Не дожидаясь ответа, она направляется к лестнице на чердак и улыбается, услышав, как позади сестра гремит связкой ключей. – Так т-т-ты меня п-п-предупредишь, когда его увидишь? – О да, – обещает Анна. – Сразу же крикну. Анна тихонько идет к чердачному окну. Вокруг столько интересного: книги, стулья, пыльные сундуки и шкафы. Но на это она пока не смотрит – потом. Скоро. Когда это будет ее чердак, ее дом, ее работа. Окно серое от пыли. Рукавом она протирает в нем кружочек и глядит вниз. К маленькому палисаднику примыкает кладбище со старыми покосившимися надгробиями; за ним купается в вечернем солнце церковная площадь. Там пусто, но в любой момент может кто-то появиться. Она его увидит. Но кричать не станет. Вечно Лиза во всем берет верх. Всегда и во всем. И даже не потому, что очень старается победить, а просто так – такая уж она выросла. Милая, красивая и невинная. И добрая, такая добрая. Все так говорят. И как бы Анна ни усердствовала, никогда ей не стать как сестра. Хотя бы потому, что она так сильно ей завидует. Ведь зависть тоже грех. Но теперь все будет по-другому. В кои-то веки Лизе достанется. «Ах, Лиза, как ты меня разочаровала! Ты что, даже простейшее задание выполнить не в состоянии? Я же говорил: не заходи в эту комнату, там хранятся мои… – Анна не знает, что именно, это еще надо придумать. – Мои… ученые книги, книги о вещах, которые надо знать пастору, но которые совершенно не предназначены для глаз маленькой девочки. От этого я хотел тебя уберечь, Лиза. И вот чем ты мне отплатила!» Преподобный поймет, что выбрал не ту сестру. Отошлет Лизу домой. А Анне предложит занять ее место. Наконец-то! Лиза внизу испуганно вскрикивает. Наверное, комната оказалась слишком большой или слишком грязной, и теперь ей ни за что не успеть вовремя. На площади раздается стук шагов, он приближается. Шаги неторопливые, уверенные, так может идти только мужчина. VI «Только бы комната не оказалась слишком большой, – нервно думает Лиза, – или слишком грязной». Только бы успеть до прихода пастора и вовремя запереть за собой дверь, тогда ей ничего не будет. Так ведь? Только бы он не пришел, только бы опоздал. Почему нет, ведь такое бывает? Часы уже пробили? Она не слышала. – Анна? Он идет? – Да нет, – кричит сверху Анна. – Никого. У тебя куча времени. Лиза вставляет ключ в замок, тот легко поворачивается. Она поднимает тяжелое ведро и открывает дверь. «Эту комнату никогда не отмыть», – вот первое, что приходит ей в голову, когда она видит, что здесь висит и лежит и в каком состоянии пол. Второе, что приходит ей в голову: лучше бы она этого не видела. Она хочет поскорее захлопнуть дверь, но пальцы невольно разжимаются, и ведро грохается на бок – а как еще ему грохаться? – и из него выплескивается вода – а что еще делать воде? Чулки и туфли намокают, и это тоже вполне нормально. Все это нормально, да. Но не то, что она видит. Тут есть знакомые девочки – в деревне шушукаются, что их родители горюют, ропщут, места себе не находят, – девочки, за скорейшее возвращение которых в паству все молятся. Но и сплетничают: дескать, сбежали из дому тайком – знать, в поисках развлечений. Грешные, неблагодарные, ненадежные девочки. Выходит, все это неправда. Лиза пятится к двери, запинается о ведро, падает в лужу. Но думает только об одном. – Анна! – визжит она. – Анна, уходи, Анна, иди домой. Скорее! Похоже, сегодня сестра вдруг решила не спорить: Лиза слышит, как она торопливо спускается по лестнице. Хлопает дверь кладовки, одновременно внизу открывается входная дверь. Шаги в коридоре. Шаги на большой лестнице. Она пытается закрыть дверь, но руки дрожат, а дорогу преграждает ведро. Она ногой отбрасывает его в сторону. Но оно гремит, на полу беспорядок – швабра, ведро, огромная лужа, – и все это вместе ее выдает. – Лиза, ты наверху? – зовет пастор. – Что это за мокрота на лестнице? Лиза замерла посреди коридора – словно на рельсах, по которым к ней мчится поезд. «Слава богу, что Анна ушла, – только и думает она. – Слава богу, что она ушла домой». VII Но Анна не ушла домой. И не думала уходить. Тихо-тихо она поднялась обратно наверх по задней лестнице, ступенька за ступенькой, и остановилась в конце коридора за углом. Так ей слышно все. – Эх, Лиза, Лиза, Лиза! – раздается голос пастора. – Ну вот! А я-то думал, тебе можно доверять. – Преподобный странно, невесело смеется. – Честно говоря, не ожидал, что у тебя хватит духу зайти в ту комнату. Такая трусливая мышка! Анна слышит тихий плач сестры. Отлично! – Ну что с вами, женщинами, делать? Почему от вас никогда нет покоя? Что Ева с яблоком, что Пандора с ящиком. Вы просто не способны держать себя в руках. «А теперь тихонько вниз, – думает Анна. – И домой, ждать». Лизу, которая скоро вернется: уволенная, отосланная, опозоренная. А потом, будем надеяться, и преподобного, который признает, что сделал неправильный выбор. И спросит, нельзя ли ему исправить ошибку, выбрать подходящую сестру. – И к чему это приводит? Только к несчастью. Ты сама виновата, Лиза. Сама виновата в том, что сейчас произойдет. «Это точно», – думает Анна. Она крадется через кладовку к задней двери. Ее здесь не было, что бы ни сказала пастору сейчас Лиза. Она не нарушала никаких правил, она не ступала в запретную комнату, она – нет, отныне и до конца жизни она будет послушной и хорошей девочкой. Она уже хочет повернуть ручку двери, как слышит крик сестры. Анна в растерянности замирает на месте. Этого она не ожидала. «Опять малявка сцену устроила!» – думает она сперва, но тут раздается и резко обрывается еще один крик, и она уже не думает. Ее голова опустела, и нет сил шевельнуться. Она вдруг видит себя давным-давно, девчушкой лет пяти. Ей тогда приходилось целыми днями нянчить маленькую сестренку, которая лежала в кроватке и сквозь решетку улыбалась ей. Эти щечки, эти глазки, эти сладкие губки! Анна учила малышку ходить, бесконечно пела ей песенки, таскала за собой по всей деревне. И вдруг Анна перестает думать как Анна, перестает быть разумной, послушной и хорошей. Она рывком разворачивается и бросается к лестнице, обратно наверх. Посреди коридора темная фигура крепко держит сестру, кажется, за шею… Не может быть, как такое возможно? – и все же Анна видит это собственными глазами. Сестра извивается, отбивается, но ей, конечно, не одолеть великана в черном пальто, и Анна, которая уже не Анна, наклонив голову, со свирепым рыком кидается на него. От неожиданности преподобный теряет равновесие. А пол у лестницы весь в лужах. Падая, он с изумлением смотрит то на одну сестру, то на другую, на красивую и на невзрачную, отпускает красивую, а невзрачная толкает его ногой, и он только успевает удивиться тому, как сильно может пинаться эта девчонка, его ботинки уже теряют опору, а руки еще пытаются ухватиться за перила, но сила тяжести опережает их, и он летит вниз. Со стуком и треском его голова бьется о ступеньки, одну за другой. Последний удар – и тишина. Теперь черед Анны плакать. Лиза встает и берет ее за руку. Они спускаются по лестнице. Сначала медленно, ступенька за ступенькой, потому что не хотят смотреть на то, что лежит внизу, а потом очень быстро, чтобы поскорее проскочить мимо: а вдруг он зашевелится и ухватит кого-то из них за лодыжку? Но нет. Никто, кроме них, тут больше не шевелится. Дрожа, они бегут по длинному коридору. У самой двери Анна оборачивается. Человек в черном пальто так и лежит там, голова на полу, ноги на ступеньках. В тени лестницы вместо его лица видно лишь светлое пятно. И борода. Густо-черная. Почти синяя.