Далее она принялась описывать наиболее яркие воспоминания собственного детства: «Когда мне было года четыре, я была такой застенчивой, что просто превращалась в бревно, когда мне велели с кем-то поговорить. Родители сказали мне, что они смогут взять меня с собой в поездку, если я пообещаю, что буду улыбаться папиным друзьям и здороваться с ними. Путешествие вместе с родителями было самым замечательным событием, о котором я только могла мечтать. В течение нескольких недель они напоминали мне, что я обещала им “быть приветливой девочкой”. К моменту отъезда их наставления приобрели такие масштабы, что от страха меня начало тошнить. Когда наконец пришло время мне поздороваться с друзьями отца, меня стошнило. До смерти не забуду то ощущение стыда и полного отчаяния, которое испытывала я, не оправдав ожиданий своих родителей». Я много думала об этой черте человеческого характера и пришла к выводу, что что-то не так в том, как большинство из нас оценивают застенчивость, что она присуща человеку. Почему мы должны рассматривать ее как недостаток, стремиться к тому, чтобы ей не были подвержены наши дети, пытаться преодолеть ее в себе? Если бы мы подумали немного о застенчивых людях, которых мы знаем, мы бы признали их очень приятными в общении и жизни. Помню, как я оказалась на званом обеде в компании людей, которых никогда раньше не встречала. Те двое, которые мне лучше всего запомнились, были прямыми противоположностями друг другу. Один из них был мужчина средних лет, который все время повергал публику в смущение, говоря каждому, что тот, по его мнению, чувствует или думает. «Я обладаю экстрасенсорными способностями, – говорил он, – могу читать ваши мысли. Вот у этой очаровательной дамы неприятности в интимных отношениях…» Не знаю, как насчет его экстрасенсорных способностей, но своими замечаниями он, похоже, обидел несколько людей. Весь вечер он был «на арене», душой общества, как принято говорить о таких, как он. Мне же его безжалостность и бесцеремонность показались омерзительными. Другим человеком, который мне запомнился, была молодая женщина, которая, казалось, мучительно страдала оттого, что вокруг было так много незнакомых людей. Она сидела в углу дивана, так глубоко вжавшись в подушки, как будто старалась исчезнуть. Каждый раз, когда «экстрасенс» отпускал очередное развязное замечание, она вздрагивала. Спустя несколько минут я представилась ей и села рядом. Я была поражена, когда обнаружила, как быстро моя знакомая поняла, как я отношусь к жизни и как смотрю на будущее. Она была теплым, отзывчивым слушателем, и невозможно было воспринимать ее застенчивость как недостаток, особенно на фоне этого пренеприятного шута. Застенчивые люди часто обладают способностью вызвать человека на откровенность в разговоре, не пытаясь «влезть в душу к нему». Они склонны дорожить своей приватностью и уважать право других на нее. Они хорошо понимают, о чем можно спросить человека, а о чем спрашивать невежливо. Самой застенчивой из известных мне людей была Эмили, моя одноклассница. Для нее было пыткой отвечать перед классом. Хотя она никогда не говорила много, она умела слушать и как-то незаметно дать понять, что ей все, о чем говорят другие, не безразлично. Например, однажды за завтраком я упомянула о том, как люблю домашнее печенье. Через неделю я обнаружила в парте коробку самого вкусного печенья, я не знала, кто положил ее туда, но когда я стала рассказывать об этом, Эмили сильно покраснела. После занятий она прошептала, что это она принесла печенье и что его постоянно печет ее мать. Она всегда вела себя так. Когда другой девочке понравилась шапочка, которую Эмили носила, она связала еще одну и подарила ее однокласснице, пробормотав, что это лишняя шапочка и ей она не нужна. Однажды я сидела и плакала в пустом классе, потому что меня не пригласили на школьный бал. Эмили вошла, поколебалась минуту, протянула мне носовой платок и погладила по руке. Она ничего не сказала, ни о чем не спросила, она просто оставалась со мной, пока я рыдала. Это было самое доброе, что можно было сделать для меня в эту минуту, и я сберегу воспоминания об этом навсегда. Чем больше я думала или говорила о застенчивости, тем больше слышала согревающих душу рассказов о стеснительных людях. Одна женщина рассказала мне о своей подруге, которая писала ей письма. «Она обычно мало говорит, когда ты поблизости, – объяснила она, – но если в моей жизни случится что-то особенное, она обязательно пришлет письмо. Например, я получала от нее письма, когда перешла на новую работу, когда болела, когда собиралась в путешествие, когда умерла моя мать. Ее письма такие заботливые и нежные, что они помогают в горькую минуту и радуют в счастливую. Она пишет не только мне, многие знакомые делились со мной, что ее письма очень дороги им». Застенчивые люди иногда не умеют слишком хорошо говорить, но они владеют таким даром общения, который иногда более эффективен, чем слова. Один член школьного родительского комитета, отвечающий за подбор людей, желающих помогать отстающим ученикам после занятий, рассказал мне, что многие из его помощников – очень застенчивые люди. «Вначале, – признался он, – я был склонен отказываться от помощи тех, кто, по моему мнению, был не слишком разговорчив. Мне казалось, что эти люди не смогут объяснить ребятам то, что они не понимали. Позже я наблюдал, что многие тихие и неразговорчивые люди чудесно справляются с ребятами. Они не перегружают их словесными указаниями, нотациями, не кричат на них. Например, один мужчина, которому, должно быть, лет восемьдесят, разговаривает очень тихо, нежно гладит детей по голове, задает им один или два вопроса и дает возможность поговорить с ним. Он замечательно умеет слушать, и я видел, как он помогает ребенку читать, потому что тот полностью доверяет ему. Ребята обожают его и называют дедушкой. Более того, они стараются хорошо учиться! Год назад я бы сказал, что не стоит приглашать его на дополнительные занятия с отстающими, потому что он не смог объяснить, как он собирается обучать детей. Но, увидев, каких успехов добиваются некоторые застенчивые подростки, я решил рискнуть. И теперь я по-иному смотрю на людей, похожих на него». Чем нас беспокоит застенчивость, так это тем парализующим эффектом, которым она может обладать, когда принимает болезненную форму того предвзятого отношения к себе, которое заставляет человека чувствовать себя крайне несчастным. Например, представьте себе страдания стеснительного подростка, который чувствует себя толстым, неуклюжим или уродливым. Он настолько охвачен неприязнью к себе, что не вступает во взаимоотношения со сверстниками и взрослыми, в то время как очень нуждается в них. Его постоянно беспокоит мысль: «Все смотрят на меня, а я так уродлив». В этом случае застенчивость является не неотъемлемой чертой характера, а следствием искаженного самовосприятия. Когда ты совершаешь столь драматический переход от детства к взрослости, вполне естественно испытывать смущение и неадекватно воспринимать себя. Общее ощущение собственной никчемности и презрения к самому себе не редкость в этот переходный период развития, но наблюдать это мучительно, и не случайно, что нередко это вызывает тревогу родителей. Застенчивость причиняет беспокойство, когда она используется для маскировки агрессии или враждебности по отношению к другим. Помню, как много лет назад я наблюдала за детьми, играющими во дворе детского сада. Воспитательница заметила: «Видите того мальчика, который стоит с краю площадки и выглядит таким несчастным? Он тревожит меня, потому что он совсем не застенчивый ребенок. Я думаю, что на самом деле он весьма агрессивный и раздражительный, но он так это скрывает и так боится своих истинных чувств, что использует застенчивость как защиту». Я никогда раньше не смотрела на застенчивость с этой позиции, и поначалу ее предположения показались мне безумными. Через две недели я встретила воспитательницу в магазине. Она спросила: «Помните того застенчивого мальчика, которого я вам показала? Сегодня утром я взяла его за руку и сказала: “Послушай, сейчас была твоя очередь играть с машинкой. Ты должен был разозлиться на Элисон, что она забрала ее у тебя. Если ты дашь ей понять, что ты сердишься, ты ее не обидишь. Пойдем и скажем ей, что тебе это не нравится”. Я повела его на другой конец комнаты и буквально продемонстрировала, как можно кричать на кого-то в праведном негодовании. Он был настолько захвачен происходящим, что вскоре начал кричать и сам. Это было чудесно! Понимаете, я учу его, как выражать свой гнев без того, чтобы на самом деле нанести кому-то вред. Если он этому научится, то перестанет прятаться под маской застенчивости». Она была права. Застенчивость мальчика постепенно исчезла. Стеснительность может быть избрана в союзники для того, чтобы уйти от реальности. Некоторые застенчивые люди так уверены, что не смогут найти друга или продвинуться в работе, что отступают и говорят: «Я не смогу этого сделать, я слишком застенчив». Один психиатр рассказывал мне, что наблюдал подобную застенчивость у своих пациентов. Он объяснил, что это бывает тогда, «когда вы грезите о своих победах и успехах, но настолько убеждены, что ничего не добьетесь, что даже не делаете попыток побороть в себе эту уверенность. Девушка, которую не приглашают на танцах, говорит: “Я не пользуюсь успехом только потому, что я слишком скромная”. На самом деле в глубине души она уверена, что она в любом случае никому не понравится. Или же пациент говорит: “Просто я слишком стеснителен, чтобы просить о прибавке к зарплате”, – в то время как оба мы подозреваем, что он на самом деле не допускает мысли, что заслужил прибавку. Когда застенчивость означает уход от того, чтобы реализовать лучшее в себе, она становится недостатком». Другая ситуация, которая порождает мнимую скромность, связана с тем, что вас просят играть роль, которая вам не подходит. Ребенок, который наслаждается, занимаясь танцами или учась играть на гитаре, вдруг становится застенчивым, когда его просят продемонстрировать свое искусство. Его удовольствие от занятия испорчено невыполнимым требованием. Не все, кто танцует или играет на гитаре, могут или хотят быть артистами, и подобная ситуация доставляет им массу неудобств и становится причиной застенчивости. Еще сложнее обстоит дело с теми людьми, которые кажутся шумными и общительными, а на самом деле могут страдать от болезненной застенчивости, пытаясь скрыть ее от окружающих. Шут, циник, любитель непристойностей могут страдать от прирожденной застенчивости. Не все стеснительные люди разыгрывают из себя невинность; кое-кто из них компенсирует эту черту, стараясь стать центром внимания и таким образом убедить себя в том, что на самом деле он не страдает от скромности. Хотя среда, безусловно, влияет на нас, но рождаемся мы, обладая многими основными чертами характера. Врожденную застенчивость часто можно наблюдать даже у новорожденных. Несмотря на отсутствие жизненного опыта, некоторые младенцы волнуются при приближении незнакомых людей больше, чем другие. У части малышей больше выражено стремление спрятаться или убежать, когда приходят новые люди; некоторые школьники чувствуют неловкость и смущение, когда в класс приходит новый учитель. Среди подростков немало таких, которых необходимо поддержать и подбодрить, для того чтобы они почувствовали себя свободно в летнем лагере, на клубном собрании или школьном танцевальном вечере. Способ поведения остается удивительно неизменным. Застенчивый младенец превращается в застенчивого дошкольника, а тот – в застенчивого школьника, даже если условия в школе и дома у этих ребят будут непохожими. Это, по-видимому, и означает то, что некоторые дети рождаются застенчивыми, а станет ли это достоинством или недостатком, зависит от того, как к этому будут относиться окружающие. Стеснительный ребенок, ребенок, которого не стыдят и не толкают на то, чтобы он был иным, может вырасти с положительным отношением к себе. Его мать может сказать: «Я знаю, милый, ты смущаешься, когда к нам приходят люди, так почему бы тебе не разносить бутерброды? Тогда ты будешь слишком занят, чтобы чувствовать себя неловко». А отец добавит: «Пожалуйста, не расстраивайся, если ты будешь стесняться незнакомых людей в первые минуты. Мы с тобой знаем, что просто ты такой человек; тебе нужно время, чтобы привыкнуть к тем, кого ты видишь впервые, в этом нет ничего плохого». Если такой ребенок слышит, как мать говорит: «Да, у меня растет застенчивая девочка, и я ничуть об этом не жалею! Замечательно быть такой нежной и чуткой», девочка будет ободрена и постарается не подвести маму, которая в нее верит. И напротив, стеснительность, когда она воспринимается как недостаток, может стать непреодолимой преградой на жизненном пути, а нередко просто-напросто приобретает искаженные, болезненные формы. Мать может как бы между прочим сообщить: «Сегодня к нам придут важные гости, и я не хочу видеть, как ты прячешься за меня». Или отец заметит: «Ты уже слишком большой, чтобы так робеть в лагере». Или кто-то из родителей говорит: «Да, я знаю, что сын очень скромный. Это меня страшно беспокоит». Если ребенок с таким характером сталкивается с подобным обращением, его охватывает безнадежное отчаяние, он не верит в то, что он чего-то стоит, и именно это неверие, а не застенчивость становится источником его расстройств. Если робость не является постоянным свойством личности, ее можно рассматривать как признак развития и взросления. Во время Корейской войны мой муж размещался в военном гарнизоне. Когда я шла через плац, везя в коляске свою двухлетнюю дочь, Венди обычно поднималась, радостно махала рукой и кричала «Привет, папа!» целой компании солдат. Несмотря на то что она повергала меня в краску, было приятно, что у меня такой приветливый ребенок! Через год ситуация была совсем иной. Когда с ней здоровался добродушный сосед, Венди замирала; в ответ на улыбку приветливого лифтера она пряталась за мою спину, сося палец; когда ее хотел приласкать любящий родственник, она убегала из комнаты. Как у закомплексованной матери, моей непосредственной реакцией было: «Что я сделала не так? Как я превратила приветливого открытого ребенка в эту робкую мышку?» Однако поразмыслив, я пришла к выводу, что Венди просто растет. В два года она ничего не знала о тонкостях отношений между людьми, а в три она могла начать их воспринимать. Она стала более чувствительной к нюансам. Она могла видеть, что взрослые по-разному говорят с разными людьми, что надо научиться по-разному вести себя в разных ситуациях. Поскольку все это было очень сложно и запутанно, ей нужно было найти свой собственный способ общения с людьми. Возрастная застенчивость является свидетельством растущего осознания себя в жизни, а не признаком надвигающейся патологии. Признавать и принимать стеснительность как необходимое, достойное уважение и потенциально положительное человеческое качество – вот что необходимо и детям, и взрослым. Если скромность – ваш естественный образ чувств и действий, она станет источником радости и приведет к взвешенному выбору в дружбе, работе и любви. Человек, который выбирает нескольких близких друзей из широкого круга знакомых, который предпочитает работать в маленькой лаборатории, а не в огромном учреждении, который влюбляется в другую добрую душу или в того, кто оценит его по достоинству, может жить полнокровной, интересной жизнью. В своем лучшем и самом глубинном смысле застенчивость может быть выражением сочувствия, заботы о том, чтобы не обидеть других. Она часто сопутствует влюбленности, означает страстные стремления, чтобы тебя принимали таким, какой ты есть на самом деле. Бывает робость, которая возникает, когда ты заботишься о другом человеке с такой надеждой и нежностью, что тебя просто переполняет сознание того, какой замечательной может быть жизнь. Большинство людей время от времени бывают застенчивыми. Некоторые застенчивы постоянно. Если рассматривать застенчивость в наиболее здравых ее аспектах, это должно давать нам надежду на выживание человека на земле! Часть VIII. Воспитание гражданина Никто не любит ябед Придя в детский сад, я стала свидетелем обычного инцидента. Тед тихо играл в песочнице с машинкой, занимаясь своим делом, когда Чарли, более крупный и агрессивный ребенок, без всякого разрешения забрал у него игрушку. Маленькая Сюзен, наблюдавшая это происшествие, возмутилась и побежала к воспитательнице пожаловаться на Чарли. Та в это время помогала другим детям убирать кубики; не обращая особого внимания на слова девочки, она сказала: «Никто не любит ябед, Сюзен» – и продолжала заниматься уборкой. Девчушка посмотрела задумчиво и обиженно и спряталась в домике, где села и стала сосать палец. Эта сцена задела меня за живое. Я не могла ее забыть. Через день я поняла, почему она так взволновала меня. Я вспомнила, что несколькими днями раньше я смотрела по телевизору программу, рассказывающую о коррупции в полиции, и в какой-то момент репортер спросил одного из свидетелей по делу, как к нему относятся его коллеги. Тот печально улыбнулся и сказал: «Никто не любит ябед». Что меня обеспокоило в инциденте с Сюзен, так это то, что она, по-моему, сообщила о социальной несправедливости, а подобные гражданские добродетели очень хотелось бы видеть в детях. Я наблюдала, как растут ребятишки, на протяжении 30 лет, и вопрос о ябедах никогда меня особенно не беспокоил. Теперь я стала понимать, что я так озабочена этой проблемой потому, что мы живем в опасное и страшное время, и я гораздо больше, чем раньше, задумываюсь о том, как происходит в обществе становление истинных ценностей. Мое волнение усилило то, что однажды, когда я вернулась из детского сада и вошла в свою кухню, я пришла в ужас от едкого запаха дыма. Рядом с нами стоит жилой дом, и его труба, находящаяся четырьмя этажами ниже окна нашей кухни, постоянно выпускает клубы черного дыма. Не колеблясь ни минуты, я позвонила, как это делала много раз раньше, в службу контроля за загрязнением окружающей среды. Я надоедала им месяцами и собиралась продолжать надоедать, пока они не сделают что-нибудь с этой трубой. «В сущности, – подумала я, – меня можно считать ябедой: я сообщаю об антиобщественном поведении высшим административным властям. А Сюзен именно это и пыталась сделать на своем детском уровне». Справедливость не победила: я не добилась успеха в своих жалобах относительно загрязнения того воздуха, которым я дышу; и Чарли, насколько мне известно, продолжал отбирать игрушки у товарищей, будучи уверен, что никто не обратит внимания, если какая-то девчонка пожалуется на него воспитателю. В моем случае есть надежда: служба контроля не против, чтобы я была ябедой, и она реагирует на жалобы многих других ябед, поэтому сегодня из трубы выбрасывается меньше черного дыма, чем, например, пять лет назад. У меня меньше уверенности в том, что Сюзен достигнет желаемой ею социальной справедливости, потому что мы, взрослые, недооцениваем подобные поступки, их глубокий смысл, а пока мы не захотим пересмотреть этот аспект отношения между детьми и взрослыми, несправедливость всегда будет брать верх. Оглядываясь назад, на те годы, когда я сама была воспитательницей и обучала других, я вижу, что в моем опыте было много моментов, когда мне следовало бы быть более чуткой и отзывчивой к детским жалобам, которые часто в большой степени связаны с поиском справедливости. У ребенка только начинает формироваться сознание; происходит оценка нравственных ценностей, которую он делает исходя из отношений со взрослыми. Когда ты маленький, эта система очень шаткая, и когда ребенок сообщает воспитателю, маме или няне: «Джонни столкнул меня с качелей, а была моя очередь», он на самом деле пытается выразить две мысли. Во-первых, что была допущена несправедливость, и он обращается к единственному доступному ему представителю власти, чтобы восстановить истинное положение дел. Во-вторых, он говорит: «Мое сознание еще не окрепло, я так неуверен и озадачен, что мне нужно подтверждение: действительно ли то, что сделал Джонни, плохо?» Маленькому ребенку необходимо, чтобы мы подтвердили правильность, законность и важность тех правил, которым мы его учили. Мне представляется, что, как только мы осознаем эту оправданную и очень важную потребность, нам надлежит оказать помощь, сказав ребенку вроде Сюзен: «Давай, Сюзен, разберемся. Если Чарли действительно поступил несправедливо, мы поможем ему понять, что есть правило не брать чужие игрушки. Ты правильно считаешь, что это несправедливо». Тогда девочка убеждается, что ее опасения действительно оправданны и правильны. Если я вижу, как кто-то крадет чужой бумажник, я сочту своей гражданской обязанностью вызвать полицию. Если группа химиков обнаружит, что производители мыла добавляют в него фосфаты, которые нанесут невосполнимый ущерб рекам и озерам моей страны, я хочу, чтобы правительство, за которое я голосовала, остановило их. Но похоже, что мы придерживаемся двойной морали: одной – для себя и другой – для наших детей. Сообщать о подобных нарушениях я считаю для себя и других взрослых правом и обязанностью, но когда дети берут на себя такую же ответственность, мы не обеспечиваем им помощи, чтобы разобраться, действительно ли была допущена несправедливость. Мы называем их ябедами. В какой-то момент мы понимаем, что делаем неправильно, и это на мгновение нас останавливает, заставляет задуматься. Когда я обсуждала этот вопрос с воспитательницей, она помолчала и сказала: «Знаете, мне кажется, что вы попали в точку; несколько дней назад Джек пришел ко мне и сказал, что Бобби запихивает в унитаз бумажные полотенца. Я в ответ ему сказала, как обычно, что-то про ябед, а на следующий день все туалеты были засорены!» Мне кажется, я поняла, как мы попали с детьми в такой переплет. Несомненно, некоторые жалобы и у взрослых, и у детей бывают мелочными и делаются из чувства мести. Нередко становится ясно, что тот, кто ябедничает, в лучшем случае злобный болтун, а в худшем – ревнивый или мстительный доносчик. Старшая сестра, которая постоянно сообщает о самых незначительных нарушениях в поведении младшего брата, вполне может выражать так свою ревность; школьник, который чувствует, что не может другим путем привлечь к себе внимание, вполне может стать и ябедой; когда ребенок чувствует, что его не любят, не признают или плохо с ним обходятся, естественный выход для такого ребенка – желать кому-то больших неприятностей, чем испытывает он сам. Как сформулировала одна воспитательница: «Может быть, это правда, что детские жалобы – это мольба о справедливости, но вы знаете не хуже меня, что даже в три или в четыре года ребенок может быть несносен в своем чувстве собственного превосходства и сводит вас с ума, докладывая о чужих проступках. У меня в группе была девочка, которую никто не мог выносить. Она сообщала мне по сто раз на дню, что “у Джуди носки разного цвета”, “Ронни вытирает нос рукавом”, а “Дженет моет руки перед едой только с одной стороны”. К концу дня она выводила меня из себя». Почему ребенок становится ябедой? Мне представляется, что понять это не менее важно, чем отреагировать на жалобы того малыша, который старается быть хорошим гражданином. Когда он начинает жаловаться на других чересчур часто, нам следует спросить себя: чего он хочет этим добиться? Есть ли у Эллен другие способы привлечь к себе внимание? Не чувствует ли она, что ей тяжело соперничать с другими детьми, потому что у нее занижена самооценка? Или, может быть, на глубоко подсознательном уровне у нее самой есть какие-то дурные побуждения, которые ее пугают? Может быть, ей иногда хочется толкнуть или ударить кого-нибудь? Не напугана ли она до смерти собственным желанием взять чужую игрушку, а ей много раз говорили, что ее будут любить только в том случае, если она будет хорошо вести себя? Для такого ребенка жалобы становятся средством сдерживания собственных дурных побуждений; постоянно сообщая о проступках других, ей удается держать под контролем свои собственные агрессивные желания. В данной ситуации говорить малышке, чтобы она перестала ябедничать, будет не более полезным, чем негативно реагировать на ябеду с подлинным социальным сознанием. Ответ «никто не любит ябед» на самом деле в равной степени неприемлем в обоих случаях, так что нам лучше задуматься о том, чтобы найти более продуктивные подходы, что бы ни лежало за фактом ябедничания. Когда мы имеем дело с постоянно жалующимся ребенком, нам следует проявлять сочувствие и понимание, чтобы ответить на выражаемую им таким образом просьбу, чтобы ему помогли в его эмоциональных затруднениях. Например, если после внимательного наблюдения мы придем к выводу, что навязчивое ябедничание может быть выражением того, что ребенок боится сделать что-нибудь плохое, мы можем сказать: «Да, я знаю, что маленькие дети иногда поступают плохо. И ничего страшного, если ты тоже иногда ведешь себя не совсем правильно; ты еще слишком мал, чтобы все время беспокоиться о том, чтобы хорошо себя вести. Взрослые для того и существуют, чтобы помочь тебе». В конце концов, жалобы это не такой пустяк, как кажется на первый взгляд. Необходимо задуматься над этим вопросом и изучить его более внимательно, разобравшись в том, что за ним стоит. Когда ябедничание связано с чувством неблагополучия, мы должны разгадать, с чем оно связано, что толкает ребенка на этот шаг. А когда он спрашивает нас, правилен или нет тот или иной его поступок, стремясь проверить себя, когда он привлекает наше внимание к опасностям и нарушениям справедливости, которые должны нас беспокоить, он заслуживает нашего уважения и участия. Мы не считаем, что следует позволять хулиганам издеваться над людьми; не одобряем, когда дети, будучи в гостях, кладут в карман чужие игрушки и уносят их домой; мы не допускаем мысли, что взятка в виде леденца – достойный способ прокатиться с горки вне очереди, пока другие терпеливо ждут своей. Когда ребенок сообщает о подобных вещах, он имеет право надеяться, что его услышат и постараются восстановить справедливость. Жалоба ребенка – яркое отражение реакции взрослого на его поведение. Он начнет ябедничать из вредности, если взрослые будут ему отвечать: «Хорошо, я задам Фредди хорошую трепку». Ябедничество может стать вполне приемлемым и полезным явлением, если взрослый ответит: «Спасибо, что сказал мне; мне кажется, стоит напомнить Фредди, что на стенах рисовать красками нельзя. Может быть, ему стоит немного посидеть и подумать о своем поступке, тогда он в следующий раз будет об этом помнить». Такая реакция может помочь ребенку ощутить то же, что я ощущаю, когда слышу, что не только принято к слушанию обвинение Ральфом Недером автомобильных компаний в недостаточной безопасности среднего автомобиля, но и что производителям машин придется выполнять новые правила безопасности. В конце концов, в наше время мистер Недер это воистину самый большой ябеда, и лично я безмерно благодарна ему за это. Возможно, когда-то кто-то из родителей или воспитателей сказал ему: «Да, Ральф, я рад, что ты рассказал мне об этом. Это действительно важное правило игры – чтобы дети не обижали друг друга. Ты был прав, что сказал мне». Если больше родителей будут поощрять своих детей, чтобы те проявляли свои гражданские добродетели, мы сможем решить некоторые из наших основных социальных проблем. Что надо знать ребенку о зле Современные дети испытывают ужасы, неведомые ни одному другому поколению, потому что, когда где-то в мире случается что-то трагическое, они могут видеть это прямо у себя в гостиной по телевизору. Человеческая история несовершенна! Каждый ребенок во все времена рано или поздно обнаруживал, что есть люди добрые и злые, но диапазон его знаний в этой области был не столь обширен, как сейчас. Я вижу лица детей в аэропорту, когда жертв угона самолета наконец освобождают после нескольких недель невероятного напряжения и тревоги. Что должно случиться с теми малышами, которые оказались в числе заложников, и с теми, чьи горячо любимые близкие оказались под перекрестным огнем истории? А что происходит с их сверстниками, которые смотрят все это по телевизору? Каждый из нас несет ответственность за то, чтобы помочь детям пережить подобные страхи. Если мы будем стараться скрыть от них наше беспокойство, замаскировать его, успокаивать детей, это не поможет. В какой-то степени все мы изменились под действием подобных событий. Люди совершают такие ужасные поступки, от которых волосы встают дыбом. Видя те или иные события, которые угрожают жизни других людей, мы переживаем, испытываем естественный страх, боясь, что подобное может случиться и с нами. Является ли ребенок непосредственным участником трагических событий или простым наблюдателем, для того чтобы он не испугался, необходимо, чтобы кто-то разделил с ним страдания, прижал его к себе и разрешил вволю выплакаться. Старшим детям требуется, чтобы они могли еще и еще раз поговорить о своих чувствах, не стыдясь их. Маленьким детям свойственно, чтобы их переживания проигрывались, им требуется снова пережить все события, чтобы совладать с происходящим и с собой. На всем протяжении развития детям требуется, чтобы им вновь и вновь объясняли, что представляют из себя другие люди. Большинство взрослых добры и заботливы, любят маленьких детей, не обидят другого, но встречаются среди них и такие, у которых подлые чувства и черные мысли. Они могут совершать преступления: ударить старика, чтобы завладеть его бумажником, украсть велосипед, обругать ребенка. Нужны определенные навыки, чтобы не дать таким людям совершать насилие, покушаться на жизнь и спокойствие других, и мы инстинктивно делаем все для того, чтобы избегать их. Мы стараемся не ходить в одиночку по ночам; никогда и никуда не едем с тем, кого мы не знаем. Тем не менее мы понимаем, что, даже соблюдая все предосторожности, дети могут стать жертвой насилия. Как могут дети вырасти без ощущения, что окружающий мир опасен и ужасен? Никто не защищен от этого – ни взрослый, ни ребенок. Но кроме возможности выражать свое отношение к таким людям и событиям, кроме ощущения, что он находится под защитой разумных правил и присмотром взрослого, больше всего помогает ребенку, если он сам становится активным участником борьбы с силами зла. Я помню, например, ужас моей дочери, когда она, будучи школьницей, видела по телевизору лица голодающих детей в Африке. Я также помню, как она боялась, что начнется атомная война, поскольку принадлежала к тому запуганному поколению детей, которые должны были сидеть под партами во время учебных тревог, наблюдать строительство многочисленных противоатомных убежищ чуть ли не в каждом дворе. Мы обсуждали вместе с ней ее тревоги, делились собственными, утешали в ее опасениях, но все это не производило на нее особого впечатления. До тех пор пока мы не вовлекли ее в активную борьбу со злом, она была не в состоянии обрести силу, позволяющую вынести ужасную действительность. Вместе с нами она собирала деньги в фонд голодающих детей; участвовала в маршах протеста против расширения строительства противоатомных убежищ в стране. Самое сильное противоядие беспомощности и волнению – умение противопоставить им компетентность, уверенность, что каждый может что-то значить в борьбе. Террористы прежде всего заставляют своих жертв чувствовать себя крайне слабыми, ощущать безнадежность своего положения. Это в первую очередь помогает им совершить свое злодеяние. Надо разъяснить детям, что даже в такой обстановке человек не должен теряться, ведь у него остается возможность для выбора действий, которые могут образумить тех, кто ведет себя жестоко и бесчеловечно. Мне представляется, что из-за страха и из-за возрастающего использования террористических приемов в столь многих политических и социальных ситуациях нам следует ввести курс того, как вести себя в подобных ситуациях, и читать его в средней школе, а может, даже и в начальной – и возможно, я бы сама стала это делать. Человеком быть замечательно еще и потому, что, когда мы сталкиваемся с опасностями – сколь бы ужасны они ни были, – мы глядим им прямо в лицо и они не в силах лишить нас мужества и достоинства. Как научить ребенка быть щедрым В закрытом бассейне, где я плаваю зимой, одна маленькая девочка всегда встречала меня словами: «Это мой мячик! Это мое полотенце!» Вначале я думала, что это прелестный для четырехлетнего ребенка способ завязать разговор с незнакомым человеком. Но через несколько дней после Нового года Дженнифер подбежала ко мне, показывая новые пляжные шлепанцы. «Санта-Клаус подарил их мне, – сообщила она. – Они мои!» В этот день в бассейне была еще одна девочка. Девчушки с удовольствием плескались в воде, пока вторая девочка не попросила у первой разрешения померить ее новые туфли. Не дождавшись ответа, она надела шлепанцы и принялась бегать вокруг бассейна. Их хозяйка издала вопль и пустилась в погоню за «обидчицей». Она догнала ее, схватила тапочки и убежала. Отец хозяйки шлепанцев издалека наблюдал всю эту сцену. Он поймал ее, отлупил и воскликнул: «Откуда у тебя такая жадность? Тебе следует научиться делиться с другими детьми. Или ты дашь Карен на время поносить твои туфли, или я совсем отберу их у тебя». Девочка села съежившись на бортик бассейна; она всхлипывала и сосала палец. Теперь я поняла, почему Дженнифер начинала каждый разговор с сообщения о том, что ей принадлежало. Проблема состояла в том, что на самом деле ей не принадлежало ничего. Как и многие другие родители, родители Дженнифер, по-видимому, полагали, что это лучший способ научить ребенка щедрости. Неправда. Обучение детей щедрости начинается с того, что им позволяют быть собственниками. Когда они еще очень малы, они не имеют четкого представления о том, где начинается и кончается их тело. Когда малышка ложится вечером спать и обнимает своего плюшевого мишку, он столь же жизненно необходим для ее хорошего самочувствия, как рука или нога. Большинство маленьких детей, если бы они умели рисовать, включили бы в свой автопортрет несколько игрушек. Любимые вещи так много значат для малышей, что они не понимают, как можно ими делиться с кем-то другим. Двух- или трехлетнему обладателю какой-нибудь особенной машинки требование «разрешить Джеральду немного поиграть ею» звучит примерно так же, как «одолжить Джеральду свои ноги, они ему нужны, чтобы полазать, а тебе следует научиться быть щедрым». Дети становятся щедрыми, только если они уверены, что взрослые уважают их право на собственность. Когда моя дочь была маленькой и к ней приходили другие дети, я обычно отводила ее в сторону и говорила: «Я знаю, что тебе очень не хочется, чтобы кто-нибудь играл с Пушком или с новым поездом. Отбери свои самые любимые игрушки, и мы их спрячем на время». Поскольку девочка знала, что я забочусь о ее чувствах и уважаю ее право на собственность, она была способна смягчиться. Зная, что ее любимые вещи в безопасности и принадлежат ей одной, она великодушно делилась своими кубиками, куклами и пластилином. Дженнифер так часто повторяла «мой» и «мне», потому что она никогда не была уверена, что что-нибудь на самом деле принадлежит ей. Если бы ее отец сказал Карен: «Дженнифер только что получила эти туфли в подарок на Рождество, они совсем новые, и она не готова с кем-нибудь ими делиться. Но может быть, если ты попросишь ее, она позволит тебе поиграть со своим резиновым утенком», – Дженнифер почувствовала бы себя защищенной. Она бы знала, что отец понимает, что она чувствует, а ничто не может побудить к щедрости сильнее, чем это знание. Щедрость может быть воспитана только тогда, когда потребности любого, даже самого маленького, человека понимают и уважают. Если это не так, то эгоизм разовьется обязательно. Наибольшей щедростью отличаются не те люди, которые материально обеспечены лучше других, а те, кто хорошо к себе относится, кто чувствует, что их любят и уважают. И напротив, эгоисты могут быть богаты, но если вы заглянете за меховые манто и шикарные машины, то можете обнаружить там человека, который больше всего дорожит своим имуществом, поскольку он лишен любви и уважения со стороны окружающих. У всех нас есть такие вещи, которыми мы не хотим делиться с кем-то другим. Я, например, никому не позволю пользоваться пишущей машинкой. Моя подруга не выносит, когда кто-нибудь просит у нее теннисную ракетку. «Я воспринимаю это как посягательство на личность», – говорит она. Одна мать никак не могла понять, почему ее дочь так дорожит своей любимой куклой, до тех пор пока сестра не попросила у нее самой дать ей в путешествие кашмирскую шаль. «Шаль была старой и не особенно дорогой, – рассказала она, – муж подарил мне ее в знак примирения, когда наш брак был под угрозой. С ней было слишком много связано. Когда после моего отказа сестра сказала, что я веду себя эгоистично, я неожиданно вспомнила, как часто я упрекала в этом дочь, когда она не позволяла никому играть с ее любимой куклой». Нам не следует бояться, что ребенок, чувства которого мы уважаем, никогда не научится щедрости. Четырехлетний ребенок быстро осознает, что никто не сможет пользоваться ледяной горкой, пока все не встанут в очередь; шестилетний – что ему не удастся прокатиться на велосипеде, пока он не даст его хозяину поиграть со своей новой блестящей машинкой; а одиннадцатилетний обнаружит, что шкаф, полный различных игр, не принесет радости, если нет друга, с которым можно в них играть. Радость – могущественная сила в нашей жизни. Научить правилам щедрости лучше всего на собственном примере. Родители передают детям свое отношение к собственности, когда говорят: «Я с удовольствием дам тебе поносить мои бусы, но часы не надо трогать» или «Я никогда не пользуюсь твоей щеткой для волос, и ты, пожалуйста, не пользуйся моей». Чтобы стать великодушным, ребенок должен ощутить, что значит быть обладателем собственности. Это не менее важно, чем уметь делиться ею с другими. Пример щедрости содержится в истории, рассказанной мне одной любящей бабушкой. Она говорит шестерым своим внукам: «Иногда вам придется делиться мной, а иногда я буду полностью принадлежать кому-то одному». Когда все шестеро приезжают к ней летом, они ходят на пляж, на прогулки в лес и играют все вместе. Но каждое утро она завтракает с кем-то одним. Кроме того, она каждый год приглашает к себе одного из внуков. Однажды ей позвонил шестилетний Джонни и сказал, что она должна прийти к нему в школу на следующее утро. Бабушка была озадачена, но Джонни настаивал на том, что учительница велела ему привести ее. Когда на следующее утро Джонни пришел в школу с бабушкой, учительница была удивлена: все остальные дети принесли мягкие игрушки, ракушки, книжки и кукол. Затем она понимающе улыбнулась и сказала: «О! Как чудесно! Я сказала, чтобы дети принесли в школу свое самое большое сокровище, и вы оказались самым большим сокровищем для Джонни!» Когда бабушка рассказала мне эту историю, в ее глазах стояли слезы. «Это замечательно – быть сокровищем для своего внука, но будет еще лучше, если он захочет поделиться с другими этим своим сокровищем. Мне кажется, что он уже может проявить щедрость!» На мой взгляд, это очень глубокое наблюдение. Волнует ли вас, с кем дружит ваш ребенок?