Ирония судьбы, да и только! — Никогда не разговаривал с ней, чёрт побери, даже понятия не имею, как она выглядит! — воскликнул Пика. Он не понимал, какого чёрта его притащили сюда, только из-за попытки поговорить с Элизабет Венс. И кто, собственно, этот полицейский, сидящий сейчас напротив него. Непохож на обычного детектива. — Я не буду показывать тебе фотографии, как она выглядит. — Лейтенант Лекар говорил в настоящем времени. — Так чего ты от неё хотел? — Я — уличный художник, — объяснил Пика. И начал говорить чистую правду. — Мы с товарищами пользуемся обычными красками для того, чтобы создавать наши картины … которые радуют глаз, и делают город не таким однообразным. Это, знаете ли, офицер, занимает довольно много времени. А что касается этой Элизабет, я слышал, что она может написать одну полезную программу. Которая позволяет рассчитать и сделать трафареты. — Какие такие трафареты? — удивился лейтенант. И прослушал короткую лекцию о том, как обычно работают уличные художники, и как можно сократить время на создание каждой картины. — И что? С этого момента Пика начал врать: — И я захотел попробовать рисовать именно так. Чтобы успеть побольше. Думал поговорить с этой Элизабет, чтобы она … или составила для меня такую программу, или сама рассчитывала трафареты. Лучше первое, конечно, тогда бы я от неё не зависел. — Но не успел? — Нет, я об этом только несколько дней, как услышал. И, пока разобрался с другими делами… Вот только теперь собрался. А в чём дело, офицер? Что она натворила? — Ничего, кроме того, что умерла. — На лице лейтенанта появилась мрачная улыбка. — Да так, что теперь этим занимаемся мы. О подробностях, уж извини, говорить не буду. Пика только теперь понял, что имел в виду собеседник, когда сказал, что не будет показывать фотографии, как Элизабет Венс сейчас выглядит. И о подробностях расспрашивать не собирался. В голове вертелась только одна мысль: «Во что я влез, чёрт побери?». И всё — из-за этого полицейского Кранца. О котором, опять же, этому его коллеге рассказывать нельзя. Ведь он, Пика, фактически начал вести своё расследование за спиной не только у официальной полиции, но и у Кранца, а тот, судя по всему, тоже занимался самодеятельностью… А теперь вот совсем с другой стороны прилетело. Как бы там ни было, рассказывать про Кранца нельзя. Нужно придерживаться той же версии, про художника, который решил меньше трудиться ради того же результата. — Да… Значит, ничего у меня теперь не получится, — цинично заявил Пика. Лейтенант скоро понял, что больше от этого типа ничего не добьёшься. Проверить, врёт или нет, было невозможно, по крайней мере, пока. Выяснив, кто рассказал Пике, чем занималась покойная Элизабет Венс, лейтенант решил, что допрашиваемого можно отпустить. Посоветовав ему, — советы лейтенанта редко игнорировали, — держаться от этого дела подальше, и никому ни о чём не рассказывать. После этого Лекар пошёл в кабинет капитана Дэвиса. — Вот такая штука… — сказал, и начал доклад. Начальник выслушал и удивился: — Но почему вы докладываете об этом мне? — Потому что в деле всплыли уличные художники. А у нас в последнее время столько проблем … из-за крамольных картин… Тот, кого я сегодня допрашивал, не имеет к ним отношения, во всяком случае, похоже на то. А если имела эта Венс? Ведь кто-то же знал, что она таким занималась, могла быть связана ещё с кем-то из этих художников… — Лейтенант не слишком жаловал эту публику. — Всё может быть. — Капитан задумался. — Но, если Элизабет Венс имела какое-то отношение к этой крамоле… Во что же тогда была втянута сержант Си? — Кто знает… А может быть, она была случайной жертвой. Или как раз Элизабет… Даже если она таким занималась, вовсе не обязательно, что убийство связано с этим. Могло быть и совпадение, хотя я в него не очень-то верю, но мало ли… — Тоже верно. — Капитан задумался. — Об убийстве, связанном с такими делами, нужно было бы сообщить в контрольный отдел, но… — Да, если бы не сержант Си… — Им не хотелось делать что-то, что потенциально может опорочить память коллеги. — Мы не будем этого делать, — вынес вердикт начальник. — Пока. Нужно разобраться самим… Если, действительно, всё связано с этим, — у нас не останется выбора. Но не раньше, чем мы получим доказательства. Кстати, кажется, одна ваша теория не подтвердилась. Венс ведь жила на безусловный доход, не работала… — Я и не утверждал, что эта теория — истина в последней инстанции, — покачал головой лейтенант. — С другой стороны, она могла зарабатывать на своих программах. Кстати, нужно будет это проверить, возможно, причина как-то связана с этим. Но, в общем… — Да. Чёрт побери… — Знаешь, а это ведь странно… — Что именно? — спросила Лаура. — То, что я … никогда раньше не смотрел за пределы города. — Ян развёл руками после того, как установил лазерный фонарик на небольшую треногу. — И даже не думал, что можно … хотеть где-нибудь, кроме города, побывать. Не задумывался, живут ли за пределами таких городов люди. — Я тоже. — Она выключила свет, но не для того, чтобы… Квартира Лауры находилась достаточно высоко, и окна выходили в нужную сторону. А то, что она жила в том же доме, где и ныне покойный Алекс Легри, он ж «Самтер», должно было только помочь. Их взгляды были обращены на пустыню, довольно далеко за городской оградой. Сидя в тёмной комнате, они могли не бояться насчёт видимости. И вот, в той стороне и на том расстоянии, где им было сказано, стало заметно какое-то движение. А после — вспышки. Которые составляли сообщение азбукой Морзе. Точки, тире… Ян когда-то учился читать их, но теперь ему пришлось кое-что прочитать об этом, восстановить в памяти. Сейчас их спрашивали, видят ли они сигналы. Вернее, спрашивали Алекса. Но Ян тем же способом ответил: «Да». Кем бы ни был тот, кто таким образом общался с ними, как минимум, он владел не только азбукой Морзе, но и английским. А теперь назначил встречу. Именно так, как предупреждал Док. Только скорее, чем тот предполагал. Ян и Лаура переглянулись. А потом он стал отправлять сообщение, с согласием. И уточнением: «От нас будут другие двое». После короткой паузы из пустыни ответили согласием. В конце концов, их собеседник, — если его можно было так назвать, учитывая способ связи, — ничем не рисковал… Лаура отправила сообщение доктору Конради. Тот связался с кем-то ещё, — она не знала, с кем именно. В организации далеко не все члены знали друг друга, — это было нужно для безопасности. Док, разумеется, знал всех. Зато никто, кроме нескольких ближайших людей, не знал, где, собственно, руководитель обитает, — связь с ним держали либо посредством электронных коммуникаций, либо при таких вот встречах, какая была недавно у Лауры и Яна. Она, кстати, объяснила: — Помнишь, ты говорил, что тобой кто-то интересуется … помимо контрольного отдела? Так вот, это был Док. Или его люди. — Проверяли? — Да. Я же сообщила о тебе… Ян прищурился, хотя в голубых глазах светился юмор: — Они так следят за тем, с кем … их люди? Или они меня проверяли? Однако девушка была серьёзна: — Отчасти первое… Но и проверяли тоже. Я … сразу подумала, что тебя можно будет привлечь… — Завербовать, — поправил он, продолжая едва заметно улыбаться. — Называй, как хочешь. И они решили узнать о тебе побольше. Я бы могла тебе не говорить, но — ты же дотошный… Будешь пытаться узнать, кто это был. Лучше я тебе скажу, и не надо… — Хорошо. Не буду. — Действительно, теперь всё было ясно. Кроме того, почему же им заинтересовался контрольный отдел. Причём ещё до того, как он стал одним из тех, кем контрольный отдел имел все основания интересоваться. Не провидцы же там работают. И ещё того, как объяснить Дену Ласову, почему он потерял интерес к этому делу. Как бы там ни было, а на следующий день, точнее, на следующее утро, возвращаясь с работы, Ян немного отклонился от своего обычного маршрута. Ему это было сделать проще, чем Лауре, связанной своими полицейскими обязанностями. Из тайника, точное место которого было прислано в сообщении Лауре, он забрал несколько упаковок с лекарствами. Это были довольно редкие препараты, и оставалось только догадываться, купил их кто-то легально, но на основании подложного диагноза, — а может, получил бесплатно, — или они были украдены со склада. Как бы то ни было, теперь упаковки заняли место в шкафчике в его квартире. Для операции, в которой он будет участвовать, это было самым главным. Кто бы мог ещё недавно подумать, что он примет участие в чём-то подобном. А тем более — что захочет сам предложить идею следующей операции. А нужно будет это сделать. Док наверняка оценит. — А ты, кажется, двужильный, — сказал Мишель, передавая смену. — В смысле? — удивился Ян. — Да ты вот работаешь, ещё и в ночную смену. Это же тяжелее, чем мне. И у тебя хватает ещё сил на велосипеде ездить, изобретать чего-то… И тут, и дома, я помню, ты рассказывал, как у тебя там всё устроено… — Есть немного. — Ему ничего не оставалось, как усмехнуться. — Как ты ухитряешься? Я вот после смены вымотался так, что … только лечь и хочется. — Мишель развёл руками, и Яну оставалось только отшутиться. — Наверное, у меня есть секретный источник силы. Настолько секретный, что я даже сам о нём не знаю. — Наверно… Ну, ладно. Пока! Мишель скрылся за механическими дверями. А Ян пригладил рукой волосы, потом дал задание двум подчинённым проверить работу датчиков, — в одном из помещений они показывали что-то подозрительное. В том, где хранились семена некоторых растений, выращиваемых в тепличном хозяйстве. Это самое помещение будет объектом одной операции, о которой никто, вероятнее всего, и не узнает … если, конечно её одобрит Док. Впрочем, тому должно понравиться. Сегодня всё было тихо. Никаких серьёзных поломок в большом хозяйстве тепличного комплекса не происходило. Контрольный отдел тоже не пытался больше влезть в компьютерную систему, чтобы изучить его, Яна Хенриксона, поведение. Тем более не делала больше этого таинственная третья сила, — Док познакомился теперь с ним лично, и больше такой надобности просто не было. А значит, у него было время подумать. О том, как провести ту операцию, что хотел предложить Доку. Хотя ничего сложного для него там, на самом деле, не было. А сегодняшний разговор с Мишелем окончательно убедил в том, что сделать это необходимо. Результаты, правда, появятся не сразу. Но… А ещё о том, что видел сегодня по пути на работу. На одной из обращённых к улице стен появился новый рисунок. Как и раньше, очень подробный, качественно выполненный, — сколько же времени понадобилось на это? — подумал Ян. Он не разбирался в технологии рисования на стенах. Но главным было то, что там изображено. В левой части рисунка на ярко-зелёной траве стоял огромный хищный динозавр, а над ним, — подразумевалось, что в голубом небе, но художник использовал в качестве фона серую поверхность стены, — парил птеродактиль. Справа была другая композиция: мохнатый, с огромными клыками, мамонт, перед которым стояли двое людей, — их было видно со спины, — одетых в шкуры, у одного в руке было копьё, у другого — дубина; сразу понятно было, что это первобытные охотники, и мамонту, похоже, несдобровать. Уже знакомым готическим шрифтом, но на этот раз сверху, было выведено: ОНИ ВЫМЕРЛИ. ПОЧЕМУ НИКТО НЕ ГОРЕВАЛ? 15