Это был подарок ей от Базиля. Целую минуту (короткую, но насыщенную) она боролась с желанием его открыть. Наконец отодвинула в сторону, чтобы не видеть снизу и освободить карниз, на который выходил Гном. В тот же день Женевьева нашла под буфетом два свертка в золотой бумаге, Шарли обнаружила еще два у камина под поленьями. Гортензия, вернувшись в этот вечер домой, быстро сунула свои покупки в укромное местечко, известное ей одной: это была дыра, прогрызенная Майкрофтом с семейством под брюхом большого кресла с подголовником. – Индейка будет? – спрашивала Женевьева в соседней комнате. – Если только по цене килограмма картошки, – отвечала Шарли. Гортензия вышла к ним. Женевьева составляла список покупок к Рождеству, Шарли с мрачным видом подписывала платежные квитанции и считала, считала… – Если хотите бесплатную индюшку, – сказала Гортензия, – съешьте Беттину. Удостоверившись, разумеется, что Беттины поблизости нет. – Фуагра? – продолжала Женевьева. – Слишком дорого, – покачала головой Шарли. – Нет, если купить у Сидони. – Я сказала «нет». – Рождественское полено? – Мы сделаем его сами. – Кто это «мы»? – Ты. Женевьева посмотрела старшей сестре прямо в глаза: – А за лангустом, морскими гребешками и омаром выйдем на плоту в море и забросим сети? – Кто сказал, что надо есть омара и морские гребешки? – проворчала Шарли. Тут явилась Беттина. В сапожках цвета фуксии, шапочке и шарфе цвета золота, с веками цвета сливы. Она фыркнула на Шарли: – Ты стала скрягой, как тетя Лукреция, или мы такие бедные? – Я стала скрягой, потому что мы бедные. – До такой степени? – Ху же. «Как только Беттине пришло в голову сшить себе этот пояс из искусственного меха?» – удивилась про себя Гортензия. Женевьева пососала карандаш: – У меня есть гениальная идея рождественского меню. Сандвичи с пюре, жаркое из латука и суфле из жевательной резинки. Шарли сдалась. Но не совсем. – Ладно, индейка и полено. Но никаких фуагра и омаров. – Вот и чудненько, – сказала Женевьева. – Я все равно против откорма гусей и не желаю варить в кипятке живых существ, кроме тех, что хотят накормить меня поленом из жвачки на Рождество. В дверь позвонили. Все заметили быстрый взгляд Беттины в зеркало. Она поправила золотую шапочку и убежала с криком: – Я иду! – Она уже там, – заметила Женевьева. – Она ждет Деда Мороза? И еще эта внезапная страсть наряжаться как бенгальский огонь, подумала Гортензия, выйдя из комнаты и бегом поднимаясь по Макарони. Беттина, по ее мнению, была самым жалким образом Крез-и-Уаза. Внизу, бросив последний взгляд на свой силуэт в дверном стекле, отделявшем ее от прихожей, Беттина открыла дверь. – Привет. Она и не попыталась скрыть свое разочарование. Даже, пожалуй, преувеличила его. Но Дениза улыбнулась, а Беотэги замахала рукой. – Привет. Мы пришли… тебе сказать… Дениза глазами звала на помощь Беотэги. – Сказать тебе, что мы… Беотеги тоже замолчала. Обе топтались на холодном ветру на крыльце. Беттина впустила их. – Ты получила наш мейл? Беттина покачала головой. В последний раз она включала компьютер… да, когда же? Перед днем рождения Жерсанды. – Мы хотели тебе сказать, – снова заговорила Беотэги, – что мы… Поняв, что фраза опять не будет закончена, Дениза набрала в грудь побольше воздуха и затараторила: – Мы пришли тебе сказать, что ДББ без второго Б – это… это хреново. – Совсем! – подхватила Беотэги и добавила: – Этот Пипин выглядел классно. Если правда… Дениза ущипнула ее за руку. Это было уже слишком. – Мерлин, – тихо поправила Беттина. Надо было продолжать. Но сказать было нечего, и Беттина ткнула пальцем в розовые сапожки Беотэги: – Ты их отыскала в кондитерской? Они завизжали от смеха. В дверь просунулась голова Женевьевы. – Вы слышали? – Что? – Послушайте. – Я ничего не слышу. – Уверяю вас. Не слышно было ни звука. Женевьева сказала, что слышнее в гостиной. Они прошли в гостиную, где Шарли снова производила подсчеты на счетной машинке, а Энид рисовала на запотевших окнах жирафов. Все равно ничего не было слышно. Но через полминуты шум появился откуда ни возьмись, внезапно отчетливый и ясный. Сначала треск, потом рев включенного двигателя. Энид у окна вытаращила испуганные глаза, увидев, как в ворота въехал «твинго». – Тревоооога! Спасайся кто может! – взвизгнула она, спрыгнув на пол. – Тетя Лукреееееция! По первому сигналу все всё поняли. По второму Женевьева и Шарли, Беттина и Гортензия (быстро спустившаяся вниз) сгруппировались в центре гостиной. По третьему диван чудесным образом был накрыт пледом, а стол скатертью. Разбросанная обувь исчезла, ящики были задвинуты, книги спрятаны в угол, и все это под ошеломленными взглядами Денизы и Беотэги. Сестры перевели дыхание. Их глаза, точно лучи маяка, обшаривали углы в поисках забытого компромата. Шарли загасила сигарету. – Черт, будет вонять. – Черт, кошки… – Черт, кто здесь произнес имя тети Лукреции? – проворчала Гортензия, глядя на Беттину. – Та ведьма. – Да ладно тебе. За это время тетя Лукреция и свамп-терьер Делмер успели спустить ноги и лапы из «твинго». – Обычно она предупреждает. – Беттина, этот страз у тебя в ноздре…