10 Счастье – это такая штука, которая зовется Мерлин – Тебе не кажется странным этот порей повсюду? – спросила Энид у Дезире. Дезире скорчила гримаску: мол, ничего не поделаешь. Нет, порей на картине или в выхлопной трубе – такое бывает в каждом доме. Она провела сжатым кулачком по клавиатуре пианино. Результат получился неожиданно красивым. – Меня папа научил, это буги-вуги. Энид тоже провела кулачком по клавишам. Получилось нечто среднее между топотом на лестнице и куриным квохтаньем. – Самое странное, – сказала она, – это моя сестра. – Которая? Энид покосилась на нее. Значил ли этот вопрос, что Дезире находила их ВСЕХ странными? – Шарли. – От любви люди становятся не такими, как обычно, – заявила Дезире. – Мама всегда говорит папе: «Я была слепа, когда влюбилась в тебя». Или: «Я была глуха». Или еще: «Какой я была дурой». Она наморщила нос, зажмурилась и с жаром сыграла буги-вуги десять раз подряд, после чего доверительно сообщила: – Они скоро разведутся. Мои родители. Энид задумалась. Потом сказала: – Базиль тоже. Когда узнает. – Базиль и Шарли не женаты. Энид энергично застучала по клавишам. Дезире тоже. Они завопили во все горло: – Не женааааты, не женаааааты! Энид перевела дыхание. – Так странно пахло у Танкреда вчера вечером. – У него всегда странно пахнет. – Да, но вчера вечером пахло углем и анисом. – А днем – кремом «Нивея» с артишоками и еще свечами. – А только что – устрицами и еще, знаешь, несмываемым фломастером, когда снимешь колпачок. – Правда, чудно у него пахнет. Девочки переглянулись. – Он ушел. Они скорчили друг другу рожицы. Улыбнулись. И одновременно встали. – Смотри, чтобы Гарри нас не увидел. Стараясь ступать бесшумно, они поднялись на второй этаж. Гарри нигде не было видно. _____ На самом деле несколько минут назад Гарри еще был в кухне. Он слышал, как его сестра с кузиной лупят по клавишам в гостиной. Он был с Майкрофтом. Крыса вынырнула из недр госпожи Бойлерши и предстала перед Гарри. В знак уважения к этому маленькому человечку. Итак, Гарри оказался лицом к лицу с мини-вельзевулом Виль-Эрве. И по его заискивающему виду он понял, что зверек хочет с ним поговорить. – Тебе нужна помощь? – спросил Гарри. – Я могу тебе доверять? – вопросом на вопрос ответила крыса. – Я умею хранить тайны. – Как же! – ухмыльнулся его собеседник. – Вы, люди, настоящие… Он умолк, щуря красные глазки. – Настоящие крысы? – спокойно отозвался Гарри. – Это ты хотел сказать? – Ладно, кончай умничать. Да, ты можешь мне помочь. В великолепном прыжке он вскочил на буфет и показал мордочкой на связку ключей. Гарри прикусил изнутри щеку. – Ключи Шарли? Ты все равно не сможешь ими воспользоваться. – Я – нет. Вот тут ты мне и поможешь. Видишь этот ключ? Он от двери нового жильца. У Гарри округлились глаза. – К нему входить нельзя! – воскликнул он, испуганный и возбужденный одновременно. – Почему, скажи на милость? – Его нет дома! – Я захожу к людям, только когда их нет. Золотое правило моего учебника выживания. Возьми этот ключ, говорю тебе. Еще подумав, Гарри повиновался и пошел за Майкрофтом наверх. У двери Танкреда он замялся. Крыса потянула его за штанину. – Давай. – Если меня увидят… – Не увидят. Гарри повернул ключ и открыл дверь. Он вошел, грызун следом. В комнате не было ничего особенного. Майкрофт, не мешкая, повел Гарри в соседнюю. Куда более интересную. Комната, бывшая когда-то прачечной, теперь походила на лабораторию. Под окном, в глубокой раковине, громоздились склянки, пипетки, бутылочки, банки, графинчики, флаконы… На полках стояли ряды пробирок с этикетками. Это напоминало стойку с конфетами в «Ангеле Эртбиза». Гарри прочел: «Эшшольция, календула, лилия лупус…» И запах… как будто их было сто тысяч, этих запахов. Знакомых, незнакомых, странных (нагретого абажура), неожиданных (смесь твердого сыра и железных вешалок из химчистки), забытых (рвущегося хлопка, когда мама рвала старые простыни на тряпки) и так далее. Майкрофту до всего этого не было дела. Он направился прямиком к клетке, стоявшей на столе. Внутри с гордым видом принцессы сидела жемчужно-серая красавица. – Можешь достать ее оттуда? – окликнул Майкрофт Гарри. Гарри вздрогнул. – Танкред будет недоволен, – сказал он. – А ты бы хотел жить в тюрьме величиной с почтовую открытку? Гарри вздохнул. – Как ее зовут?