— Я знал, что встречу тебя, — сказал господин Ольсен, когда оглянулся, уходя. О-ХО-ХО!.. — У меня умерла жена, — сказал он назавтра, заглянув ей под шляпу весёлыми глазами. — Вы её не любили? — спросила Танечка и осеклась. — Любил, — засмеялся он и объяснил: — Она долго болела, и для неё это облегчение. А сколько вам лет? — Я ещё молодая! — подумав, сказала Танечка. — У меня ещё кружится голова! — похвасталась она. — От любви? — с надеждой спросил он. — Ну, не совсем, — весело сказала Танечка. — «Но это не важно», — про себя подумала она. И то! — На могиле Анни ангелы поют, пойдём — послушаем, — предложил голландец. — Пойдём, — согласилась Танечка, хотя идти на чужое кладбище, даже с ангелами, ей совсем не улыбалось; но господин Ольсен всё смотрел на неё и смотрел. И так они познакомились ещё ближе. Сами знаете, сперва — увлекательное турне по кладбищу, потом — прогулка в магистрат. А что?.. — Я охотник и пастух, а всю жизнь работаю в банке, — пробираясь сквозь памятники говорил Кирстен Татьяне Андреевне. — А соловьи? — вспомнила про соловьёв Татьяна. — Это для радости — на соловьях много не заработаешь, — пожал плечами Кирстен. — А почему — охотник и пастух?.. — Не знаю, мне иной раз хочется поохотиться, — засмеялся господин Ольсен. — И побыть ковбоем?.. — Танечка уже не удивлялась. — Да, — кивнул он. — Я знал, что встречу тебя, — сказал он снова. — Знал, что встречу! — Я знал. «Когда же он меня поцелует? — думала Танечка уже четвёртый день. Ей так хотелось почувствовать твёрдость губ господина Ольсена на своих. — А в уме ли я?» — спросила она себя чуть погодя. А потом сказала себе тихо-тихо: — Не ругай себя. — И повторила. — Не ругай себя! Это — твоё счастье. — Я полна новых идей! — смачно заявила Танечка в конце их недельного знакомства, и Кирстен захохотал. — Пойдём?.. — начал он. — Пойдём! — подхватила она. В том ресторане, где когда-то праздновали его свадьбу, они просидели целую ночь, заказав стерлядь и красное французское вино. — Я не фру Грюнгрум, — сказала Танечка Кирстену Ольсену, когда им принесли десерт. — Я понял — фру Грюнгрум ещё та стервоза! — шумно фыркнул господин Ольсен. — Я — Танечка, — робко сказала Танечка. — Я понял… Танечка моя, — господин Ольсен пересел и положил свою голову Татьяне Андреевне на плечо. — Я думал, что отпорхал своё, и тут появилась ты, Танечка… — Ну что ты. — Она потрогала его нос, и господин Ольсен закрыл глаза. Мужчины никогда не показывают своих слёз, считал господин Ольсен. Хотя, что такого в мужских слезах? Они вышли из ресторана и оказались в самой гуще оживлённого гейского парада. Наряженные трансвеститы шли праздничными шеренгами… — Мы с тобой в этой толпе самые нормальные, — ограждая Татьяну Андреевну двумя руками, косился на раскрашенных мускулистых мужчин господин Ольсен. — А мне они нравятся, — разглядывая людей, призналась Танечка. — Ты что?! — господин Ольсен ревниво нахмурился. И через день Танечка переехала к нему. Не насовсем, но всё же. КРУГИ ПО ВОДЕ Юрий Тимофеевич Гущин звонил по номеру, который дала ему Вайолет Грюнгрум, но — день шёл за днём, а откликом ему были лишь мелодичные гудки из Амстердама… Настоящая Вайолет ждала из посольства указаний и подтверждения своей личности, чтобы уехать из России. — Послезавтра, — сказали ей в посольстве. У Юрия Тимофеевича голова шла кругом от ирреальности происходящего. — Хоть бы с ней ничего не случилось! — твердил он всю последнюю неделю, в душе надеясь, что Татьяну Андреевну отправят в Москву, когда настоящая Виолетта вернётся домой. Отправят с осторожностью и уважением — как безобидную чудачку, а не как старую мошенницу! 43 МАРТА В квартире зазвонил телефон! Он услышал его ещё на лестнице. Гущин успел — он схватил трубку! Звонили из Амстердама, с того самого номера, который так и не ответил ему ни разу. — Танечка!.. Ты жива? — Да, — подумав, сказала Танечка. — Когда вернёшься? — 43 марта, — снова подумав, ответил Танечкиным голосом голос из трубки. — Что-О-О?.. Где ты теперь, Танечка? — В Амстердаме, Юрочка. — Зачем ты поехала туда и не звонишь?.. — крикнул Юрий Тимофеевич. — Просто так, — еле слышно сказал голос издалека. …………………………………………………………………………………………………… — Дважды два — сколько будет, Татьяна Андреевна? — всё-таки спросил Юра. — Отстань, Юрик! — засмеялась из телефона Танечка. — А в алфавите сколько букв? — не унимался Гущин. — Я забыла, Юрик.