— Ты чего, Дамирушка? Положив ладони на щеки, посмотрела в глаза, пытаясь понять, почему его всего трясет, и в карих омутах увидела боль. — Дамирушка, уже все нормально, ты чего? снова спросила я, поглаживая по лицу, как он тут же перехватил мои руки, сжимая их на запястье и с удивлением смотря на меня. — Ты меня успокаиваешь, малышка? Откуда в тебе столько сил, чтобы еще меня успокаивать? Откуда? — Я, ты, ты чего дрожишь? — Мне больно за вас! Мне больно, что меня не было рядом и я не защитил. — Это только моя вина, Дамир, только моя, — вырвав руку из захвата, вытерла слезы тыльной стороной ладони, и словно опомнившись, отползла назад, прячась под плед. Мужчина немного расслабился, и помог мне укрыться, снова положив руки на ступни. — Если бы я не отказалась от малышки, то он продал бы ее на органы. — Что?! зарычал Дамир, выражая свою злость. — Сказать, что мне дали шанс, ничего не сказать. У меня не было выбора. Его просто не было! Я лучше бы себя ненавидела всю жизнь за то, что бросила дочку, чем за то, что Господи! По щекам продолжали катиться слезы, и я поджала ноги, лицом уткнулась в колени, тихонько всхлипывая, на подсознательном уровне понимая, что не могу разбудить Лику. Сбоку от меня прогнулась кровать, и Дамир крепко прижал мое безвольное тело, поглаживая и успокаивая. — Тихо, любимая, тихо. Моя девочка не должна страдать, не теперь, когда со мной. Не теперь, милая. — Я не знаю почему, но написала, чтобы малышке дали твою фамилию и отчество, возможно в душе таилась капелька надежды. — Михаил, он очень мне помог с тобой, я ему теперь жизнью обязан. — Что ты имеешь в виду? — Он и еще один парень Денис, всегда наблюдали за тобой, мне было так проще. Тем вечером, когда я видел вас с Шираевым, мне показалось, что ты меня ненавидишь, и я решил отпустить тебя. Неделю думал, смогу ли жить без информации о тебе, и понял, что пора, пора пробовать жить без тебя. Да только, когда я сообщил Михаилу, что не нуждаюсь в их помощи и больше ничего не хочу знать, он сразу, вроде и послушал. А потом, не побоявшись моего гнева вернулся и рассказал, что ты бросила своего ребенка в роддоме. — У меня не было выбора. — Теперь я это понимаю, но тогда был зол, — выдохнул он, так же сильно, как и я, переживая ситуацию. — А что было дальше? — Я забрал Лапочку домой. — Как тебе ее отдали? Или ты — Да, Ли, я заплатил и мне плевать! Моя дочь должна быть дома, а не одна, брошенная и никому ненужная, — договорив, он крепче прижал меня к себе, а я с жадностью вдохнула запах, который принадлежал только Дамиру. — А ты ведь тогда не знал, что она твоя дочь. — Зато знал, что она твоя. Тут и думать не о чем было, — твердо ответил, давая понять, что он серьезен в вопросе дочери. — Если бы я сказала Артему, что ребенок от тебя, он бы сделал все, чтобы избавиться от него. А я не могла, не могла так поступить, это же наш малыш. — Ты поступила, как настоящая мать, ты боролась за своего ребенка, ты боролась за нашу девочку. — Только ради нее и жила, иначе не было бы смысла. — Не смей даже думать об этом! Я и так облажался перед тобой, ты передала флешку, а я не стал смотреть, пока ты не оказалась в больнице. — Значит, ты видел — Прости, что я такой идиот, прости, что не заметил ничего. И что позволил себе не сразу открыть ее. Если бы не моя сраная гордость, этот подонок тебя бы не избил. — Ты не виноват, не думай об этом. — Я не могу не думать. Ответь: тогда на набережной, ты знала уже, что беременна? — Нет, я нет, не помню. Да и ничего бы это не изменило, за мной всегда наблюдали, я только не знаю, как тебе удалось от них оторваться, вывезти меня за город. — Так почему тогда не сказала все, я же понимаю теперь, что не по своей воле ушла. Почему не сказала? — Потому, что тогда все было бы зря. — Да что зря, Лия? — В тот день, когда я пошла увольняться, встретила Артема, он попросил зайти к нему в кабинет. Сначала начал говорить всякие грязные словечки, а потом, когда я не соглашалась на предложение стать его любовницей, он достал телефон. На видео был ты, в той одежде, которую я видела на тебе утром. Ты стоял в кабинете дома у стола, спиной к окну, а у тебя на спине в области сердца красная точка, а потом он показал подобное видео с Кириллом. И если бы я не согласилась уйти от тебя к нему, он бы дал отмашку и Дома бы я тебя застала только убитым. — Ты что, дурочка, ради нас с братом это все? произнес громче, чем следовало, и, бросив взгляд на Лику, которая продолжала спать, шепотом добавил: — Ты не должна была рисковать собой! — Нет, я не должна была отказываться от его условий, и я не отказалась. Мне было плевать на себя, в тот момент я не знала, что беременна, поэтому согласилась. Иначе бы я не смогла жить, зная, что могла вам помочь, но не помогла. — Господи, Лия! Неужели не было выбора? — Одно мое «нет», и курок был бы спущен. — Какая же Шираев гнида, самая настоящая скотина! — Он позволил себе вершить чужие судьбы. Я потом долго думала, как бы поступила, если бы знала о беременности, перебирала варианты, размышляла. Времени много у меня было. Но правильный ответ, возможно, так и не нашла, разве что, таким образом я бы сохранила всем жизни. — Ты и так сохранила всем жизни, но при этом, подставив под удар свою. — Свою и ребенка. Удивляюсь, как Ангелика родилась спокойной и тихой девочкой, учитывая, что вся беременность прошла на нервах. — Из-за стресса ты родила ее раньше срока? — Скорее всего. Мы часто ругались, а точнее, просто Артем был зол, что я не отвечала ему улыбкой, приветливыми объятиями. Он думал, что я воспылаю к нему светлыми чувствами, когда сердце рвалось к тебе. Да только он был всего лишь омерзителен и ненавистен мне. — Лия, какие гарантии он дал тебе, что не убьет нас? Что не обманет тебя? — Никаких, и я не могла что-либо требовать, к сожалению. Какие могли быть вообще гарантии, одна только моя вера, что он не обманет и выполнит свое обещание. — Какой-то ужас просто, — тяжело вздохнул Дамир, устало потирая свободной рукой лицо, — Что было на документе с видео? — Информация о Лике. Я пыталась таким образом сказать тебе, что она твоя дочь. Самой выбраться никуда не могла. Мы жили в двухкомнатной квартире, и когда Артем уезжал по делам, оставлял двух охранников со мной, чтобы я не сбежала. А я так их боялась, — снова всхлипнула я, носом утыкаясь в его грудь, — всегда боялась, чтобы он не приказал им меня изнасиловать. Это было так страшно. Я расплакалась, вспоминая все ужасные моменты за последние полгода, а Дамир принялся меня раскачивать, успокаивая, и обнимать, как самое дорогое в жизни. Его забота и нежность только прибавляли слез, потому что я так давно всего этого не испытывала. — Они же этого не сделали? охрипшим голосом спросил он, целуя меня в макушку. — Нет, — резко покачала головой, и подняла на него взгляд, — я так вовремя успела записать видео, может и не стоило этого делать, но я надеялась, что однажды ты спасешь меня. Я дура, знаю. — Ты не дура! Ты не дура, малышка. — Он потом забрал у меня телефон, в квартире даже не было интернета. Он все сделал, чтобы я не смогла с тобой связаться. — И на том вечере? — На том вечере ты был счастлив в обществе блондинки и у меня получилось передать флешку только Николаю. — Я был так на тебя зол, что даже не захотел смотреть что там. Но теперь понимаю, что стоило сделать это сразу, переступив через гордость. — Ты имел право злиться на меня. — Не имел я права на это, не имел! — Ты ничего не знал, и мог ее вообще выбросить. — Тогда был бы последним придурком. — Мне было важно только одно: чтобы с вами, — с тобой и Ликой все было хорошо. — Маленькая отчаянная девчонка, что же ты наделала? — А как бы ты поступил на моем месте? Ты бы позволил, чтобы меня убили? — Нет, не позволил бы. — Вот видишь. — За что он тебя так избил? За что ножом?