– Что это за желтый цвет? – Просто желтый. – А что ты везешь в багажнике? Первобытный лес? – Библейскую петрушку. Из открытого багажника высовывались два перекрученных стволика. – Они от ветра такие кривые или от путешествия? – Ты не видишь? Это они извиваются от радости. Базиль выскочил из машины и расцеловал всех, посматривая на дом. – Шарли здесь? Шарли вышла на террасу. Над розовым махровым воротником халата ярко-красные пятна штурмовали ее шею. Если всмотреться (а все всмотрелись), было видно, как подергивается ее веко. – Я здесь. Она быстро чмокнула Базиля. После этого он нырнул в багажник и достал первую библейскую петрушку. – Молодая олива. Ей надо будет приспособиться к здешнему климату. С надлежащим уходом, конечно. Он положил саженец на аллею и извлек второй. – Дикий виноград. Для беседки на террасе. – Где это у нас беседка? – удивилась Гортензия. – Я вам ее построю в эти выходные. – Как прошли каникулы в Провансе? – Каникулы? Мне пришлось копать, пить, поливать, пить, сажать, пить, черенковать… – Пить? – повторила Энид. – Слушать анекдоты. Мой брат-виноградарь выдает их каждые три минуты. Он запас меня ими достаточно, чтобы смешить вас утром и вечером в ближайшие десять десятилетий. Он отнес саженцы на террасу, потер руки, стряхивая с них землю. – Я только и делал, что копал, поливал, сажал, черенковал. И пил, разумеется. – И слушал анекдоты? – мрачно спросила Беттина. – И целовался! – воскликнул он и сгреб их в охапку, чтобы снова всех расцеловать. В объятиях у него было столько сестер, сколько могло уместиться, примерно четыре с половиной. Шарли была первой и оказалась прижата к нему. – Я так рад, что приехал. Для этого стоило встать пораньше. А завтраком меня угостят? Роберто любезно уступил ему стул. В награду Базиль усадил его к себе на колени. Кот разлегся на них, свисая с блаженным видом, наподобие старой тряпки. Базиль посмотрел на перевернутую чашку на блюдце перед ним. – Это лишняя чашка или вы предвидели мое экспромт-возвращение? Шарли потерла веко. – Сейчас принесу тебе миску для хлопьев, – сказала она. Тут появился Танкред. В светло-серых брюках и темно-синей водолазке, босиком, с улыбкой на губах. Взгляд Базиля трижды метнулся туда-сюда. С Танкреда – на себя, на свой костюм, выглядевший не лучшим образом после подъема на рассвете и пяти часов пути. С Танкреда – на Шарли в розовом халате, с влажными волосами, с глазами, устремленными на нарезанный хлеб. С Танкреда – на сестер Шарли, на выражение их лиц ничего такого, на их взгляды да нет же, брось. За три-четыре секунды он понял почти все. – Базиль, Танкред, – представила их Шарли. – Танк ред – наш жилец. Он живет в башенке. – Добрый день, – весело поздоровался Базиль, освобождая стул. У него, подумалось Гортензии, улыбка человека, на глазах которого рушится дом. – Добрый день, – ответил Танкред, тепло пожимая ему руку и садясь на свое место. Базиль постоял пару минут с Роберто на руках, с опрокинутой улыбкой, озираясь, словно тонущий в поисках спасательного круга. Женевьева спросила жалким голосом: – Чай будешь? – Пожалуйста. Беттина подала ему чайник. Он стал наливать себе, уставившись на дельфинов на чайном сервизе. Вдруг до него дошло, что он льет чай на перевернутую чашку. Он забыл поставить ее правильно. – Ох, – пробормотал он. Женевьева вытерла лужу своей салфеткой. Базиль скорчил комическую гримасу: – Ну вот, теперь у вас чашки-неналивайки. Энид, Женевьева и Гортензия улыбнулись. Он повернулся к Танкреду. – Насколько я понимаю, вы заняли комнату родителей? Его голос дрогнул, но так неуловимо, что сестры подумали, будто им поч удилось. – И две смежные, – уточнил Танкред. Базиль молчал. Но все отлично услышали то, чего он не сказал. Он почесал Роберто, висевшего на поле его пиджака, точно коала на спине матери, и сделал то, что обычно делают, когда все становится невыносимым: встал и посмотрел на часы. – Мне пора. Диспансер открывается через час, но после отпуска я должен… Он улыбнулся Беттине и Женевьеве, подмигнул Энид, взъерошил волосы Гортензии. Поднял оставшуюся перевернутой чашку, рассмотрел ее снизу. – Вдобавок, – сказал он с той же гримасой, – у них и дна нет. Танкред дипломатично ушел за чем-то в кухню. Базиль направился к машине, помахав всем рукой. – Увидимся. Шарли догнала его на аллее. – До вечера? – спросила она. Он всмотрелся в нее. – Я не уверен. – Я тебе позвоню. Он сел в машину, не оглянувшись на пятерых сестер, смотревших ему вслед. – Он ничего не пил, – сказала Беттина. Она налила в чашку чай и поднесла ее к губам. Отпила и с воплем выплюнула. Опустив руку в чайник, достала оттуда что-то зеленое и скользкое. – Настой порея. * * * – Она с ним больше не женится?