— Смотрите, уже и пальцем не пробьешь, — присел на корточки у кромки льда Олег, краснощекий, в дубленке, лохматой шапке-ушанке, в коротеньких модных сапожках. — А ты не бей! — подошел к нему Микола. — А то что? — свысока, пренебрежительно спросил Олег. — Да ничего. Будешь ковырять — врежу. У Миколы в конце концов лопнуло терпение: Олег сам ничего не делает и другим мешает. То над хлопцами насмехается, то к девчатам пристает. — Ты врежешь? — даже подскочил Олег. — А то кто же? — не сдавался Микола. — Маму на помощь не позову. — Знаешь что? Ты полегче, не то как рассержусь, тогда… — Что тогда? — Вот видишь что? — И Олег ударил каблуком сапога об лед. Тоненькая ледяная корочка треснула, как оконное стекло, и на лед выплеснулась вода. От неожиданности Микола какое-то мгновение стоял неподвижно. Потом рванул к школе. Все думали — побежал за Петром Денисовичем. Но нет — отвернул кран, на который был натянут конец шланга. Когда вода побежала, шланг зашевелился, зашипел и еще больше стал походить на змею. Олег догадался о Миколином намерении и хотел наступить на шланг, но ему не удалось. — Говори, будешь портить лед? — подошел Микола, держа в руках сплющенную на конце металлическую трубку шланга, из которой била сильная струя. — Попробуй только облить, — предостерег Олег. — Пожалеешь, да поздно будет… Школьники зашумели: — Ты смотри какой! Еще и угрожает! — Полосни, Микола! — советовали более решительные. В этот момент на крыльцо вышел учитель физкультуры. — Что вы делаете? — крикнул и поспешил к катку. Вырвал у Миколы из рук шланг, накричал. — Он не виноват! — встали на защиту хлопцы и, перебивая друг друга, рассказали учителю, что тут произошло. — Нехорошо, Шморгун, ты себя ведешь, нехорошо! Не по-пионерски. — А чего он цепляется! — огрызнулся Олег. — Кто к тебе цепляется? — не уступал Микола. — Сам лезешь. — Ну, довольно, — старался утихомирить мальчишек Петро Денисович. — Шморгун, подстрогаешь, пригладишь это место, когда замерзнет, и все будет в порядке. — Не буду я строгать! Пусть сам строгает! — И кататься не будешь! — закричали школьники. — Не пустим! — Плевал я на ваш каток! Застегнул дубленку, натянул шапку-ушанку и пошел со двора. Тогда от группки девочек отделилась Светлана и позвала: — Олег, подожди… Он на миг остановился, сердито дернул головой и, грохнув калиткой, вышел на улицу. Светлана постояла немного, глядя на калитку, и в смущении вернулась. Долго бродил Олег по заснеженным улицам. Скучно одному, однако возвращаться в школу не собирался. Домой тоже не хотелось, хотя мать и просила не задерживаться — готовила любимый его хворост. Пошел на снежную горку, где обычно каталась на санках малышня. Выпросил у какого-то первоклассника санки, чтобы съехать разок с горы, но катался долго, пока малыш не заплакал. Тогда посадил его на санки и так толкнул их, что на середине горки малыш полетел в сугроб. Зимний день короток. Вот уже и вечер подкрался. В хатах и на улице вспыхивали огни, машины ехали с зажженными фарами. Олег вынул из кармана свой продолговатый блестящий фонарик. От школы шла гурьба ребят. Была там и Светлана. Олег узнал ее по звонкому голосу и спрятался за забором. А когда все прошли мимо и Светлана свернула к своей хате, позвал ее. — Как тебе не стыдно! — сразу накинулась на него девочка. — Все возмущаются. Я попросила, чтобы лед не выравнивали, сказала, что ты сам поправишь. Прошу тебя: сделай это, не то поставят вопрос на пионерском собрании… — Ну и пусть ставят, что мне за дело! Это они все из зависти… — Из какой зависти? — не поняла девочка. — Завидуют, что мама купила мне модную дубленку и модные сапоги. — Да кто тебе такую чепуху сказал?! — «Кто, кто»… Сам знаю! — Вот, значит, какой ты… Помолчали. — Вот что, Олег, — сказала наконец Светлана. — Я вынесу секач или мастерок, а ты заровняй то место на катке. А потом заходи за мной — и вместе пойдем в школу, сегодня репетиция новогоднего концерта, я помирю тебя с Миколой. — Не буду мириться и ничего не стану поправлять. — Ох и вредный же ты! Мне за тебя стыдно. Все говорят: «Чего ты с ним дружишь?» — Ну и не дружи! Разве это дружба, когда ты не заступаешься за меня! — У тебя совести нет ни капельки… — Ну и пусть… — Удивляюсь: как ты только не понимаешь, что неправ во всем? Никто зря нападать не станет. Мороз крепчал. Звонко потрескивали деревья в садах, поскрипывал снег под ногами. Олег и одет и обут тепло — холод не проймет. А Светлана замерзла, кутается в легонькое пальтецо и сапогами старенькими постукивает. Уже несколько раз намекала, что пора расходиться, а он все держал ее, отговаривал не ходить на репетицию: обойдутся, мол, и без нее. Наконец она пообещала на репетицию не ходить и пошла домой. Но Олег не поверил ей. Думал: сказала лишь затем, чтобы отвязаться, а сама еще как побежит, вот только переоденется, переобуется… Ведь сколько разговоров было у Светланы о предстоящем карнавале, да как она к нему готовится! Хвалилась, что сестра туфельки лакированные из Киева прислала, значит, захочется ей перед подружками похвастаться. Да еще, когда каток заливали, Микола привязался: «Светлана, заранее предупреждаю — сегодня я танцую с тобой». — «Там видно будет», — ответила ему, словно бы и не радуясь его приглашению. Но ведь девчонки всегда прикидываются. На самом же деле всем им, и Светлане тоже, хочется с ним потанцевать. Они почему-то считают Миколу лучшим танцором в школе. «А что, если мне подождать, пока она выйдет? — вдруг осенило Олега. — Тогда подбегу к ней, спрошу: «Куда это ты?» Она, конечно, растеряется, не будет знать, что ответить. Скажет, мама к соседям послала, или еще что-нибудь подобное придумает. Нет, уж лучше пойду следом за ней и остановлю возле самой школы, там ей не удастся выкрутиться». Довольный, что пришла в голову такая чудесная мысль — поймать на лжи Светлану (чтобы не строила из себя честную, справедливую, принципиальную), — Олег даже присвистнул. Напротив дома Светланы, на другой стороне улицы, росли кусты желтой акации. Он выбрал затемненное место за кустом и притаился. Долго ждал, но Светлана не выходила. Но вот скрипнула дверь. Думал, она, а оказалось — ее бабушка. — Чего ты, хлопче, тут стоишь? — спросила бабушка, заметив его. — Да я… шариковую ручку тут обронил, — выдумал на ходу. — Вот беда! — запричитала старушка и сама стала смотреть под ноги. — Темно, вот если бы присветить… — Угу, — подтвердил Олег, — тогда нашли бы. Но нечем присветить, — сказал, нащупывая в кармане фонарь.