги. Как вам подобная сделка? — Да кто вы такая? — возмутился мужчина. — Что вам вообще нужно? — Для начала давайте я все-таки пройду хотя бы в коридор, или где у вас можно спокойно поговорить? А чтобы у вас сомнений не возникало, вот вам аванс. Я вытащила из кошелька пятисотрублевую купюру и сунула ее в лицо пропойце. Обалдевший Федотов схватил деньги и сказал уже более миролюбивым тоном: — Ладно, проходите… Только Ирки нет, грязно у нас, стул сейчас принесу… Я не успела отказаться — в коридоре и правда было пыльно, на полу виднелась грязь — похоже, хозяин квартиры не трудился снимать обувь, в которой ходил по улице. На вешалке висело несколько курток, явно купленных лет десять, а то и больше, назад. Под вешалкой возвышалась свалка обуви, добрую часть которой не жалко было отнести на свалку, а зеркало возле одежды было настолько пыльным, что я сомневалась, пользуется ли им кто-нибудь. Я встала в центр коридора, стараясь не прислоняться к стенам и одежде. Мало ли, какой рассадник клопов здесь находится, что-то мне не хочется принести домой нежданных «домашних питомцев». Тем временем Федотов принес две табуретки и поставил возле зеркала. — В кухню не приглашаю, там места мало, — пояснил он. Вид у него уже был заинтересованный — правду говорят, что деньги способны творить чудеса. Я представила себе, какой бардак царит в остальных комнатах, и обрадовалась, что Федотов не приглашает меня разговаривать в свои апартаменты. — Так что у вас за разговор? — деловито поинтересовался Павел, усевшись на свой табурет. Я с сомнением покосилась на стул и, понадеявшись, что данный предмет мебели не развалится под моей персоной, осторожно присела на край табурета. — Для начала расскажите, в какой больнице сейчас лежит Ирина, — попросила я. Федотов махнул рукой. — Да в каком-то туберкулезном диспансере, что ли, точно не знаю… — сказал он. — Ну, туберкулез у нее, вот, похоже, помрет скоро… — И вы так спокойно об этом говорите? — удивилась я. — Вы что, ее даже не навещаете? — А толку навещать-то? — удивился Федотов. — Туда никого не пускают, заразная ж болезнь. Столовая там есть, еду приносить не нужно. Да говорю, помрет она скоро, и все… — И давно у Ирины обнаружился туберкулез? — поинтересовалась я. Федотов задумался. — Да она обследование проходила, где-то месяц назад, — наконец сообщил он. — Ну, сначала кашлять она начала, задыхаться, плохо ей постоянно было. Она-то думала, грипп или бронхит, прошла обследование, и выяснилось, что туберкулез. Обидно — вроде только она с герычем завязала, перекумарила, и вот, в ящик скоро сыграет. — То есть в последнее время Ирина не принимала наркотики? — уточнила я. Павел кивнул. — С героином завязала, только к пиву пристрастилась, — пояснил он. — Но это ж гораздо лучше, пусть лучше пьет, чем колется. Она и косметику распространять стала, вроде как после иглы хотела нормальной жизнью жить. Но не вышло, туберкулез у нее запущенный. Врачи сказали, что раньше надо было обращаться, тогда шанс был бы на выздоровление…