— Конечно! Приготовь маме рыбу в молодом вине, — Татьяна Андреевна сказала про рыбу и добавила: — Выпьем по чуть-чуть, Иоська? — Да, мама. — Клаус-Иосиф надел фартук в кружевах и засунул голову сперва в холодильник, потом в духовку. МОСКВА Инспектор Гущин листал ориентировки и телефонограммы за две прошедшие недели — может быть, он что-то пропустил, не заметил, и след его любимой учительницы — здесь, на столе дежурного ОВД? Он прочитал распечатки происшествий за два последних дня и отложил их — ничего похожего на исчезновение Татьяны Андреевны снова не было, а то, что нашёл раньше, он уже проверил. Юрий Тимофеевич за две недели, прошедшие после исчезновения Панковой, даже поседел… За окном начинался дождь, громыхнул где-то в стороне слабый гром… Бумажки кончились, и Юрий Тимофеевич залез в базу данных компьютера на своём столе. — Так! — через час крикнул он. — Вот оно… «Найдена гражданка ориентировочно 80-ти лет, без документов. Была доставлена в больницу № 58, где до сих пор в бессознательном состоянии лежит в коридоре. Одета — розовые брюки, длинный свитер из серебристого кашемира. Во рту искусственные зубы стоимостью 20 000 долларов. Причёска — нарощенные розовые локоны средней длины». — Наши гражданки так не одеваются в восемьдесят лет, — вздохнул Юрий Тимофеевич и окончательно понял — вот оно! Точней — она! И позвонил в отделение, на территории которого вышеозначенная гражданка была обнаружена. — Юрик? — Это я. То, что он узнал дальше, можно описать в двух словах так. Действительно неподалёку от улицы Застава Ильича две недели назад за мусорными баками была обнаружена подозрительно нарядная для своего возраста гражданка — на вид ей было не меньше девяноста лет, но после того как её отмыли от очисток, оказалось, что выглядит она лет на восемьдесят… Её отвезли в больницу, где она, не приходя в сознание, произнесла целую речь на иностранном языке, которую долго слушала одна санитарка… — Ты подойди к ней, её зовут тётя Шура, — посоветовал Юрию Тимофеевичу знакомый оперативный сотрудник из соседнего отделения. — Редкой души санитарочка, особенно, если с утра к ней подойдёшь. — Любит хлебнуть? — догадался Гущин. — Больше жизни. Так Юрий Гущин снова посетил городскую больницу № 58. Тётю Шуру он узнал сразу — по необычайно добрым и душевным глазам и нетвёрдой походке. Она как раз выносила мусор в огромном мешке из отделения травматологии. Когда Юрий Тимофеевич помог ей дотащить мешок до бака на улице — тётя Шура сразу прониклась помочь ему, во что бы то ни стало, и открыла рот: — Её зовут Виолетта, а совсем даже не Татьяна! — выложила она главный козырь. — Зря ты сюда пришёл! Это не она. Больница № 58 была переполнена, люди лежали в коридорах. За ширмой у окна действительно покоилась похожая по описанию гражданка — правда, уже переодетая в безразмерную и застиранную ночную рубашку, но локоны действительно были ярко-розовыми. На первый взгляд — она спала, причём с характерным мужским храпом. Юрий Тимофеевич просидел у кровати полдня, но ничего не выяснил, дама так и не пришла в себя, и в карманах одежды, которая по описи хранилась на складе, не было ничего, кроме растаявшей карамели и мелких денег — тринадцать с чем-то евро. По истории болезни женщина проходила, как НЕИЗВЕСТНАЯ. — К ней никто не приходит, только я и ухаживаю… Правда, симпатичная? — Тётя Шура прикрыла ногу Виолетты байковым одеялом. — Ничего, — согласился Гущин. — А какие у неё травмы? — Это к лечащему врачу, — скромно потупилась тётя Шура. — У нас железная субординация. — И, покачиваясь, пошла в сторону туалета. Лечащий врач по памяти перечислил Гущину все травмы неизвестной — сотрясение мозга, ушиб лица, ссадины на руках и мягких тканях ног… — Скорее всего, её ограбили, — предположил он. — Предварительно стукнув по затылку. И не только, — добавил доктор. — Почему она в коме? — полюбопытствовал Юрий Тимофеевич. — И не выводится никак, — вздохнул врач. — Особенности старческого организма… Хотя дышит сама, и сердцебиение нормализовалось уже через сутки после поступления. — Понятно, но её показания могут пролить свет на исчезновение одной очень славной старушки, — вздохнул старший лейтенант Гущин. — Поставьте свечку, — посоветовал врач. — Её выздоровлением уже ведают там, — он кивнул на небо, — а не здесь. Юрий Тимофеевич вышел из отделения и взглянул в небо, Начинался ливень. Юрий Тимофеевич быстро пошёл к своей иномарке и уже через пару минут ехал в сторону ближайшего храма. НОЧЬ Ночь в больнице… Тётя Шура укладывалась спать — сегодня она домой решила не ходить, по сугубо личным причинам. У неё нестерпимо болела голова. Умывшись, она прошлась по коридору, мимо нескольких не поместившихся в палаты больных, и завернула к ширме. — Виолетта? — строго спросила она, увидев пятно под разметавшейся больной. — Опять ты описалась? Не ешь, не пьёшь, а хулиганишь! На-ка, посмотри на себя! — И, вытащив из кармана зеркало, поднесла его к лицу коматозной старушки. — И не стыдно?.. Зеркальце в руках тёти Шуры зашевелилось, саму её накренило над кроватью больной и, не удержав в руках, тётя Шура его выронила! — Ай!.. — тихо пискнула больная и откинула с лица поцарапавший её осколок. — Виолетта! — басисто удивилась тётя Шура. — А-а-а-а-а!.. — закричали две старухи, увидев друг друга. Врач такому чуду не удивился, он лишь нашёл пульс старой дамы, сосчитал его и, велев дать старушке попить, закрылся в ординаторской. — Что это за страна такая? — попив воды из-под крана из тёти Шуриных рук, спросила Вайолет. — Россия-матушка! — зевнула санитарка. — Писать теперь в туалет ходи. А то у меня рука тяжёлая, — предупредила она. А утром Гущину позвонили. — Кто? — спросил он дежурного. — Александра Севастьяновна Суворова, — в недоумении повторил дежурный. — А чего ей? — У Юрия Тимофеевича с утра был полный завал. — Сам выясняй, — возмутился дежурный. — Да? И что? Здравствуйте, тётя Шура! — облегчённо вздохнул Юрий Тимофеевич. — Я послала её к тебе. — Кого? — Ну, Виолетту, — медленно сказала тётя Шура. — А что? — Какую?! — у Юрия Тимофеевича выступил пот на лбу. — Ту, Виолетту, из-за ширмы, — ещё неспешнее произнесла тётя Шура. — А что?.. — Тётя Шура, а она пришла в себя? — Неделю назад, — через минуту ответила тётя Шура. — А что же вы мне раньше не позвонили?! — Едва лишь Гущин сказал это, как у него начисто пропал голос. — Забыла, — подумав, сказала тётя Шура. — Ты думаешь у меня всех дел — только тебе звонить?.. Мне ещё два туалета мыть. — А когда вы её послали? — Час назад. — И Александра Севастьяновна Суворова повесила трубку. Юрий Тимофеевич выглянул в окно, к отделению быстро шла женщина в розовых мятых брюках и белом свитере.