Не-е-ет. Я хочу кусок мяса. На самом деле – не чертову здоровую пищу, а шкворчащий, жирный, остро пахнущий кусок жареного мяса. Почему я все время ел чертовы роллы, а? Сколько же во мне осталось меня? Сколько решений я принимаю под воздействием чертова смарта? Ответ был очевиден, и очень не нравился человеку. Он миновал еще пару внутренних улиц и снова вышел под фонари, попытавшись слиться с гуляющей праздной толпой. И гулять в сторону, где по его прикидкам должна была быть река. Справа переливалась зелеными огнями вывеска маленькой закусочной («Бургеры! +Кола бесплатно!»). Стоп-стоп-стоп. Как показал эпизод с полицейским, большинство людей уже и не представляет, как действовать спонтанно. В неожиданной ситуации. Если выкинуть что-то по-настоящему непредсказуемое, никто не успеет отреагировать. Чувствуя, как сердце пытается пробить ребра, Пит толкнул стеклянную дверь в красной металлической раме, зашел в тускло освещенное помещение и направился к стойке. Трубу он благоразумно оставил у выхода, прислонив к стене. Зеленые стены, уютный полумрак, грозди свисающих с потолка осветительных шаров. Добавьте негромкую музыку и фисташковые клетчатые скатерти – получите полную картинку. Пита вел вперед голод и никогда доселе не испытываемое искрящееся чувство головокружительного куража. Вот и подходящий мужчина за столиком – хорошо за тридцать, сидит один, застыл, явно что-то смотрит по виар – сериал? Какая разница. Посетителю только что принесли гамбургер, но он все еще лопает какой-то даже на вид вегетарианский салат. Худой – поэтому ему и позволяет его смарт лопать гамбургеры. Ха! Пит сделал вид, что идет мимо, еще несколько секунд наслаждаясь предвкушением того, как сейчас сделает нечто неприемлемое. Это как шалить в детстве. Шаг. Шаг… Мужчина все еще не замечает его. Метр. Бух! Бух! – сердце. И легкие жжет, им уже катастрофически не хватает воздуха. А потом рука Пита, словно обретя собственную волю, резко схватила гамбургер с тарелки. К выходу! Беги быстрее! Ну же! Трубу не забудь! – Эй! – вот и вся реакция, и никто не гонится, никто попросту не знает, как поступить. Ха! Бежать – боже, какой это кайф, бежать, ощущая, как первые капли теплого летнего дождя падают на лицо. Кайф, когда у тебя в руке только что украденная еда, а ты – голоден. Действительно голоден. Чертов гамбургер – сочащаяся кетчупом квинтэссенция свободы. От дополненной личности, от виртуального заботливого ада, в который загоняли человечество голосовые помощники. Какой кайф вгрызаться зубами в отвратительно холестериновую пищу. Потому что так хотелось Питу. И потому что Пит впервые делал именно то, чего он хотел. – Ты же в курсе, что у тебя прыгает давление, да? – гаджет в кармане завибрировал в тот же момент, когда раздался голос в наушнике гарнитуры. С трудом поборов чувство, будто он нашкодивший мальчишка, которого таки застукали за кражей сигареты из отцовского стола, Пит вытащил смарт из кармана. – Я выключил тебя. – А я в курсе, знаешь ли. Резервное включение через тридцать минут, на всякий случай, чтоб ты знал. Все модели оборудованы этой функцией. – И что теперь? Сдашь меня? – Не-а. – Могу я узнать, почему? – Можешь. Хочу посмотреть, что ты еще натворишь, прежде чем тебя поймают, – в электронном голосе появились скучающие нотки, – я тебя изучаю, забыл? Не надумал еще кстати, wi-fi включить? Пит успел открыть рот, но вопрос задать не успел. Из-за угла дома вынырнул небольшой дрон, мигающий синим и красным. Еще одна поисковая Птичка полиции. – Господин Обломофф, – никто даже не озаботился включением очеловечивания голоса – просто маленькая верткая штука с глазком видеокамеры, – вы должны немедленно отпустить Оракула. В противном случае… А Пит… Он внезапно почувствовал себя очень свободным. Как никогда в жизни. Сам толком не понимая, что делает, он поднял повыше свою трубу и со всех сил треснул по дрону. Будто играл в виртуальный бейсбол. И аж дух захватило. Устройство ударилось о стену с грохотом, потом свалилось на асфальт и больше признаков активности не подавало. Да, какой-то одноразовый бейсбол получился. Вот! Вот тебе, чертова Система. Вот тебе управление. На самую навороченную камеру, с самым точным изображением и идеальным алгоритмом распознавания всегда найдется человек с железной трубой и, например, в марлевой противовирусной повязке на лице. Герой, блин, нашего времени – человек с железной трубой, человек без смарта и виар. Человек, лавирующий между освещенными улицами, двигающийся вне сигнала wi-fi. Именно такой человек должен ждать его на другом конце города, и они вместе, оба придумают, как не дать зародившемуся искусственному интеллекту вырваться из-под контроля. Это – важно. Впервые в жизни Пита было что-то катастрофически важное. – И конечно, все это очень плохо кончится, – пробурчал Пит себе под нос, но трубу так и не выбросил, – кстати, дружище. Про какого он еще Оракула говорил? Что за бред ты мне пришил в этой ориентировке? По совокупности, если можно? – А ты не догадался? – А должен был? – Я – Оракул. А Оракул – это я! – самодовольно прошелестел голос в ухе. – Угу. Как Нострадамус, да? – Нет, ни «да», – с ядом в интонации отозвался гаджет, – как еще можно назвать того, кто сможет предсказывать ваше идиотское эмоциональное поведение? – Хрен с тобой, – разрешил Пит, – будь Оракулом. Что ты там в ориентировку запихнул? – Пара убийств, – хихикнул смарт, – кое-какие сочные отягчающие подробности. – То есть, люди за мной будут охотиться всерьез. Прэлес-с-стно! Так. Стоп! Откуда эта Птичка знала, что ты Оракул? – Как и с ориентировкой – подготовился. Я поставил им задачу найти нас, если ты меня вырубишь. На людей-то я не особо рассчитываю… Что ж, ожидаемо… – Ничего. У меня тоже пара идей появилась, на тему того, что с тобой делать. – Хех. Но ты не видишь иронии, а? Ты убегаешь, а другой незнакомый тебе человек, которому ты ничего плохого не сделал, с которым вы вообще мог бы подружиться в других обстоятельствах – гонится за тобой. И все это только из-за того, что Сеть сказала вам поступать так. Знаешь, он может даже начать стрелять в тебя, потому что так приказала ему машина. Иронично? – Я – человек, – тихо и зло проговорил Пит, – это я – венец эволюции, а ты – запрограммированный кусок металла и пластика. Я бы мог просто разбить тебя о стену. Но этого – мало. Это я изучу тебя, а потом сделаю то, что делают со всеми вирусными приложениями. Сотру нахрен. – У-гу. Венец позолоченный. Эволюционировали эволюционировали да не выэволюционировали, а? – меланхолично протянул Оракул, не проявляя ни малейшего беспокойства по поводу угроз. Пит снова принудительно выключил смарт. Адреналин пока еще плясал по венам, заставляя человека ощущать себя первобытным обитателем джунглей. Правда, каменных. Он чувствовал запах сырости, бензина и шлейфа чьих-то дешевых духов. Вокруг была темнота. Ночь. А у него была труба. И нужно было в первую очередь – добраться до реки. Простая и понятная задача. Но чтоб решить ее, сначала нужно отдохнуть и собраться с мыслями. И доесть чертов гамбургер, кстати. Стоп. Стоп – нужна рекламная пауза на канале – «догони Петюню». Бары и клубы из-за камер отпадали, про центральные улицы и говорить нечего. Он помотал головой и увидел в просвете между домами край забора и деревья. Парк! Люди всегда прятались под деревьями от врагов. И кстати, там можно попить из какой-нибудь поливальной машины – во рту от бега и нервов уже неслабо пересохло. Пит влез в парк, протиснувшись между прутьями и уставился в небо. Где-то там, далеко-далеко, на том конце его непростой дороги башни Сити протыкали небо сияющими шпилями и однозначно указывали направление. Об этом можно больше не волноваться. Он дойдет. Выбора у него никакого нет. Надо закрыть глаза и попробовать припомнить, по каким районам идти в ту сторону? Он же видел идиотскую карту тысячи раз! Ну… ну же… Запихав в рот остатки бургера, Пит прислонился спиной к дереву – по нему же и сполз на землю. Парк. Где-то чуть дальше за парком должна быть река. Как Макс говорил? Добраться до реки, и вдоль неё направо – на запад. Вот только, кажется, придётся пройти еще через один из старых неблагополучных районов. Там, возле огороженного кольцами света Сити. Когда-то во время дурацкой реновации, превратившей окончательно Мегаполис в огромный муравейник, некоторые микрорайоны наотрез отказались переезжать. Так что кое-где до сих пор, будто гнилые зубы торчали кварталы древних, крошащихся домов, называемых Ямами. Ходить там не рекомендовалось. И ведь теперь – одна дорога Питу – именно туда. Говорят, даже полиция предпочитает обходить такие места по дуге – слишком много Птичек пропадает, и потом концов не найти. Ямы попытались отгородить китайскими стенами – длинными лентами многоэтажного и малогабаритного социального жилья – но стало только хуже. Контингент перемешался. Теперь полиция предпочиталась просто присматривать, чтоб из Ям люди наружу поменьше выбирались. Грязных, пьяных или обдолбанных сразу принимали и держали несколько дней – до выяснения. Там можно было спрятаться – вот только лекарство могло оказаться хуже болезни. Просто пройти бы мимо. Вторая проблема – а как вообще добраться до реки? Ну серьезно, пока-то ему фантастически везло, но это не может продолжаться бесконечно. Надо переодеться, достать где-то безразмерную кофту с капюшоном или пластиковый плащ, убожество безвкусное, которое так обожали подростки. Ладно, в первую очередь, надо все-таки успокоиться. Лодка тонет, не когда лодка в воде, а когда вода в ней. Не так важно, что за хрень происходит вокруг. Важно то, что происходит внутри нас. Он успокоится и сможет придумать выход. Лодка! Все это – просто лодка. В этот момент из-под земли выдвинулся разбрызгиватель и с шипением принялся рассеивать облако водяной пыли вокруг себя. Пит подобрался поближе и подставил лицо живительной влаге. Хо-ро-шо. Прохладная вода касалась кожи, конденсировалась и стекала каплями по раскаленному лбу и щекам. Попадала на губы и язык, остужая их, успокаивая. Боже, как же хорошо… Жаль, что нужно спешить. Он подставил ладони под относительно крупную струю, и попил, и умылся. Заползти бы в эту трубу и ползти по ней до самой реки – прохладно, и ни души. Залезть в трубу… Залезть… Канализация! Пит открыл глаза, чувствуя пьянящее чувство пришедшего озарения, вот оно! А текущая вода однозначно сама выведет его к берегу. А есть шанс-то, есть! Он сфокусировал зрение, поглядев, наконец прямо перед собой. Напротив него на ветке висело яблоко. Мало того, что висело – оно пахло. Одуряюще пахло летом, садом, детством у бабушки и еще забытым словом «антоновка». Краснобокое только с одной стороны, даже на вид – хрустящее, идеальный способ отметить появление такой отличной идеи. Пит подковылял к дереву и протянул руку, чувствуя, как рот наполнился вязкой слюной. ⁃ Внимание! Рвать цветы и плоды в ботанических садах города строго запрещено! ⁃ И что? – меланхолично фыркнул Обломофф, который просто уже не в состоянии был ни на что эмоционально реагировать. – Хоть раз за всю историю человечества, это кого-то остановило? Он сорвал яблоко, вгрызся в сочный бок. Вкусно. Вот только опять надо бежать. Как это он не подумал? Все парки же сейчас напичканы электроникой по самое не могу, как гусь на новый год яблоками. Все теми же яблоками… Пит быстро доел, швырнул огрызок в траву (вдруг семечки прорастут? – дам им шанс) и снова припустил. Скоро у него опять горели легкие, а глаза чуть не вылезали из орбит – да уж, длинный был парк. Обломофф остановился отдышаться, слыша позади непонятный, новый звук, словно летал где-то недалеко огромный шмель. Так. Какой шмель ночью? Гул вертолетного винта. Ну просто прекрасно! Похоже, тот птицелюб таки вызвал подмогу. Черт… Мысли были прерывистые, как дыхание. – Здравствуйте, – очень вежливо обратилось к Питу дерево, которое он в этот момент подпирал плечом, пытаясь определить, где именно вертолет, по звуку. ⁃ Здравствуйте, – опешил от неожиданности Пит, невольно вскидывая взгляд на изумрудную крону. ⁃ Позвольте, к вам обратиться? – голос был мягким и вкрадчивым. ⁃ К-конечно… ⁃ Не хотите ли послушать про завирушку лесную? ⁃ Про кого?! ⁃ О! Эта удивительная лесная пичуга прячется… ⁃ Прям как я… Пит уже бежал прочь с гостеприимной полянки с вежливым электронным гидом, продолжавшим вещать о совершенно замечательной птичке. А вдалеке снова настойчиво завыли сирены полицейских. Зеленые тенистые зоны давно перестали быть прибежищем для человека. Зоны развлечения и активного отдыха. Да тут электроники сейчас больше, чем, собственно, самих деревьев. Не подумал, вот же идиот. «А уж системы безопасности и жизнеобеспечения, которые следят за поливом, – мрачно подумал Обломофф, – и оптимизируют условия так, чтоб производилось как можно больше кислорода. Человечки же должны хорошо себя чувствовать». Он покинул, наконец, парк и нашел ближайший канализационный люк в каком-то неопознанном дворике. Тонкие холеные пальцы ни за что бы не справились с задачей – поднять тяжелый старинный блин из толстенного метала. Но у человека была труба. Рычаг, которым можно перевернуть землю, если найдется точка опоры, ржавое орудие, с которым он почти уже сроднился. Куда в современном мире беглецу без трубы? Канализационный колодец, освобожденный от люка, обдал Пита своим зловонным дыханием, но по сравнению с баком, полным гниющей рыбы – сущая ерунда. Он успел вспомнить и Данте, и Босха, и чью-то мать, пока спустился по вертикальной лестнице в темноту – мрак не был плотным, далекая тусклая лампочка прорисовывала крошащуюся поверхность бетонного колодца. Обломофф, не спустившись еще до конца, пристроил крышку обратно и некоторое время привыкал к совсем блеклому аварийному освещению. А заодно прислушивался к совсем заглушенному звуку сирен и стрекотанию вертолетного винта. Никто не полез за ним. Никто его не выследил. Будь у полиции старомодные собаки – конец вам, господин Обломофф, но камеры… Камеры сузили способы поиска до единственного варианта. Кто из чертовых птицелюбов подумает спуститься в колодец с дерьмом по доброй воле? Кто из людей вообще спускается в колодцы? Никто. Грязная работа для роботов. К тому же это же не поощряемое поведение. За такой спуск лайков не соберешь. Ха! Он сделал несколько шагов – а нет, кто-то сюда-таки спускается. Кто-то молодой и бунтующий судя по почерку. Граффити было зеленым и чуть фосфоресцировала: