1. По прошествии веков изменилось многое. Появились новые виды вооружения, космические корабли, способные превратить планету в облако безжизненных астероидов, анигиляционные, заряды, стирающие в пыль целые города… Но пехота по-прежнему остаётся королевой на поле брани. Конечно, современная пехота сильно отличается от чисто наземного рода войск, существовавшего в докосмическую эру. Задачи современной пехоты крайне разнообразны. Абордажи в ходе боевых действий в космосе; десантирование на планеты для штурма укрепрайонов и взятия под контроль населённых пунктов и т. д. Особенно активно совершенствовалось вооружение и оснащение пехоты в последние десятилетия, причиной чего явились так называемые конфликты Сахай. 2. Боевые действия на Сахай выявили ряд недостатков в подготовке и обеспечении пехоты. В частности: – ни Терра, ни штаб ВКС ТС не проводили военной разведки перед высадкой, вся информация о состоянии Сахай черпалась из донесений агентов Терры, находящихся на Сахай. Как очень быстро обнаружилось, большинство агентов в течение нескольких лет находились под негласным надзором Армии Независимости Сахай (АНС) и передавали в метрополию тщательно выверенную дезинформацию; – ни Терра, ни Торговый Союз не предполагали наличия у Сахай собственной разведывательной агентуры; – выявлено недостаточное количество агитационных и просветительских мероприятий, как в зоне конфликта, так и на Территории ТС. Начало конфликта породило целый ряд выступлений на территории ТС в поддержку Сахай; – штурмовые подразделения пехоты имели недостаточную подготовку для ведения затяжной позиционной войны. Если с проведением наступательных операций всё было достаточно хорошо, то оборонительные операции не выдерживали никакой критики. Любое наступление АНС сопровождалось большими потерями ВС ТС. – была выявлена недостаточная комплектация подразделений средней техникой и тяжёлой техникой; – был выявлен ряд недостатков в индивидуальной комплектации бойцов. Именно последние пункты представляют наибольший интерес в рамках нашего исследования. Долгое время упор делался на применение лучевого оружия, однако оно продемонстрировало малую эффективность в условиях повышенной влажности и «вязкости» атмосферы Сахай. Кроме того, лучевое оружие не имело достаточной поражающей силы и не имело останавливающего эффекта. Перед военным руководством встала необходимость оперативно разработать и внедрить в серийное производство альтернативное вооружение. Надо отметить, что руководство ТС успешно справилось с этой задачей. Так, с 573-го года гаусс-автоматы с возможностью как автоматического, так и нейроуправления стали устанавливаться на бронезащиту бойцов уже на заводе. Тогда же на вооружение был принят полуавтоматический гаусс-комплекс «Пила» и ручной гаусс-комплекс «ГРОБ» для применения внутри помещений. Так же тогда был принят на вооружение целый ряд ручного газодинамического вооружения, производимого на Сангусе. Что касается самой брони, то её сервоприводы были значительно усилены, что во многом решило вопрос с отсутствием мобильной техники. Современная броня позволяет пехотинцу поднимать вес до двух тонн, что очень важно при разборе завалов и вскрытии укреплений. Дополнительная комплектация снаряжения командиров отделений автономным запасным медицинским комплексом позволила резко сократить потери из-за несвоевременно оказанной помощи. Санитар или командир могли быстро и оперативно оказать необходимую помощь бойцу, чья автоматическая аптечка вышла из строя. Несмотря на внедрение и насыщение войск новой техникой, переломным можно назвать 580-й год. Именно тогда была воплощена программа «2+1». В 572 году были открыты центры вербовки и переподготовки резервистов. Переподготовку проходили как вышедшие в резерв кадры, так и бойцы, отозванные с фронта в ходе ротации. В 580-м году численность призванных и обученных по новой программе ветеранов достигла соотношения два к одному по отношению к новобранцам. Именно тогда настал коренной перелом в затяжном конфликте. Имеющие опыт первых лет конфликта на Сахай и Айконе, прошедшие переподготовку ветераны взяли под опеку молодых бойцов и переломили ход боёв, и в течение трёх лет конфликт был завершён. Сахай и его колонии перешли на 50 лет под управление Кризисного Комитета Управления Торгового Союза. Отзыв научного руководителя: В целом неплохо, однако следует учесть несколько моментов. 1. Облако астероидов – не совсем точное понятие, хотя безусловно, оно в должной мере передаёт образ события. Однако мы с вами не перед собранием фермеров выступаем. Следует исправить на «скопление». Облако подразумевает достаточно чёткие границы события (облако в атмосфере, например), скопление астероидов, полученное в результате взрыва планеты, таковой границы не имеет. 2. Замечания по п. 2: 2.1. Следует уточнить, что агенты Терры, находившиеся на планете, проходили службу в Управлении Колоний и не были профессиональными разведчиками. 2.2. Тезис об агентуре Сахай не раскрыт. Следует указать, что у Торгового Союза и Терры не была налажена контрразведывательная деятельность, направленная на выявление агентов потенциально мятежных колоний. То есть, по сути, отсутствовал институт Внутренней Безопасности. На вашем месте я бы запомнил эту мысль на будущее, для дальнейших работ. 2.3. Ваше утверждение, что техники было недостаточно, подразумевает хоть какое-то её наличие. Это неверно. На тот момент тяжёлой техники для пехоты просто не существовало. Тяжёлые боевые флаеры, такие, как ТБФ-1, ТБФПП (поддержки пехоты), корабли-крепости серии «Шип Фортер» ШФ 1–3 и так далее появились именно в результате второго конфликта Сахай. Это очень важно! 3. Теперь о дальнейшем. «Малая эффективность лучевого оружия» – неправильный термин, ошибочный термин. Правильно говорить о недостаточной эффективности. Поняв это, вы поймёте и другие просчёты не только командования, но системы подготовки бойцов. Атмосфера Сахай снижала эффективную дальность выстрела и его мощность. Это приводило к тому, что при планировании операций командование и бойцы неверно оценивали дистанцию ведения огня, что, в свою очередь, приводило к трагическим последствиям. В настоящее время пехота оснащена нейрошлемами, способными, помимо управления оружием, проводить анализ оптической прозрачности атмосферы и, исходя из этого, выдавать необходимые настройки на лучевое оружие. Вывод. В целом вы неплохо поработали, однако при подготовке выступления следует учесть те недочёты, на которые я вам указал. Постарайтесь глубже вникать в суть проблемы, тогда вы сможете увидеть её целиком, а не только, что лежит на поверхности. При таком серьёзном подходе, глядишь, в будущем Вы спасёте не одну жизнь наших бойцов. Тим Тим Найдёнов Как я понимаю, пирамиду вы решили просто стереть с лица земли? Надеюсь, мои замечания вам помогли? Отлично. Откуда я всё это знал? Понятия не имею, если честно. Возможно, когда-то в прошлой жизни я чем-то таким занимался. Да, скорее всего я к строительству и прочим инженерным сооружениям какое-то отношение имел, потому что выходили мы оттуда на автопилоте. Исключительно моём. Рассуждать и думать, когда голова раскалывается, очень сложно. Вас тоже достало? Ну вот и прикиньте. Вы снаружи были, а мы – там, внутри, почти что под боком у этой твари. Как там рвануло, я еле-еле успел забрало у шлема поднять и в сторону шарахнуться, чтобы Инге не заблевать. Чувство было, что сейчас сдохну. Хорошо, быстро всё прошло. Я продышался, снова соображать что-то начал – и к Инге. Она как раз зашевелилась, глаза открыла – я только-только понять успел, что с ней что-то не так, как она вскочила и побежала куда-то. Хорошо, её ноги толком не держали, я её в два прыжка догнал, сграбастал, а она вырывается, кричит что-то, плачет. Я уже не знал, что думать, но тут Найка примчалась. На меня рявкнула: – Дурак! – и мнемоблок на броне у Инге включила. Ну да, он же выключен был, иначе она работать не смогла бы. Инге сразу затихла, просто прижималась ко мне и тряслась. Но успокаивалась вроде потихоньку. А Найка объяснила: – Она же всё-всё сейчас чувствует. А у людей, что под Оком были, крыша поехала. У всех. И она это поймала. Представляешь? – Не-а. Ладно. Ты сама-то как? Хотя тут можно было не спрашивать. Выглядела Найка бодрой и здоровой, словно и не попадала под завал. И улыбалась – улыбкой кота, объевшегося сметаной. Откуда про кота знаю? Так у мистера Флина такой. Сметаной он его вроде не кормил, но лыбился Вездессущий именно так. Что? Нет, конечно, по документам он мистер Вездесущий, но все его только так, с двумя «с», называют. – Отлично. Сытно. Короче, улыбалась Найка красиво, задорно и страшно. Страшно потому, что я прекрасно понимал, чем она там наелась, да и вы, похоже, тоже в курсе. А вот Инге при виде этой улыбки опять затряслась и попыталась в меня закопаться. Она была в шоке, я её гладил прямо по броне, чтобы хоть как-то успокоить. Могу её понять. Почему? Хм-м… Не знаю как, но Найка убивала врагов на дистанции… ну, метров за двадцать-тридцать, причём стены не были помехой. Это было как волна, которую она гнала перед собой, и любой, кого она касалась, мгновенно падал. И знаете… Когда мы проходили мимо трупов, вернее, Найка проходила, они рассыпа́лись. Такое ощущение, что их последние капли жизни покидали. Нет, неправильно сказал, не жизни, наверное, какая там жизнь у трупа! Жизненной энергии. Если честно, то было страшно. – Я предупреждала. Голос у Найки такой печальный был, и… обречённый, что ли, что Инге мгновенно про себя забыла. – Найка, прости! Просто для меня это… Чужое, а я сейчас как… Как будто по голым нервам… – Инге ещё что-то говорила, но мне было не до того. Я просто гладил свою девушку, и мне было больно за неё, так что я не вслушивался особо в их слова. Ничего нового они сейчас друг дружке не скажут, а то, что Инге не перестанет считать Найку своей подругой, я знал и так. Вот такая она у меня. Какая? Да вот такая. Инге за других переживает, а даже когда за себя, то всё равно за других. Знали бы вы, как она мою память расшевелить пыталась! Но как только поняла, что попытки причиняют мне боль, немедленно прекратила и стала даже обходить эту тему. Боль? Нет, не моральную. Конечно, я уже знал, что моя… не знаю, кем она была по документам, поэтому – моя девушка погибла. Та самая, которую я видел во снах до Инге. Как же её звали… Нет, не помню. Но и за эту, нынешнюю мою жизнь, у меня погибло много друзей. Я буду помнить о ней и о них, без терзаний и боли, потому как пока мы помним павших, они живы. Так на Марсе говорят. Лозунг? Ну-ну. На Марсе такого не ляпните, у на… у марсиан Память – это святое, так что морду набьют влёгкую. Это от Тираны до Теллура с вас пылинки сдувать будут, зная, из какого вы ведомства, а на Марсе в момент огребёте. Лозунг, скажете тоже!.. А если про Первых что-то такое брякнете, то останется только молиться, чтобы кто из Драконов вас не услышал. Вмиг голову оторвут и в задницу засунут, и вся планета за этого Дракона горой встанет. Первые? Это первые колонисты Марса, они, между прочим, и первый бой мантисам дали, могли бы и знать. И Зари бы не было, не будь Первых. Сразу видно, что вы не флотский. Ну а мы посидели немножко и пошли оттуда. Инвалидная команда. У меня голова раскалывается, Инге ноги не держат, одна Найка в порядке, но толку от неё никакого. По карте она плохо ориентировалась, так что дорогу вроде как я искал. Ну и вышли мы в итоге. Как-то. Не иначе, святой Рудольфио помог. Или лоа, как Инге потом сказала. Я, честно говоря, какое-то время ещё ждал, что «Заря» выстрелит, но потом понял, что уж раз даже я, не пси ни разу и в броне с мнемоблоком, почувствовал, как Око подыхало, то уж псионики снаружи точно это должны были просечь. Так что расслабился потихоньку. Вышли мы не у подножья пирамиды, а выше. Это, похоже, технический какой-то коридор был. Перед ним, снаружи, площадка, вроде террасы без ограждения. Видимо, сигналы наших маяков опять поймали, потому что почти сразу от штабных платформ метнулись два флаера. И пока они на форсаже мчались к нам, я поддерживал Инге, обнимал Найку и смотрел вверх, туда, где в небе расцветали салюты от дюз десантных модулей и ранцев мобильной пехоты. – Десант? – тихо спросила Инге. – Скорее, спасатели… – Красиво. – Ага. Люблю я эту картинку, ещё со службы. Потому что, если ты это видишь, то значит, ты всё сделал правильно и скоро окажешься дома. С зависших над террасой флаеров к нам спрыгивали медики и «барсы», а мы втроём стояли, задрав головы к небу, и вроде всё было хорошо. Но что-то тревожило, не давало покоя, и только когда кто-то сунулся помочь Инге снять броню, я сообразил. Включил систему и подал команду отменить активацию заряда. И сразу стало как-то спокойнее, знаете ли. Вот теперь точно всё хорошо. Палома Инге Розальба Марианна Сонел Я в жизни так не уставала. Настолько, что мне вот вообще ничегошеньки не хотелось. Даже спать. Медики вкатили мне кучу каких-то инъекций, напоили лекарствами, предложили лечь отдохнуть в медблоке – но я только головой покачала. Ничего я не хотела, побыть немножечко в тишине, и всё. И чтобы никого рядом не было. Так что я вышла наружу, отошла в сторонку и просто села на песок. Здесь было хорошо. Никто не бегал, не суетился, не приставал с дурацкими вопросами. Засветка на полнеба от посадочных движков угасла, стало видно солнце, ветерком вроде потянуло – холодным, зябким, но чистым. Я вообще больше всего на свете хотела помыться. Наверное, если бы я поискала, то на той же госпитальной платформе нашла душевые, но для этого надо было вставать, идти, кого-то спрашивать… Ничего, потерплю до «Стремительного». На планете нам больше делать нечего, значит, скоро будем там. Что было, когда Найка бросила гранаты? Ну, там всё просто. Эта тварь реально решила меня убить. Не тело, а душу. Это как вихрь какой-то был, жуткий такой, и он меня пытался с собой утянуть. Но потом там оказалась Найка, которую вроде как тоже затянуло, мы друг за друга ухватились и устояли. Нет, по-отдельности мы бы не справились. А вот вместе… Правда, Найка оказалась очень страшной. Ну, когда я её потом увидела. Когда в себя пришла и начала понимать, что происходит. До сих пор вспоминать стыдно, как я от Найки тогда шарахнулась. А она же не виновата. Ну, то есть… В смысле, я не знаю, почему она решила служить Смерти. О чём думала, из чего выбирала. Нет, мы с ней поговорили потом, но я всё равно толком не поняла, а в душу ей лезть не хотелось. Ну и вот. Найка просто использовала те силы, которые у неё есть. Я – свои, она – свои. И всё. Тим подошёл и сел рядом. Он не пытался меня обнять, и я была ему за это благодарна. Он просто был здесь, со мной, и мне от одного этого становилось легче. Вроде даже силы прибавлялись. В общем, мы помолчали, а потом я спросила: – С… нашей стороны много потерь? – Из внешнего кольца трое. Из тех, кто внутрь пошли, трое мёртвых, двое крышей поехали, но Найка сказала – поправятся. – Я думала, будет хуже. – Тут дело в тотальном превосходстве террян над местными, – серьёзно так отвечает Тим. Настолько серьёзно, что я подумала, уж не прикалывается ли он? – Будь у меня такой комплект на крыше тогда… – А терряне – они, типа, самые крутые? – Ну… Нет, наверное. По крайней мере, Марс им хорошо по зубам давал. Маленький, но очень свободолюбивый Марс. – А что они не поделили? Они же вроде как соседи, нет? – В том-то и дело. Кто-то на Терре решил, что в системе не может быть двух независимых планет. Вот и попробовали на Марс наехать. По-соседски, так сказать. Без бомбёжек и всего прочего. Высадили десант, заблокировали две орбитальные базы и… И вдруг оказалось, что марсиане уже на Терре и устраивают показательные казни. Терряне быренько на попятную пошли. – А почему просто не договориться? Ведь делить-то нечего, если я правильно понимаю? – Политика. Но сейчас договорились. – Ради политики людей убивать? – Марс оказался очень богатой планетой. Я тебя потом марсианскими устрицами накормлю. Они вкусные – ух! Я вот только вспомнил, аж слюнки потекли. Только на Марс для этого лететь надо. На Теллуре их мало где подают, и стоят они немерено.