Почему бы и не достать его, этот вшивый вонючий ящик, будь он неладен. И, не успев хорошенько поразмыслить, она сбрасывает тесные туфли (у принцесс должны быть маленькие изящные ножки) и заходит в воду. Волны омывают ее икры. Пальцы ног чувствуют мягкий песок, море приятно холодное. – Принцесса! – доносится с берега голос. – Что вы делаете? Вы же не собираетесь плавать?! Плавать ей ни к чему. Даже ступив несколько шагов, она все еще уверенно возвышается над водой. Море полощет ее юбки, они тяжелеют. Но девочка чудесным образом чувствует себя легче обычного, будто вода помогает ей нести тело. Еще немного – и она у сундука. – Эге-гей, принцесса! – кричит матрос ей вслед. – Да, вон там. Хватай его! Она уже почти ухватила сундук, как ее нога попадает в ямку. Девочка оскальзывается и уходит с головой под воду. Добродетельная госпожа Морсегат визжит, матрос ревет, ее нос и рот заполняются соленой водой, и на миг она забывает, где верх, где низ. Но потом ноги нащупывают дно, и она выталкивает себя наверх. С волос и с платья струями стекает морская вода. Песок, соль, рыбий дух. Она протирает глаза. Сундук совсем рядом. – Принцесса! На берег! Немедленно! – УЖЕ ИДУ! – отфыркиваясь, отвечает она. – Я ЕГО ДОСТАЛА! Она толкает перед собой набравший воды сундук. Дойдя до берега, переворачивает его замком вверх. Матрос подходит, припадая на больную ногу, ковыряет под крышкой ножом, и та открывается. Из сундука выплескиваются морская вода, песок и целый клубок медуз. И несколько предметов: пара промокших ботинок, маленькая деревянная шкатулка, доска в черно-белую клетку, что-то черное. Матрос поднимает черное и выжимает. – Билл! Идиот! Смотри, тут твоя шапка! – хрипло рычит он в сторону моря и напяливает шапку на себя. Его глаза снова краснеют. В наказание ее отправляют спать без ужина. – Непохоже на вас, принцесса. Какая муха вас укусила? – Гувернантка ворчит, и брюзжит, и ходит за девочкой по пятам с тряпкой, вытирая за ней воду и песок. Девочка не отвечает – она и сама толком не знает. Она выжимает чулки и медленно расстегивает корсет. – На следующей неделе приплывет господин Марабу, доставит припасы. Он отвезет нашего гостя в порт, – говорит госпожа Морсегат. – И все наконец-то вернется на круги своя. – ДА, НАКОНЕЦ-ТО, – согласно кивает девочка. – Нам еще столько предстоит сделать, прежде чем наступит ваш день. – МОЙ ДЕНЬ? – Прежде чем явится принц. Ваш счастливый день! Надеюсь, вы не забыли? – НЕТ, – отвечает девочка. – НЕТ, КОНЕЧНО. Принц Тетя маленькой принцессы погладила мягкое местечко между рожками. Ее не приглашали, королева по-прежнему не желала никого принимать, даже сестру. Но та все же пришла. – Я хочу наконец увидеть мою племянницу. – Что ж, смотри, – сказал король. – Сама все поймешь. Он остался стоять у двери; свояченица склонилась над исполинской кроваткой. – По мне, так ничего страшного. – Неужели? Пожалуйста, не буди его, оно только что заснуло. – Само собой, – отозвалась тетя. – Какая милая шерстка! – Милая? – Король кисло улыбнулся. – Все это немыслимо! Эти рога, эта шерсть, эти… Принцесса не может быть такой! – Кто сказал, что не может? – Все говорят! Король всегда чувствовал себя неловко в присутствии свояченицы. У нее такие жуткие проницательные глаза! Она будто видит его насквозь. – Вот как. – Тетя подтянула одеяльце повыше. – Что ж, возможно. У всех я не спрашивала. И тем не менее она родилась. Что ж теперь делать? – Это мы пока не решили. – Король вздохнул. – Мы думали, может быть… – Любить ее такой, какая она есть? – Э-э-э… Ну, это, пожалуй… – Другого выхода нет. Не ждать же, пока однажды приплывет принц и одним поцелуем решит все проблемы, правда? Король снова вздохнул. – Твоя сестра никак не привыкнет… – Ах, моя сестра! Она все еще думает, что жизнь – сказка. Но мы-то с тобой знаем правду. Король пожал плечами. Неужели не сказка? И неужели он это знает? – А как ее зовут? – Белль. – Какое красивое имя! – Мда… – мрачно протянул король. – Только придумали-то мы его до ее рождения. Шахматы Пристроив доску Билла на коленях, матрос играет в шахматы с ветром, морем и утопшими товарищами, но, хоть и выигрывает, на душе от этого только тяжелее. Он скучает по этим идиотам с их вонючими ножищами, нахальством и всем остальным. Скучает по ветру в волосах, по качке под ногами. А сам сидит тут, на этом странном островке с двумя бабами – костлявой злыдней и мохнатой громадиной с грустными глазами. Они-то что здесь делают? Учат уроки на фоне живописных волн? Пока девочки не было в комнате, та чопорная дамочка ему все объяснила, но он так ничего и не уразумел. Что-то про принца, который однажды должен явиться под парусом. – Да вы сами-то в это верите? Дамочка уткнулась недовольным взглядом в чашку у себя в руке. – Вы не вращаетесь в высоких кругах. И ничего не понимаете. – Это уж точно, – пробормотал матрос, а про себя подумал: «И слава богу!» Он оглядел комнатку. Сколько они уже здесь живут? Повсюду бессчетные стопки бумаги, полки ломятся от книг, исписанных тетрадей, вышивок. Обои заплесневели, занавески обветшали, оконные стекла в некрашеных рамах ходят ходуном. За окнами – только пустая полоса моря. – Да она скорей в тростинку превратится, чем дождется, – сердито буркнул он. – Или в этом и весь смысл? – Я не вправе подвергать сомнениям планы моего работодателя, – величественно произнесла госпожа Морсегат. В коридоре загрохотали шаги. Ходить тихо девочка не умела.