— Вероятно, вывести такие растения, которые давали бы наилучший урожай именно в условиях теплиц? Чтобы … было меньше затрат площади, энергии, воды и всего остального. — Ян вспомнил, свои собственные усовершенствования, которые он пытался внедрить. — Это была одна из задач, — кивнул доктор. Теперь становилось понятно, в какой области наук он стал таковым. — И она была вполне естественной, или нам тогда так казалось. А потом работать с выведенными у нас растениями обязали все тепличные комплексы в городе. Даже частные. То есть ни у кого не осталось возможности есть что-нибудь другое, потому что получать еду больше неоткуда. А меня перевели в другое подразделение. Секретное. Оно занималось тем, чтобы выращиваемые растения имели одно свойство… Я попробую объяснить это … без научных терминов. Смысл в том, чтобы люди, которые едят продукты, сделанные из этих растений… Чтобы они чувствовали себя сытыми, чтобы у них ничего не болело, не было никаких явных проблем со здоровьем. Но, в то же самое время, чтобы они получали от этой пищи меньше энергии. — Он вздохнул. — Насколько мне известно, эти усилия продолжаются и по сей день. Вместе со всем прочим. — Но зачем? — Первоначальному изумлению Яна не было предела. А потом он вспомнил, каким полным сил стал чувствовать себя, когда Лаура стала угощать его продуктами из запрещённого мяса. Насколько менее уставшим он бывал после обычного рабочего дня и обычной дороги на велосипеде. Может быть, дело было не только в самом мясном питании? Но и в том, какие именно растения он ел до этого, — да и сейчас? — Вот и я задумался. Зачем это нужно..? А потом вспомнил, как всё начиналось… Ты-то помнишь? Учил историю? — Ну, конечно! Когда человечество осознало, как несправедливо живёт, и по отношению к себе, и по отношению к природе… К тому же, как раз тогда, восемьдесят лет назад, стали обращать пристальное внимание на изменения климата из-за парникового эффекта, который был следствием выбросов от энергетики, транспорта и промышленности. Причём оказалось, что львиную долю всего этого, а также и уничтожения разных видов животных, даёт десятая часть населения Земли, живущая в промышленных странах. И, в конце концов, удалось убедить большинство их населения переехать в такие города, как наш. Где, с одной стороны, не было и нет неравенства, и работает только тот, кто этого хочет. А с другой стороны, — мы почти не наносим вреда окружающей среде, и делаем всё, чтобы его было ещё меньше. — Ну, да, официальная история появления нашего города и других подобных городов, — именно такова, — кивнул доктор Конради. — А на самом деле разве было не так? — В общих чертах — так и было. Но дьявол в деталях… Те, кто задумал это… Впрочем, нет. Они, скорее, воспользовались… Ты ведь знаешь, кем был Ленин? — Конечно, — повторил Ян. — Я же учил историю… К тому же, предки моей мамы — как раз из той страны. Нас учили, что … Ленин и все остальные хотели справедливости, но действовали страшными методами. — Так, как они понимали справедливость, — уточнил доктор. — А по поводу методов — правда. Так вот, Ленин же не придумал коммунистические идеи, но он воспользовался тогдашней обстановкой, чтобы попытаться воплотить их на практике. И тем, что этими идеями тогда многие восхищались. Так и здесь. Те, кто придумал наш город и другие подобные города, не были первыми, кто занялся охраной природы. Но они воспользовались тем, как людей напугали этими самыми изменениями климата. — А он не менялся? — вступила в разговор Лаура. — Менялся. Как менялся и до появления на Земле человека. И продолжает меняться, когда человек на него уже не влияет. Циклы изменения климата были всегда, и всегда будут. Только вам сейчас этого не говорят. А самое интересное вот что: они пугали тем, что становится теплее. Но если изучать историю внимательно, то человеку как раз лучше, когда тепло. Именно на тёплые периоды приходился расцвет всех цивилизаций.[1] А наших предков этим пугали. Как будто в холоде жить лучше. До этого пугали грязной водой, «озоновыми дырами» и чем-то ещё. И просто исчезновением тех или иных видов животных. Ну вот скажите мне, — обратился доктор к обоим собеседникам, — если динозавры вымерли, не выдержав конкуренции с теплокровными животными, и это нормально, то почему многие так ужасаются, что какие-то животные вымерли, не выдержав конкуренции с разумными … с нами? — Никогда не смотрел на это с такой точки зрения, — признался Ян. — Неудивительно. Вас всех так учили… — А на самом деле? — А на самом деле — это был единственный известный истории случай самоубийства цивилизации. — Доктор пожал плечами. — Вот смотрите. Был мир, в котором кто-то становился предпринимателем и достигал успеха, кто-то на него работал… И в итоге все они пользовались каким-то благами, которые вырабатывали друг для друга. Так было много веков. И именно благодаря этому люди смогли … освоить всю планету, от тропиков до полярного круга. И они понимали, что должны использовать ресурсы окружающего их мира, чтобы выжить. Землю, чтобы выращивать растения. Животных, чтобы получать мясо. Уголь и нефть, чтобы получать тепло и энергию. И так далее. А потом … многие стали думать, что если один имеет намного больше другого, то это несправедливо. Даже если он талантливее, и больше работает. Ну, про Ленина мы уже говорили… А через сто лет многие стали думать, что такая же категория справедливости распространяется и на природу. Кто-то стал считать животных ценнее человека… Но все помешались на климате. И… Стали запрещать пользоваться энергией. Сначала на транспорте, — они сделали автомобили электрическими. Но на этом не остановились. Электростанции на угле и газе тоже запретили. Но нужно было продолжать ездить, пусть даже на трамваях. Нужно было производить множество вещей, а главное — нужно было греться. А энергии солнца для всего этого не хватало, и хватить не могло. Что произошло? В тогдашних городах, где бывало холодно, — Стокгольме, — доктор посмотрел на Яна, — Лондоне, Париже, Торонто, Москве, и так далее, — обогревать квартиры стало или невозможно, или для большинства очень дорого. Не говоря уже о том, что пришлось запретить много чего ещё. Да, именно тогда стали экономить и тепло, и воду, и мясо есть запретили… Кстати, обогреться за счёт одежды тоже стало сложно. Потому что производство натурального меха запретили ещё раньше, из жалости к животным, а искусственный… Его изготовление тоже загрязняло окружающую среду, так они говорили. Короче говоря, когда люди решили, что должны жить так, чтобы не изменять природу, — это привело к тому, что им стало нечем обогреться, и многим нечего есть. — И какой выход они нашли? — Ты можешь видеть его вокруг себя. Не здесь. — Конради показал на деревья. — В городе… Собственно, наш город, и другие подобные, были построены как раз тогда. Энтузиастами были собраны деньги, — среди приверженцев этих идей были и очень богатые люди. Точно так же, как за сто с лишним лет до этого в России многие богатые люди поддерживали Ленина и его соратников, хотя те мечтали уничтожить богатых и богатство, мечтали уничтожить их образ жизни… Так вот, были куплены земли там, где и так тепло, где нет зимы. Где не нужно отапливать дома. И там построены города. В эти города людям предложили переехать. Да, миллиарду людей, жителям цивилизованных на то время стран, которые были охвачены этой идеей — не изменять природу… Эти города были построены так, чтобы человек как можно меньше потреблял. Маленькие квартиры, и много этажей в каждом доме. Чтобы как можно больше людей занимало как можно меньше места. Как можно меньше собственных вещей у каждого, — знаете, для чего? Чтобы тратить ресурсы на производство одних штанов или платья на десять человек, а не на каждого. Именно потому вы берёте много вещей напрокат. Хотя ты, Ян, кажется, больше покупаешь свои… Тебя ведь считают чудаком из-за этого? И из-за велосипеда тоже. А ещё эти города изначально были спроектированы так, чтобы людям как можно меньше нужно было ездить, чтобы не нужен был транспорт. А об автомобилях и речи не было. Они тратят энергию и занимают место, говорили нам. Хотя, по правде, дело тут совсем в другом… Если они отобрали у людей свои вещи, то тем более это относилось к автомобилям. Да и куда ездить, если большинство жителей не работает? Это тоже было предусмотрено заранее. Этим они многих и подкупили, — жизнью, в которой не нужно делать ничего. — И что, все согласились? — Лаура, которая была членом этой таинственной организации, и давно знала доктора Конради, кажется, не выслушивала этой лекции. Интересно, подумал Ян, док для меня сделал такое исключение? Судя по бледному виду, он почти всё время проводит в помещении, возможно, под землёй. Нечасто выходя наружу, — но для меня сделал исключение..? — Сначала не все. Но потом переехавших оказалось столько, что … оставшиеся, особенно с учётом запретов на топливо, энергию, транспорт и много чего ещё, просто не смогли выживать. В старых городах всё начало разваливаться, некому стало поддерживать инфраструктуру. Да и не на что. А тем, кто остался жить в деревнях, некому стало продавать свою продукцию, и неоткуда получать всё необходимое. Вот они и оказались здесь. Хотя говорят, что на развалинах Лондона и Нью Йорка кто-то пытается жить… Не думаю, что им там хорошо, не думаю, что им лучше, чем нам. Но и им, и нам точно не лучше, чем было до того, как всё это началось. Чем было, когда люди жили так, как предусмотрено природой. Чем было до того, как эту жизнь разрушили. — И что же сделали вы? — Я … не смог быть причастным к этому. Они дошли до того, что стали … нарочно лишать людей сил. Чтобы люди меньше ездили, меньше ходили, меньше двигались и меньше потребляли. Чтобы люди были сытыми, — или им так казалось, — но при этом постоянно чувствовали себя изнурёнными, уставшими. Чтобы им … ничего не хотелось. Ни вещей, ни свершений. Чтобы они сами превратились в растения. А целью было всё тоже: меньше тратить ресурсов, меньше изменять природу. Если ты, Лаура, реже выходишь из дому … не считая своей полицейской службы, — значит, тебе нужно меньше одежды, а если таких много, то каждую вещь реже берут напрокат … и меньше нужно производить. Если бы ты, Ян, не работал, — хотя кто-то всё равно должен работать, — тебе не понадобился бы велосипед. И его не нужно было бы изготавливать. А чем меньше ты ездишь, тем меньше нужно шин, и тем реже тебе придётся покупать для велосипеда новую цепь. Попутно … получается, что практически ни у кого нет ничего, чего не было бы у соседа. И завидовать тоже некому и нечему. Так вот, я не хотел … быть виновным в том, во что превращали людей. — Вы уволились? — спросил Ян. — Сначала нет. Я начал вести разговоры … среди сотрудников. Меня не поняли. Им промыли мозги, они считали такое положение нормальным… Они считали, что делают полезное дело. Можете такое себе представить? Я понял, что нужно искать единомышленников в другом месте. Но, конечно, нашлись люди, которые донесли в контрольный отдел, даже не в полицию. — И тогда … вы инсценировали свою смерть? — Самоубийство доктора Теодора Конради было старой загадкой истории города. Или считалось таковой. — Да, только нашлись те, кто не поверил. А я … оказался на нелегальном положении. И так уже больше пятнадцати лет. — Доктор невольно вздохнул, ему вряд ли нравилась такая жизнь. — Но за это время мне … нам удалось кое-что сделать. Хотя до конца нашей борьбы ещё далеко. — И за что же вы боретесь? — спросил Ян. — За то, чтобы вернуть нормальную жизнь. Хотя бы для тех, кто этого захочет, потому что многие … захотят оставаться в своих квартирах, ничего не делая до самой смерти. Им ничего не нужно. Но остальные… Мне жаль именно тех, у кого отобрали нормальную жизнь. И то, что … для послушания всех контролируют через идентификаторы… Я-то от своего избавился. Вот вы вдвоём поехали на пикник, и каждый желающий из полиции и контрольного отдела будет знать, где вы были. Но не узнает, что вы встречались со мной. — И то легче, — улыбнулся Ян. — Ну, да. Вы ведь теперь обязаны меня выдать. — Доктор ответил на эту улыбку. Он уже понял, что здесь ему это не грозит. Интересно, принял ли меры на случай, если бы Ян не оправдал доверие? Вероятно, да, с таким-то опытом конспиратора… Ленин позавидовал бы, ведь в его времена не было электронных средств, которые следили за каждым шагом, и даже волнение при встрече с полицейским тот мог определить по сердцебиению того, с кем разговаривал. Рассказ Лауры об этом почему-то произвёл на Яна особенно большое впечатление. — Так ты … поможешь нам? Ян снова улыбнулся и ответил: — Помогу, если вы не потребуете от меня того, на что я неспособен. — Мы выясним, на что ты способен, — заметила Лаура. Почему-то это разрядило обстановку. До того обсуждались слишком серьёзные вопросы, чтобы улыбки могли кого-то обмануть, в конце концов, никто из троих не был глупцом. — Ты думаешь, я сам этого не знаю? — И тут Ян сменил тему. — Но у нас, я ведь уже могу так говорить, верно, — теперь появился новый противник. Убийца… И мы не знаем, кто он. Может он … действовать от властей? — Нет, это исключено, — покачал головой Конради. — Ни полиция, ни контрольный отдел так не действуют, да и смертной казни у нас нет и не было. У них свои представления о гуманности. Скажи, ты … читал старые книги, того времени, когда…? — Конечно. — Это можно было делать на экране компьютера. Мало у кого в городе сохранились привезённые сюда изделия из бумаги, а о том, чтобы использовать для этого древесину, не шло и речи. — И … какие из них произвели на тебя впечатление, где шла речь о борьбе человека и природы? — Пожалуй, книги Джека Лондона. — Ян задумался. — И «Старик и море» Хемингуэя. — Вот мы говорили, говорили, а оказывается, тебе нравится то, что писал социалист Лондон! — рассмеялся Конради. — Да и что касается Хемингуэя, писали разное… Но, раз так, то пусть твой псевдоним у нас будет Эрнест. — Хорошо. — На самом деле, это была условность. — Но что же мне придётся делать … для начала? — Вам двоим, — поправил доктор. Уже неплохо, подумал Ян, мы с Лаурой будем работать вместе… — Вам придётся заменить Самтера. А он у нас был занят весьма важным делом. На самом деле, Лаура, я хотел поручить это тебе, но ты одна не сможешь. Учитывая, с кем придётся иметь дело. А вот вдвоём… Вы справитесь. Для начала. — Самтер — это..? — спросил Ян, и получил ответ от Лауры: — Алекс. Мой сосед, которого убили. — И чем же он занимался … помимо своей работы? Конради объяснил. И дал указания, что нужно делать Яну с Лаурой. А вскоре, доев очередной бутерброд, выпив сока из пакета (конечно же, перерабатываемого и разлагаемого), поднялся и скрылся за деревьями. А молодые люди остались на месте. Во-первых, раз уж они оказались здесь, глупо было упускать возможность отдохнуть. А во-вторых, нужно было обсудить услышанное, и решить, как именно выполнять то, что им поручили. Но начала Лаура не с этого. — Ты прошёл … можно сказать, сдал экзамен, — улыбнулась она. — Кажется, уже второй. Первому я радовался больше. — Я тебя понимаю! — рассмеялась она. И тут же стала серьёзной. — Кто знает, какой важнее… — Важно, как сделать так, чтобы … увидеть нашу победу. И чтобы нас не убили. — Ну … да. И разговор опять стал деловым. [1] На эту тему можно порекомендовать видео Юлии Латыниной «Как менялся климат», ссылка: https://www.youtube.com/watch?v=MOp011KTPtg 14 14. Убийца размышлял. Точнее говоря, он подводил промежуточные итоги. Так он называл это для себя. Во-первых, он узнал много интересного от одной из жертв. К сожалению, только от одной. От Элизабет Венс. И лишний раз убедился не только в существовании тех, с кем он ведёт борьбу, но и в том, насколько они, действительно, опасны. Обычными методами их не одолеть. А значит, он будет продолжать… Во-вторых, он ещё раз увидел человеческую природу. Отвратительную. Эгоистичную. Каждая из них пыталась выжить … за счёт другой. Разумеется, им не удалось, — как не удалось бы, если бы они пытались спасти друг друга. Для этих двух всё было предрешено. Но … если бы они не повели себя так, возможно, он бы задумался на будущее. А так… Не жалко. Да, он будет продолжать. Люди лишний раз подтвердили, что не заслуживают другого обхождения. Убийца улыбнулся, хотя, если бы его кто-то видел в этот момент, то заметил бы, что улыбается он как-то криво. В-третьих… Одна из жертв, Элеонора Си, оказалась непричастной… А вот это уже плохо. Плохо не потому, что он убил невиновного человека, нет. Плохо потому, что ресурсы, прежде всего, — время, потраченные на эту акцию, оказались потраченными наполовину напрасно. Но ещё хуже было то, что он ошибся. Такое случалось и раньше, — и это тоже была напрасная трата времени и других ресурсов. Именно об этом он жалел, а не о чужих жизнях. Каждый раз убийца делал своеобразную работу над ошибками. Пытался понять, как произошло, что он неправильно определил врага, — и в результате убил не того. Но самое главное, что кто-то из врагов остался жив, и продолжал действовать, продолжал вредить. Он не нашёл… А ведь именно в том его задача, с какой стороны ни посмотри. В данном случае — сомневаться в ошибке не приходилось. Но где именно он её допустил? И кто враг? Насколько это плохо? Оставалось утешаться одним: каждая непричастная к его врагам жертва означает, что никто не будет верен в том, чем именно он занимается, и почему. Ни сами враги, которых он убивает, — если уж он убивает не только их. Ни те, кто расследуют убийства. Какой парадокс! А стали бы они заниматься расследованием, если бы понимали, кто он, и почему это делает? Что он вынужден, — как раз потому, что они не могут или не хотят уничтожить этого врага…