— Наверное, еще спит… А что? — Да просто так… И сразу повеселел. «Вот и хорошо! Может, он и совсем не придет. Тогда не украдут сегодня. А там передумают… Только бы не пришел!» До обеда школьники успели выкопать все ямы и привезти к ним чернозем. Теперь оврага не узнать. Склоны его были густо покрыты желтыми и черными кучками. Сели отдохнуть и поесть. Дедусь Артем с учителями тоже подсели к ученикам. Когда пообедали, садовник развязал большой узел с яблоками, пригласил: — А ну, попробуйте и скажите, что это за фрукт. Можно его потреблять или нельзя? Сначала учителя взяли по яблоку, потом потянулись к узлу школьники. — Ух и сладкие, как мед! — А душистые! — А сочные! — Фи, подумаешь, я таких столько перепробовал! — тихонько сказал Виктору Троцю Олег. — Значит, вкусные яблоки? — довольно улыбался садовник. — Да, яблоки очень вкусны, — похвалила Валентина Михайловна. — Какой это сорт? — Наш, лепехивский, — гордо ответил дедусь Артем. — Впервые слышу… — Неудивительно, раньше такого не было. — Это тот, который вы сами вывели? — догадалась учительница. — Немного я, немного добрые люди помогли. В этом году впервые уродились. Жаль только, какие-то озорники сук отломили на одной яблоне, когда плоды еще зеленые были. Гнался за ними сторож, да не догнал. А не сидят они тут, те хлопцы, а?.. Миколу и Сашка кинуло в жар. Зачем он это говорит — «какие-то озорники», будто бы и вправду не знает. Они же ему во всем признались. Посмеяться над ними хочет, а других предостеречь, чтобы не чинили такого? В отчаянии Микола и Сашко опустили головы, ждали, как обреченные, заслуженного приговора. Валентина Михайловна заметила это, улыбнулась: — Не бойтесь, Артем Федорович, они больше не станут обрывать яблони. Разве что придут к вам за советом или чтобы вам помочь. У них теперь свой сад будет. Правду я говорю? — обратилась к ученикам, а больше к Миколе и Сашку. — Пра-авду! — подтвердили ребята. — Правду! — проговорили и Микола с Сашком, чувствуя, что беда проходит мимо. — Чего же, приходите, я с дорогой душой… — Хах-хах-ха! — проскрипело сзади. — Вы им еще в ноги поклонитесь, дед Артем… Садовник недовольно глянул на сторожа, неожиданно появившегося в овраге, сказал: — Еще никому не кланялся и кланяться не буду. А захотят, сами пусть приходят, учатся. — Пускай, пускай, чего ж… Только тогда и завязи на деревьях не увидите. Обчистят еще в цвету. Угощаете их сортовыми, думаете, они их не пробовали. Зря думаете. Они их раньше вас пробовали. Еще зелеными рвали. Хах-ха-ха!.. — Напрасно ты это говоришь, Шморгун. Если один прохвост залез в сад, то разве можно на всех детей грешить? — Как же, ясное дело, напрасно… Целое лето гонялся за ними, чтобы сберечь добро. Охочие на дармовщину. Ишь как дорвались до колхозных яблочек!.. Я тут днюю и ночую и то не позволю себе даже попробовать, а они… У ребят от этих слов яблоки застряли в горле. Учителям тоже, видно, стало неприятно. — Бессовестный ты человек, Шморгун, вот что я тебе скажу, — рассердился дедусь Артем, даже покраснел весь. — Не успел глаза продрать и уже нализался. Иди, куда надумал. — Хах-хах-ха! — захохотал Шморгун и побрел вперевалку к саду. «Ну и гад! — подумал пораженный Сашко. — Ишь каким честным прикидывается! А на самом деле…» После этого разговора со сторожем, на который, казалось бы, и внимания не стоило обращать, какая-то неловкость сковала и учителей, и учеников, и садовника. Куда девались веселые шутки, звонкий смех, песни. Пропал и прежний задор к работе. Словно нехотя, сновали от ямы к яме, молча засыпая их сдобренной торфом и пометом землей. Но самую большую неприятность причинил Шморгун своим появлением Сашку. «Значит, теперь тато подъедет на машине, заберет и отвезет Ольге то, что украл Шморгун!» Его неудержимо тянуло побежать вслед за сторожем. Может, все-таки удастся уговорить отца. Но как же бросить работу? Что подумают учительница и товарищи? Но вскоре представился удобный случай. У Миколы сломалась лопата. — Сбегай на сушилку, возьми, — посоветовал ему дедусь Артем. — Э-э, сторож не даст. — Скажешь, я велел. Сашко сразу сообразил и предложил Миколе: — Хочешь, бери вот мою, а я мигом слетаю. — Давай, — охотно согласился тот. Вместе с Сашком помчался и Кудлай. Пробегая колхозным садом, Кудлай наткнулся неподалеку от сушильни на яму, на ту самую, в которой когда-то отсиживались Микола с Сашком, и поднял лай. Сашко подошел, заглянул в яму и увидел на дне крохотного съеженного земляного зайчонка-тушканчика. Сашко топтался на месте, соображал, как вытащить зверушку. Наконец схватил из-под яблони подпорку, ткнул ее тушканчику под самую мордочку. — Трусь, трусь, трусь! — поманил. Но зверек только пуще сжался в клубочек и испуганно засверкал глазенками. Сашко понял, что по шесту тушканчик не полезет, поэтому стал на колени, нагнулся и поманил рукой — очень уж хотелось ему вытащить тушканчика. Когда слишком перегнулся над ямой, отвалилась глыба земли и Сашко вместе с нею рухнул вниз. Мальчик почти не ушибся, но испугался. «Что делать? Как выбраться? — Его охватило отчаяние. — Может, по шесту?» Тушканчик даже не удирал от него. Сашко взял зверька на руки, погладил. Сколько раз гонялся вечером по леваде за быстрыми зверьками и ни разу не поймал. А теперь все хлопцы ему позавидуют. Кудлай стоял над ямой, повизгивал нетерпеливо, вертел хвостом, надеялся, видно, что Сашко выбросит ему добычу. Но Сашко спрятал зверька за пазуху, приставил к стене шест, полез по нему. Уже добрался до половины, как вдруг шест тресь — и мальчик упал на дно ямы. «Вот напасть! — совсем расстроился Сашко. — Самому мне никак не выбраться. Прошлый раз дедусь помогал…» Стал кричать, звать, думал, услышат, прибегут. Кричал долго, пока не охрип. Но никто не появлялся. Подбрасывал кверху картуз — может, кто-нибудь увидит? Кончилось тем, что картуз подхватил Кудлай. Держал его в зубах, игриво поглядывая на хлопца. Сашко взял комок глины и швырнул в Кудлая. Тот заскулил, побежал прочь и больше не появлялся. Сашко снова схватился за сломанный шест, как утопающий за спасательный круг. Снял пояс, перевязал шест по трещине, повесил на него пиджак и высунул из ямы. Потом нагреб кучку сухих листьев, сел на нее, усталый, растерянный, испуганный. Представил себе, что будет дальше. Стемнеет, все разойдутся по домам. Микола, конечно, забежит к нему, не застанет — подумает: к маме ушел, — сказал ведь Миколе, что собирается ее навестить. Отец тоже так подумает. И сидеть ему в яме всю ночь… Взбудораженное воображение рисовало картины одну страшнее другой… Может начаться долгий осенний дождь. Тогда уж в сад никто не заглянет ни завтра, ни послезавтра… Даже дедусь Артем и сторож не придут. Зачем им сюда приходить? Яблоки и груши давно сняли, они лежат в погребах, сушильню запрут. Вот и будет он пропадать тут, пока не сгинет совсем от голода и холода. «Что я натворил, дурной? Что я натворил! — корил себя Сашко. — Нужно было хоть Кудлая не прогонять, пусть бы бегал возле ямы. Может, его бы заметили… А теперь как о себе сообщить?..