– А теперь еще и тараканья ферма. – Кстати о крысе… – начал Гарри. – ЧТО?! – взвизгнули все. При виде всех этих устремленных на него глаз Гарри понял, что говорить о Миледи было бы ошибкой. И закончил фразу иначе: – Э-э, что-то давно не видно Майкрофта. – Я по нему не скучаю! – фыркнула Беттина. Сказать по правде, скучала немного. К огда-то Мерлин предложил ей вместе поохотиться на Майкрофта в парке. – В следующий визит тети Лукреции, – мрачно сказала Шарли, – предлагаю запустить тараканов в шерсть Делмеру. – Не очень-то хорошо по отношению к Делмеру. – Да и к тараканам тоже. Вдали затрещал мотор. Пять сестер переглянулись. Нет. О неееет… Оцепеневшая Энид выдохнула: – Кто первая произнесла ее имя?.. – Та ведьма! – закончила Шарли. И они завопили хором: – ТРЕВООООГА! – На абордаж! – гаркнул Гарри, который не видел тетю Лукрецию с трех лет (и давно ее забыл). «Твинго» приближался. Энид подхватила Роберто за шкирку. Женевьева унесла Ингрид, которая вылизывалась на буфете. Их закрыли в кладовой. – Гарри, – шепнула мальчику Шарли, – если ты подобрал или спрятал еще какую-то живность, о которой нам не сказал, самое время сказать сейчас. – Какую живность? – простодушно спросил он. – Не знаю, я тебя спрашиваю. Уверен? Нигде нет пауков, мух, крабов, палочников… – Палочников? – повторил Гарри, и глаза его заблестели. – Это кто? – Ох, ладно, – вздохнула Женевьева, потерянно озираясь, – все равно здесь бардак, как всегда… «Твинго» затормозил, описав круг у крыльца. Раздался голос тети Лукреции: – Ау, ау! Мои милые! У всех вырвался вздох. Они приготовились к штурму. Беттина открыла дверь. Вошла тетя Лукреция, через ее правую руку был переброшен палантин, а на палантине лежал Делмер. – Бедняжка мой, – объяснила она, расцеловавшись с племянницами. – Ему только что промыли желудок. Он слопал тряпку, на которую домработница пролила куриный бульон. Он обожает куриный бульон. Вот только, бедный мой котик, тряпка, даже из стопроцентного хлопка, плохо переваривается. Делмер и правда неважно выглядел. Женевьева порадовалась: по крайней мере, в кои-то веки он не будет гоняться за кошками. Беттина и Гортензия заключили про себя, что у собаки, спутавшей тряпку с курицей, наверняка не все в порядке с головой. А Энид подумала, что он ни в чем не виноват, бедненький, с такой-то хозяйкой, которая называет его «котиком»… – Чаю, тетя Лукреция? – предложила Гортензия. – Почему бы нет. Кто эти дети? – поинтересовалась тетя, метнув взгляд на кузенов. – Ты не узнаешь их? Гарри и Дезире! – О… Конечно. Она одарила их своей самой щедрой растяжкой губ – невозможно было назвать это улыбкой. Потом вытянула длинные пальцы с длиннющими ногтями и, точно щупальца, запустила их в курчавые волосы Гарри. – Бесспорно, Африка, – заключила она. – Их мать… откуда там она? – Из Габона, – ответила Дезире. – Ты можешь спросить их самих, тетя, – сказала Женевьева. – Они умеют разговаривать. – Их отец, – продолжала тетя, не слушая, – брат вашей матери, всегда был сумасбро… – Чай готов! Гортензия подала ей чашку. Тетя Лукреция помешала чай ложкой, сидя боком на краешке дивана. – Я узнала, что у вас жилец… – Он съехал, – отрезала Шарли. – Тем лучше. Это неприлично. Одинокий мужчина в доме, где живут одни женщины! – Я не женщина, – возразила Энид. – Я девочка. – И я не женщина, – подхватил Гарри. – Я мальчик. – И у нас есть Роберто, он мужского пола, – добавила Женевьева. – Роберто?.. – повторила тетя. – Наш кот. Тетя Лукреция почесала нос, как будто одно только слово «кот» вызывало у нее аллергию. Вздохнув, она спустила палантин с Делмером на подушку, чтобы удобнее было открыть сумочку. – Я привезла вам чек. Плюс еще один. Но с условием: больше никогда никаких посторонних в доме, понятно? Обещаете? Я за вас отвечаю. Шарли отвернулась. Тетя Лукреция протянула ей два чека с победоносным видом, который она усиленно скрывала… скрывала так явно, что он был еще очевиднее. Ценой большого усилия Шарли взяла чеки, сложила их и сунула в карман. – Ты не посмотришь? Шарли послушно достала их и посмотрела. Потом встала, положила чеки на столик и быстро вышла из комнаты. Было слышно, как она бегом поднимается по Макарони. – Что это с ней? – удивилась тетя. – Э-э… от волнения, – сказала Гортензия. – Эти деньги избавят ее хотя бы от одной заботы, – пришла на выручку Женевьева. Они знали, что деньги не имеют никакого отношения к внезапному бегству старшей сестры. Это разговор о жильце… Тетя Лукреция повернула нож в свежей ране. Повисла долгая пауза. Никто не заметил, что Делмер, хоть и лежал тряпочкой, вдруг поднял ухо, потом другое. Собачьи глаза устремились на окно, где двигались две тени… Энид тоже увидела их. Ингрид и Роберто! Они сбежали из кладовой! Неожиданно бодро Делмер перескочил через хозяйку, опрокинув на ходу чашку с чаем. Тетя взвизгнула и показала руку. – Я ошпарилась! – Надо срочно полить холодной водой. Втроем они отвели ее, дрожащую с головы до ног, в кухню. Она вовсе не ошпарилась, все впитал палантин. Гортензия открыла кран и пустила воду. Что вызвало эвакуацию из сливного отверстия… – Тараканы! – завопила тетя, выронив полотенце. Рядом, воспользовавшись открытой дверью, Ингрид ловко загнала Делмера в угол. Бедняга оказался прижатым к буфету. Майкрофт, принимавший Миледи в ее новом доме, тоже прогуливался поблизости. Кошки не знали, куда кидаться. Собака! Крысы! Вот так праздник! Это уж слишком! Они оставили Делмера, который тотчас же снова стал преследователем, и промчались между ног столпившихся у раковины людей. Тетя Лукреция надрывалась так, будто увидела Кинг-Конга. Гарри между тем не растерялся. Он взял с сушки пищевой контейнер и выхватил из раковины трех тараканов. Безошибочно опознав среди них Розетту, он закрыл крышку. В гостиной тетя Лукреция пыхтела, прижимая руку то к сердцу, то к горлу, то к животу.