Прислонившись к скале, Шарли и Женевьева наблюдали за остальными. Шарли достала сигареты, но передумала и убрала пачку. – Дай мне одну, – попросила Женевьева, жуя травинку, еще крепкую и зеленую, первую весеннюю. – С каких это пор ты куришь? – Ни с каких. Просто хочу попробовать. – Нет. Если ты тоже закуришь, наш бюджет скатится ниже порога бедности. – Перестань. – Как бы я хотела! – вздохнула Шарли. Она снова достала пачку, зажигалку и все-таки закурила. Сделав две затяжки, передала сигарету сестре. Женевьева покрутила ее в пальцах, не затянувшись. – Что случилось? – спросила она. – Ничего особенного: у нас нет ни гроша. – Денег у нас всегда было немного. – Я не сказала «немного», я сказала «ни гроша». Женевьева сунула сигарету в рот и задержала дыхание. Через некоторое время фильтр промок. Она выплюнула сигарету и снова задышала. – У нас ничего не осталось от?.. – Нет. – Я имею в виду деньги папы и мамы. – Я сказала. Нет. – Я думала… – С тех пор как они погибли, мы живем на эти деньги. Два года. Они кончаются. Моя зарплата в лаборатории смешная, на пятерых это пшик. А на ежемесячный чек от тети Лукреции можно прокормить разве что кошек. Она вздохнула. Забрала у Женевьевы сигарету, затянулась, отдала обратно. Над зарослями дрока до них доносились смех малышей и свист воздушных змеев в небе. – Мой альбатрос! – взвизгнула Энид, потянув за нитку своего змея. От сигареты осталось четыре сантиметра. Женевьева крепко зажмурилась, сжала губами фильтр. Три, два, один… – Что же нам делать? – спросила она, сделав первую затяжку первой в своей жизни сигаретой. В кино и в книгах после этого обычно кашляли. Женевьева не закашлялась. Но утес как будто дернулся, облака качнулись, и она, задыхаясь, прислонилась к скале. – У меня есть идея… – начала Шарли. К ним галопом мчалась Беттина. Она осела на песок у их ног, следом прибежала Дезире, крича: – Она взяла мою катушку! Она взяла мою катушку! За ними подоспели Гарри и Энид. Гортензия, по своему обыкновению, спокойно шла позади. Женевьева и Шарли молча смотрели на поцапавшуюся малышню. Женевьева сделала вторую затяжку. Утес снова всколыхнулся. На этот раз Женевьева отчаянно закашлялась. Шарли забрала у нее сигарету. – Хватит выделываться. – Грубое слово – евро! – закричал Гарри, чья голова высунулась из кучи-малы рук и волос. – Что у тебя за идея? – спросила Женевьева. Она с трудом переводила дыхание, голос звучал сдавленно. Шарли подождала, пока Беттина с мелкими отойдут подальше. Гортензия уже обогнала всех и одна ушла в Виль-Эрве. – Единственный способ выкрутиться, – ответила Шарли. – Ты хоть не собираешься пойти на панель? – Я слишком ленива. Нет, моя идея – это… – Она дергает меня за волосы! – визжал вдалеке Гарри. Они ответили ему рассеянными улыбками. – Это?.. – повторила Женевьева. – Сдать Виль-Эрве. * * * – Не весь дом, – объясняла Шарли в тринадцатый раз за час. – Только часть башенки и одну ванную. – Не мою ванную? – взвилась Беттина. – Нет. Не ТВОЮ ванную. – Отдать дом в руки посторонних? – простонала Гортензия. – Нельзя было найти другой выход? Шарли окинула взглядом сестер, скрестив на груди руки: – Я жду ваших предложений. Но не может быть и речи о том, чтобы занимать, играть в лото, на скачках и тому подобное. Если хотите, можем есть через два дня на третий, не покупать шмоток сто девяносто два месяца, то есть шестнадцать лет, упразднить телефоны, продать мебель, спать на картонках, освещаться свечами, ходить в город пешком, чтобы не покупать билеты на автобус, мыться по очереди, не меняя воду в ванне… Мне продолжать? Она посмотрела на Гортензию, Беттину и Женевьеву, сидевших вокруг большого стола. Энид играла на улице с кузенами. – Ты можешь выйти замуж за богатого, – сказала Беттина. – Если ты знаешь такого, познакомь нас. – Почему бы не за Базиля? Он только этого и ждет. – Первое: я выйду замуж, если захочу. Второе: уж точно не по этой причине. Третье: ты знаешь хоть одного богатого сельского врача? – Но ведь вы давно состоите в отношениях… – …любовных… – …постоянных. Стул Шарли раздраженно скрипнул. – Я давно состою в любовных и постоянных отношениях с юккой[42] в гостиной и маслом для ванны с ароматом фрезии. Но я же не выхожу за них замуж! Гортензия улыбнулась. – Жаль. Базиль мегаклассно готовит кускус. – Будь он здесь, – добавила Беттина, – мы бы и сегодня его поели. – Ладно! – продолжала Шарли. – Это лирическое отступление означает, что мое предложение принимается? – Что это значит? – пискнула Энид, вваливаясь в стеклянную дверь вместе с Гарри и Дезире, все они были красные и растрепанные. – На каком языке говорит Шарли? – Я говорю: коль скоро все согласны с моим предложением… – Каким предложением? – спросила Дезире.